Она трижды щелкает пальцами, и предыдущая мелодия возобновляется на том месте, где прервалась. Несколько стульев передвигаются. Агнесс тайком играет с куклой, пока Анна не отнимает ее. Мелодия опять затихает. Яркий белый свет выхватывает Агнесс.
АГНЕСС. Зачем вы задаете мне одни и те же вопросы? Я же говорила: мы лишь рассказываем друг другу разные истории. Иногда эти истории становятся такими сценками, как в театре, понимаете?.. В этом нет ничего плохого… Я бы еще развесила какие-нибудь лампочки, чтобы здесь все сверкало. И когда люди придут посмотреть на нас, они скажут: смотрите, сколько тут звезд, несмотря на кромешную тьму… (Закрывает руками глаза.)
ОСТАЛЬНЫЕ (из глубины сцены). Ты готова?
АГНЕСС. Даааа!
Она поворачивается. Сзади нее стоят три мужские фигуры. Звучит мелодия былых времен. Агнесс танцует с ними. Танец специально поставлен для нее. Игривый нрав Агнесс берет верх: ни на что не обращая внимания, она ведет себя раскованно и весело, вызывающе и сладострастно. К радостному изумлению остальных, Агнесс устраивает пылкую концовку. Пауза.
ИВИ. Ты именно этого хочешь?
АГНЕСС. А что?.. Чересчур?
ИВИ. Да нет… я так.
АГНЕСС. Это просто метафора освобождения плоти!
ИВИ. А есть ли в этой метафоре освобождения плоти место для возвышения духа?
АГНЕСС. Еще как есть!
Все смеются и наперебой говорят, расставляя стулья в ряд вдоль боковых проходов. Эстер стоит посреди сцены в белой комбинации и бросает перед собой красную ленту. Лента разматывается.
АННА. Что это с тобой?
ЭСТЕР. Если представить, что это дорога, то можно сказать: «Моя дорога у меня под рукой, даже в руке…» Когда я слышу, что вы говорите, и вижу, что вы делаете, я понимаю, что сбилась с верного пути. А все потому, что ношу не свою обувь. У меня нет ни капельки своего, по-настоящему своего.
Она держит ленту посредине. Группа за ее спиной тянет за концы. Эстер прикрывает рукой глаза и медленно идет вперед.
АННА. Кто ты?
ЭСТЕР. Твоя дочь.
МАДАМ КОЗЕТТА. Кто ты?
ЭСТЕР. Твоя подруга.
ИВИ. Кто ты?
ЭСТЕР. Твоя мать.
СОФИЯ. Кто ты?
ЭСТЕР. Твоя жена.
АГНЕСС. Кто ты?
ЭСТЕР. Твоя ученица.
ИВИ. Кто ты?
ЭСТЕР. Твоя внучка.
МАДАМ КОЗЕТТА. Кто ты?
ЭСТЕР. Твоя сестра… (Открывает глаза.) Моя сестра… (Медленно идет к боковым стульям. Группа так же медленно останавливается на противоположной стороне.) Я уверена, что такое место ей вполне подошло бы. Она сразу бы его полюбила, ведь здесь собрались те, кого потрепала жизнь, а она таких любила. Перед уходом она написала записку, которую я никогда не читала. Потом она бросилась с балкона. В тот день она впервые не накачалась наркотиками и алкоголем. Она полетела вниз с балкона, и это стало ее последней данью пустоте. Я думала, что попала сюда ради нее, чтобы придать какой-то смысл ее поступку, чтобы побыть здесь в ее отсутствие. Но теперь я вижу, что нахожусь здесь ради самой себя, потому что ее падение не могло на мне не отразиться.
Фоном звучит легкая и немного грустная музыка в ритме фокстрота. Агнесс подходит к Эстер и раскрывает над ней зонтик, словно стараясь защитить ее. Затем к ней подходит Анна и приглашает ее на танец. Другие женщины тоже танцуют парами. Две из них по-прежнему одеты в мужскую одежду. София все еще носит шляпу. Музыка затихает. Пары застывают в объятиях. Затем все медленно расходятся, кроме Софии и Иви. Они стоят у рампы.
ИВИ. А что, если мы останемся так навсегда под сенью вечного утешения? (Медленно отходит от нее и обнимает фигуру в мужской одежде.)
Останемся так навсегда. Ведь мы не обязаны расти. Крепко обнимем чье-нибудь тело, ухватимся за порог, наше надежное пристанище.
Останемся так навсегда. Перед нами целое детство, а в нашей копилке полно всяких капризов.
