буржуи, попили кровушки трудового народа. Теперь мы вас будем судить по законам военного времени.
ШАХОВСКАЯ. Я знаю ваш суд, большевики — это исчадие ада, у вас только одно право — убивать без суда и следствия.
ВАСИЛИЙ. Замолчи, сука.
ДРАЧУК. Невежливо ты с нами, Шаховская, ой невежливо.
Он подходит к Шаховской и разрывает на ней платье. Она остается практически голой.
ШАХОВСКАЯ (прикрывая голое тело руками.) Что вы делаете? Да как вы смеете?
Умоляю вас, перестаньте.
Драчук со всей силой дает ей пощечину. Потом еще одну.
ДРАЧУК. Смею по праву сильного. Что хочу, то и сделаю сейчас с тобой. Ну-ка на колени.
Шаховская опускается на колени. Она плачет, по ее лицу текут слезы.
ВАСИЛИЙ. Товарищ Драчук. Может, не надо. Жалко бабу.
ДРАЧУК. Ты, Вася, жалость к врагам Советской власти не проявляй. Мы должны без колебаний идти за партией, которая борется за полное раскрепощение трудящихся. И кто нам мешает — будут уничтожены. (Пауза.) Ладно, я сегодня добрый, уведи ее обратно в сарай. Пускай мужики на голую бабу посмотрят перед расстрелом.
Василий уводит Шаховскую и через минуту возвращается.
ДРАЧУК. Ты вот что, давай садись и будешь передавать сообщение по телеграфу на места. Ты, кажется, в этом деле разумеешь.
ВАСИЛИЙ. А как же, товарищ Драчук, три месяца на курсах телеграфистов учился.
Василий снимает шинель, буденовку и садится за стол с телеграфом.
ДРАЧУК. Мы тут вчера с товарищами из Совета воззвание составили. Будешь передавать.
Он начинает ходить по комнате и читать напечатанное воззвание. Василий стучит по телеграфу.
Так, значит. Граждане. Смутное время окончилось. После долгой борьбы революция одержала полную победу. Отныне вся власть перешла к Совету военных и рабочих депутатов. Совет берет на себя руководство всей жизнью Ялты и уезда. Большие задачи встают перед нами.
ВАСИЛИЙ. Товарищи.
ДРАЧУК. Что товарищи?
ВАСИЛИЙ. Вот здесь надо добавить — товарищи.
ДРАЧУК. Ну хорошо, давай стучи. Большие задачи встают перед нами, товарищи.
Драчук продолжает диктовать. Василий передает по телетайпу.
Измученное, изголодавшееся и разоренное население жаждет мира и хлеба. Совет берет на себя задачу восстановить полный порядок в городе. Он приступает к улучшению продовольственного дела. Возьмется за реформы, направленные на улучшение жизни трудящихся. Трудовой народ, кровью добывший свою свободу, имеет право на долю счастья.
Обращается к Василию.
ДРАЧУК. Успеваешь?
ВАСИЛИЙ. Да, все нормально.
ДРАЧУК (продолжая). Сознавая громадность стоящих перед нами задач, Совет призывает всю Ялтинскую демократию отдать все свои силы на помощь Совету в тяжелой борьбе.
Пусть каждый из вас стоит на страже Советской власти. В городе должен быть полный порядок. Все приказы Совета должны исполняться без всякого промедления под страхом революционной кары. Совет не потерпит противодействия и не допустит саботажа. Пусть каждый гражданин вернется к мирному труду.
Да здравствует власть Советов. Да здравствует Совет военных и рабочих депутатов. Да здравствует Совет народных комиссаров. Да здравствует товарищ Ленин. Все. Ну, как написано?
ВАСИЛИЙ. Красиво. Складненько так.
ДРАЧУК. Да, кстати, разошли это воззвание и по другим Советам Крыма. Дело у нас общее.
Драчук садится за стол и протягивает под столом ноги.
