говорю, что это – только пустая трата времени. К чему миндальничать? Обрить им бороды, да вместо сюртуков одеть в солдатские мундиры. Уж просвещать, так просвещать!
Первый дворянин: Нет, нет. Действовать надо мягкостью и убеждением. (Горацио). Что вы, сударь, думаете об этом?
Горацио: Боюсь, вам это не понравиться.
Первый дворянин: Вы нас плохо знаете, сударь. Мы люди просвещенные и относимся к чужим мнениям с пониманием. Вы можете нас не опасаться.
Второй дворянин: Не стесняйтесь, не стесняйтесь, сударь. Рубите прямо с плеча.
Горацио (с неохотой): Тогда всего два слова…
Первый дворянин: Не скупитесь.
Горацио: Боюсь, что ваша жажда просветить заблудших, сродни религии, в которой есть и свое небо, и своя преисподняя. Кто следует дорогой просвещенья, тому обещают рай, тогда как всех прочих ждет геенна.
Первый дворянин (Второму дворянину): А в этом есть резон…
Горацио: Но кто же вам сказал, господа, что эта религия лучше, чем та, которую исповедуют иудеи? Откуда вы взяли, что талит, тфилин или суббота достойны порицания, потому что они не напоминают ничего из того, к чему привыкли мы?..
Первый дворянин (тревожно): Что такое?
Горацио: Тем более, сказать вам откровенно, непросвещенные заповеди Моисеевы отчего-то вызывают у меня больше доверия, чем наши просвещенные морески, притирания для лица или порошки против мух, не говоря уже о нашей спеси, которая ничуть не лучше спеси иудейской. (С поклоном). Пожалуй, это все.
Первый дворянин (Второму): Он рассуждает, как ретроград, ей-Богу, как ретроград. (Горацио). Вы рассуждаете, как ретроград, сударь.
Второй дворянин: А, по-моему, как еврей. (Горацио). Не обижайтесь, сударь, но от ваших слов за версту разит чесноком.
Горацио: Я рад, что не помадой для волос.
Входят Фортинбрас, Трувориус, придворные в масках.
Первый и Второй Дворяне (поспешно надевая маски): Ваше высочество…
Фортинбрас (Трувориусу): Хо-хо! Смотри-ка, кто у нас здесь. А ты все жаловался, что евреи только и умеют, что плести заговоры и обирать несчастных христиан. (Снимает маску).
Трувориус: Кто позволил?
Горацио (снимая маску, с поклоном): Ваше высочество…
Фортинбрас: Горацио?..
Трувориус (сквозь зубы): Ах, проныра… (Громко). Как он сюда попал?
Фортинбрас (хмуро): Полагаю, так же, как и ты, – через дверь. Ведь он не призрак, я надеюсь. (Горацио). Ты не призрак?
Горацио: Не призрак, принц.
Трувориус (сквозь зубы): Пока.
Фортинбрас (подходя ближе, негромко): А кто же ты тогда?
Горацио: Вам это известно, принц.
Фортинбрас: Во всяком случае, мне так казалось.
Горацио: Казалось, принц?
Фортинбрас: До некоторых пор. (Резко). Ну, что молчишь? Пришел, так говори.
Горацио: Охотно, ваше высочество… Я здесь затем, чтобы просить вас о милосердии.
Фортинбрас: Это что-то новенькое… Хочешь покаяться?
Горацио: Я прошу не за себя, принц.
Фортинбрас: Тогда за кого?
Горацио: Их имена Бернардо и Марцелл, принц. Они не совершили ничего, что было бы достойно порицания. Прошу вас, отпустите их.
Фортинбрас вопросительно смотрит на Трувориуса.
Трувориус: Бунтовщики и заговорщики.
Фортинбрас: Я так и думал. (Горацио). Ты просишь за людей, которые подняли руку на датскую корону?.. Прикажешь отпустить их немедленно?
Горацио: Они ни в чем не виновны, принц.
Трувориус: Тебе откуда знать?
Горацио (не обращая внимания на Трувориуса): А если виновны, то не больше, чем я.
Трувориус: А вот это уже похоже на правду.
Горацио: Видит Бог, принц, тут ошибка, если не что-нибудь похуже.
Фортинбрас (Трувориусу): Налей-ка мне немного. (Горацио). Похуже? Что?
