кроссовке и без носка быстро направляется к ней.
Затемнение.
Конец первого действия
Комната в загородном доме. Старый диванчик, два стула, стол. За окнами воет ветер. Женя в джинсах и кофте спит на диванчике, подложив под голову телогрейку. На столе – нож, два пустых стакана и упаковка таблеток. Скрипит наружная дверь.
Женя. (шевельнувшись) Кто там?
Марина. (из коридора) Я представитель оптово-розничной фирмы «Всё есть, во что можно влезть, если много пить и не есть»!
Дверь хлопает. Слышно, как Марина снимает пальто и ботинки. Женя с трудом принимает сидячее положение, свесив ноги с дивана. Марина входит. На ней – потёртые джинсы, носки и свитер. В каждой руке у неё – бутылка вина. Женя собирается сказать что-то, но вместо этого кашляет. По ней видно, что она сильно больна.
Марина. (поставив обе бутылки на столик) У нас, типа, рекламная супер-акция, приуроченная к Новому Году! В здешнем паршивеньком магазинчике на вокзале эта мадера стоит семьдесят шесть рублей. Но её никто не берёт – местная больница пользуется дурной репутацией, а в другую не повезут. Поэтому я со спокойной совестью эту мерзость взяла бесплатно, пока кассирша что-то там выясняла с грузчиком и шофёром.
Женя. Ты лучше бы водки спёрла!
Марина. К ней требуется закуска, а на неё у меня ни денег, ни смелости не хватило. Ну, как дела? (трогает лоб Жени)
Женя. (мотнув головой) Не трожь, обожжёшься!
Марина. (садясь на стул) Тридцать девять и три! Ты пила таблетки?
Женя. Пила.
Марина. Врача бы тебе…
Женя. Зачем? Он скажет мне то, что я сама знаю, и посоветует то, на что всё равно нет денег.
Марина. И что ты знаешь?
Женя. Мы вчера, кажется, говорили на эту тему. (кашляет)
Марина. Мне участковый сказал, чтоб мы на соседнюю дачу перебирались. Сегодня же.
Женя. Что за вздор?
Марина. Сюда второго числа припрутся хозяева. И до Рождества здесь пробудут.
Женя. Откуда он это знает?
Марина. Они так делают каждый год.
Женя. Вот суки! А он уверен, что на соседнюю дачу хозяева не припрутся?
Марина. Исключено. Ведь там нет ни печки, ни электричества.
Женя. Как – ни печки, ни электричества? Мы там сдохнем! На улице – минус двадцать!
Марина. Женька, чего ты от меня хочешь? Он заявил, что больше нам ничего предложить не может.
Женя. Как так – не может? Мариночка, ты с ума сошла! Мы с тобой могли бы квартиру снять на те деньги, которые он с нас взял вот за эту дачу! Не за соседнюю, а за эту!
Марина. Женечка, я устала тебя просить: если тебе больно – ори, но только не ной! Не ной!
Достаёт из–за пазухи небольшое яблоко и съедает его. Не вставая с места, выбрасывает огрызок за дверь. Женя вновь ложится и отворачивается к окну, в которое бьётся вьюга.
Марина. Согреемся как–нибудь! Чего ты разнылась–то? На вокзалах не ныла, на чердаках не ныла, в лесу не ныла – значит, не будешь ныть и на этой чёртовой даче, где нет ни печки, ни электричества! Если бы они были, пришли бы крысы! Ты что, без крыс жить не можешь?
Женя. Заткнись!
Марина. Нет, я не заткнусь, потому что это какой–то ужас! Я, дочь профессора, за которой от колыбели до зоны семь нянек бегали, утираю сопли детдомовской хулиганке! Да это просто смешно!
Женя. Заткнись, я сказала!
Марина. Ты просто хамка. Но, несмотря на это, через недели две-три я тебя возьму на южное побережье Франции! Марсель, Ницца и всё такое. Мы полетим бизнес-классом!
Женя. Если ты не заткнешься, я тебя вышвырну на мороз!
Марина. Женька, я серьёзно! Тут такой шахер–махер нарисовался…
Женя садится.
Марина. (вскочив и отбежав к двери) Не хочешь в Ниццу – не надо! Я не настаиваю. Ложись.
Женя подчиняется. Опять сев и вооружившись ножом, в котором есть штопор, Марина берёт бутылку и начинает её откупоривать.
Женя. А ну, не смей открывать при мне этот ужас! Меня от одного запаха вырвет!
Марина. (остановив процесс) Хорошо. Тогда отгадай загадку.
Женя. Да отвяжись ты! Дай мне поспать.
Марина. Не дам. Я эту загадку сорок минут сочиняла. Ну хоть послушай!
Женя молчит.
Марина. Белое, падает с неба зимой. Тает, когда попадает домой… Что это такое?
Женя. Мужик.
Марина. (смеясь) То есть как – мужик? Что за вздор? Почему мужик?
Женя. Потому что когда к тебе на улице подваливает мужик, он всегда белый и пушистый, как ангел с неба. Но это только зимой – летом он на ангела не похож, так как от него несёт либо пивом, либо противным дезодорантом, либо ещё чем-нибудь.
Марина. (смеясь) Но в загадке сказано ещё: тает, когда попадает домой! При чём здесь мужик? А, ясно! Просил как лев, а имел как заяц?
Женя. Конечно!
Марина. (вновь взяв бутылку и вынув из неё пробку) А вот послушай ещё загадку…
Женя. Я пить не буду!
Марина. (наполнив оба стакана) Никто и не предлагает. (ставит бутылку)
Женя. А во второй стакан зачем налила?
Марина. Для гостя.
Женя. Какого гостя?
Марина. Так про него и загадка! Послушай. Вот: «Гость приходит к нам домой, исключительно зимой. Краснонос и бородат, и дарить подарки рад!»
Женя кашляет.
Марина. Ну, что за гость?
Женя. Смерть.
Марина. Ты чего, дура? Какая смерть?
Женя. Восемь лет назад, тоже тридцать первого декабря, в Гудермесе этот твой гость вошёл в палатку для раненых. Это был самый располагающий дед Мороз из всех, что мне приходилось видеть. Снегурочка с ним была. Смеялась, как колокольчик. Мешок с подарком она несла. Потом уже я припомнила, что она как–то странно его держала. Из десяти человек, которые находились в палатке, выжила только я. Старший лейтенант, которого я в тот момент перевязывала, успел повалить меня и закрыть своим телом. С тех пор, как только я вижу деда Мороза с его Снегурочкой, у меня истерика начинается.
Марина. Извини.
Некоторое время молчат.
Женя. (усевшись и взяв стакан) Ну, ладно. За Новый Год!
Марина. (беря стакан) Сначала – за старый. Мне он понравился!
Женя. Каким же должен быть год, чтобы он тебе не понравился?
Марина. Скучным.
Пьют. Ставят стаканы.
Женя. (укладываясь) А как ты думаешь,