Советская власть, Вася, в Крыму надолго. Можно сказать, навсегда. Мы выметем прах царизма, запорошивший Россию. Мы вытряхнем его как пыльный коврик, а потом уже встряхнем целый мир мировой революцией. Вот еще что, надо дать указание всем банкам снять с текущих счетов буржуазии все суммы, превышающие десять тысяч рублей, и перевести на счет Революционного комитета, открытого в народном банке. Я подготовлю приказ. Передай также телефонограмму. Записывай.
Василий пишет текст на бумаге. Драчук диктует.
Всем комиссарам на местах провести обыски в имениях и частных домах, в ходе которых изъять золотые украшения и ценные вещи. Революции нужны средства. Гражданам нельзя появляться на улице после шести вечера, устраивать митинги и собрания на улицах, распространять провокационные и злонамеренные слухи. У кого есть оружие — сдать.
ВАСИЛИЙ. А что, интересно, мы с Романовыми делать будем, которые сейчас в Крыму находятся?
ДРАЧУК. Романовы — это тираны, с которыми надо расправиться. Надо сбросить царскую власть с парохода современности. Их имения в Крыму, такие как «Ай-Тодор», «Сосновая роща», «Дюльбер» и другие, будут национализированы со всем имуществом и инвентарем. Я бы их вообще расстрелял. Ну, это дело времени. Это наши классовые враги.
ВАСИЛИЙ. Главное, товарищ комиссар, — надо убивать офицеров. Как по мне, так существуют две категории офицеров: такие, каких просто надо убивать, и такие, которым перед тем как убить надо отрезать носы.
ДРАЧУК. Я не понял, Василий, какие носы? Почему?
ВАСИЛИЙ. А это имеет свои основания. Вот у нас были офицеры, которые во время учебной стрельбы имели привычку запустить палец в дуло ружья и затем держать его у нашего носа. И если на пальце оказывались следы сажи, нас наказывали. Мол, стрелять надо так, чтобы палец чистый был. Вот у таких офицеров-нюхачей мы и отрезаем носы.
ДРАЧУК. Значит, вы чувствовали себя постоянно обиженными, чтобы мстить офицерам таким страшным способом?
ВАСИЛИЙ. Нет, тогда это никого не обижало, об этом мы и не думали. Но потом мы поняли, что это было оскорблением нашего человеческого достоинства.
Картина третья
Спальня Марии Федоровны. Очень скромная обстановка. Шкаф, письменный стол. За кроватью большая ширма. Около кровати небольшой столик с фотографией Николая Второго. Ночь. Темно. Мария Федоровна еще спит. Раздается шум, и в спальню вбегают возбужденные Ксения Александровна и Александр Михайлович. Оба в халатах. Александр Михайлович с ночной лампой в руках.
КСЕНИЯАЛЕКСАНДРОВНА. Мама, мама. Извините, что так рано. Просыпайтесь.
МАРИЯ ФЕДОРОВНА (лежа, в кровати просыпается.) Что случилось, Ксения? Который час?
КСЕНИЯАЛЕКСАНДРОВНА. Пять часов утра. Вставайте скорее.
АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Извините, государыня, что так рано. Я только что видел Задорожного, который направляется к вам. Возможно, это обыск. Может, у вас есть бумаги, которые нужно срочно порвать.
МАРИЯ ФЕДОРОВНА. У меня таких бумаг нет. В основном только письма от членов моей семьи. Их рвать или сжигать я не собираюсь.
Зажигается свет. В спальню входят Задорожный со Степаном. Они вооружены.
ЗАДОРОЖНЫЙ. У меня есть указание провести обыск в помещениях дворца. Я смотрю, вы недовольны моим приходом.
МАРИЯ ФЕДОРОВНА (сидя на кровати в ночной рубашке.) Если матросы врываются к пожилой даме в пять часов утра, она, естественно, будет недовольна. Уберите ваши винтовки и дайте мне возможность одеться. Неужели вы боитесь