Горацио: Все, что угодно. Зависть, козни, ложь. Желанье выслужиться. Мелкие счеты. Месть… Да, мало ли какую дрянь прибьет к подножью датского престола?
Фортинбрас (принимая от Трувориуса бокал): Мне кажется, что ты занимаешься не своим делом, Горацио. Слава Богу, у нас есть и закон, и суд. (Обращаясь больше к Трувориусу, чем к Горацио). Пусть суд решит – виновны или нет. (Пьет).
Присутствующие негромко аплодируют.
Трувориус: Это будет в высшей степени справедливо, ваше высочество.
Горацио: Принц, я за них ручаюсь.
Трувориус (насмешливо): Он ручается!
Фортинбрас: Прекрасно… Прекрасно. Но кто поручится за поручителя, Горацио? (Ко всем присутствующим). Здесь есть такие?
Горацио: Мое доброе имя, принц.
Фортинбрас: Это товар хороший, но у него есть большой недостаток: если за ним не следить, он быстро портится.
Горацио: Если не следить, принц.
Фортинбрас: Вот-вот. И я о том же… Люди меняются, Горацио, и, как правило, не в лучшую сторону. Например, еще недавно я бы и сам за тебя охотно поручился, да только не сейчас, когда, сказать по правде, я даже не знаю, кто здесь передо мной стоит… Скажи-ка, как прикажешь называть того, кто распространяет нелепые слухи и сеет недоверие ко мне в сердцах наших подданных? Марает клеветой бумагу? Водит дружбу с преступниками? И все это тайком, исподтишка?.. Скажи, коль знаешь.
Горацио: Было бы смешно и недостойно, ваше высочество, оправдываться тому, кто невиновен.
Фортинбрас: Другими словами, если я тебя правильно понял, ты ни во что не ставишь наше мненье?
Негромкий ропот присутствующих.
(Остановив шум рукой, помедлив, негромко). Горацио… Мы вами недовольны.
Горацио (глухо): Простите мне мою дерзость, принц. Взаимно.
Возмущенный ропот присутствующих. Первый и Второй Дворяне с угрозой делают несколько шагов к Горацио.
Фортинбрас: Тише… Тише. (Горацио). Я не ослышался?.. Ты мною недоволен?
Трувориус: Позвольте, я позову стражу.
Фортинбрас: Нет, нет, оставь. (Горацио). И чем же я перед тобою провинился?.. Скажи, мы слушаем. (Не давая Горацио открыть рот). Не тем ли, что я работаю не покладая рук с утра до поздней ночи, чтобы укрепить могущество державы? В грязи, в поту, бессонными ночами, не отличая праздников от будней? Как мышь, копаясь в бумагах и выслушивая доклады? Этим?
Первый дворянин (негромко): Браво, принц!
Фортинбрас: Или тем, что снарядил и выслал к польскому побережью флот, чтобы принудить польскую корону нас уважать? Тем, что на верфях не смолкает стук топоров, а дым из литейных мастерских, закрыв солнце, соперничает с ночью? А может, тем, что соседи поглядывают на нас в последнее время с уважением и шлют послов, чтобы заручиться нашей дружбой? Этим?
Все присутствующие негромко аплодируют.
Или тем, что датское войско обуто и накормлено, народ доволен, а клеветникам пришлось прикусить свои языки… Нет? Я не угадал?
Горацио: Вы знаете, о чем я говорю.
Фортинбрас: Клянусь, не знаю.
Горацио (в полной тишине, негромко): О том, что ложь, когда она лежит в основе, все остальное превращает в ложь.
Ропот присутствующих.
(Громче). О том, что прошлое, как не скрывай его и как ни делай вид, что его никогда не было, настигнет рано или поздно. Настигнув же, потянет за собой.
Ропот усиливается.
(Почти кричит). О том, что величие не в пушках и не в кораблях, а в правде!
Фортинбрас: Ах, в правде… (Ко всем присутствующим). Все слышали?
Маски смеются.
(Горацио). Ну, спасибо, что ты открыл нам глаза, а то мы и не знали. (Кричит) В какой? В твоей? Или в моей? (Показывая на Трувориуса). Или в его?.. Ну, что ж ты замолчал?
Горацио: Правда одна, ваше высочество.
Фортинбрас: Боже правый!.. Да, ты, никак, опять хочешь рассказать нам свою историю?.. Ну, нет,