Что, если мы останемся так навсегда, увязнув в нескончаемом времени без сучка без задоринки? (С нарастающей решимостью.) Навеки застыв в неизменной форме. Что, если мы останемся так навсегда? (Падает на землю. Мужская фигура, стоящая спиной, поднимает цветок белой каллы и бросает его на лоно Иви.)
Что, если мы останемся так навсегда, в двух шагах от небытия, в ничейном саду?
АННА. Это уж слишком… (Обращается к Агнесс.) Скажи, что слишком!
АГНЕСС. Почему это слишком?
АННА. Я не говорю, что мы не должны «самовыражаться». Но в конечном счете мы попросту нагромождаем наши беды! Неужели от этого нам станет лучше?
ЭСТЕР. А в чем проблема? (Тем временем в центре сцены расставляются стулья.)
АННА. Проблема в том, что я уже не состоянии отличить правду от вымысла, забавную выдумку или сюжет от «мизансцены» или как хотите называйте эту фишку!
ЭСТЕР. И в чем проблема?
Мадам Козетта выходит из-за вешалки, ничего не замечая.
МАДАМ КОЗЕТТА. Та-тан!!!
АННА. Вот!.. А вы говорите, нет проблем!
МАДАМ КОЗЕТТА. Я помешала? (Все смеются. Мадам Козетта продолжает свой выход.)
МАДАМ КОЗЕТТА. Дамы и господа, почтеннейшая публика! Этой ночью, наполненной жизнеутверждающей силы… (Агнесс подсказывает ей слова.) Мы не могли обойтись без песни. Она призвана передать всю красоту и радость, которые дает нам любовь…
Она поет ту же песню, о которой говорилось раньше, только уже в насмешливо-издевательском тоне, переиначивая значение слов.
Отдаленно слышен вой сирены. Все улавливают его, и на мгновение игра останавливается. Мадам Козетта продолжает напевать песню. Теперь она звучит вызывающе. К ней присоединяется хор остальных голосов. Вой сирены нарастает. Нарастает и мощь голосов. Женщины используют голос как единственный возможный способ подавить вой сирены и угрозу. На максимальном крещендо все прекращается. Тишина. Пауза.
ЭСТЕР. Такими нас хотят видеть. Пусть у нас будет собственное пространство, но мы не должны проявлять излишнюю инициативу. (Все садятся как в замедленной съемке.) Мы должны быть застывшими, молчаливыми, без дерзких мыслей, да какое там — вообще без всяких мыслей. Готовыми пойти на компромисс и жертву. Проводящими часы, дни и годы без малейшего намека на смелый поступок или восстание. Такими нас хотят видеть — тише воды, ниже травы. (Пауза.)
МАДАМ КОЗЕТТА (в ответ). По-моему, сейчас самое время налить всем по капельке. Принести?
ВСЕ. Сядь!
МАДАМ КОЗЕТТА (садится и тут же встает). Знаете, у меня нет ни малейшего желания пасть жертвой событий и получить на голодный желудок пинком под зад!
ВСЕ. Тогда пей! (Такой ответ застает ее врасплох. Она передумывает и снова садится. Пауза.)
СОФИЯ. Что будем делать?
ЭСТЕР. Продолжать.
АННА. Вы еще не поняли, что дальше уже нельзя, дальше нас не пустят.
АГНЕСС. Я думаю, что…
АННА. Ты всю жизнь ни о чем не думала, стоит ли начинать сейчас?
МАДАМ КОЗЕТТА (Анне). Умница! Язык у тебя такой же острый, как и нож!
Начинается перепалка. Женщины быстро передвигаются по сцене.
ИВИ. Интересно, где она похоронила труп своей смелости?
МАДАМ КОЗЕТТА (Иви). А ты-то что встреваешь? Девчонка, нарядившаяся невестой, воюет с увядшим цветком… Хорошенькое дело!
ЭСТЕР (мадам Козетте). Ты бы поосторожнее, рано или поздно этот цирк снимется с места!..
ИВИ (Эстер). Хватит строить из себя строгую училку!
СОФИЯ (Иви). Вот именно! А то повадились носиться со всякой царапиной и выдавать ее за самую глубокую, самую неизлечимую рану!
МАДАМ КОЗЕТТА (Софии). Ты бы лучше нянчилась со своей безногой куклой!
ИВИ (мадам Козетте). Нет, лучше со сломанным веером!
АННА (Иви). Эй, куколка!.. Тик-так, тик-так, слышишь? Время истекло. Тебе остается обнять дуновение ветра или проткнуть пустоту.
СОФИЯ (Анне). А как насчет того, чтобы искромсать все вокруг и заглушить угрызения совести?
