Казенс. Так, значит, дорога жизни идет через фабрику смерти?
Барбара. Да, да. Поднять ад до неба, а человека до бога, открыв источник вечного света в юдоли мрака. (Хватает его за руки.) Неужели вы подумали, что бодрость никогда не вернется ко мне? Поверили, что я могу быть дезертиром?.. Что я, которая вышла на перекресток, чтобы открыть свое сердце народу, и говорила с ним о самом святом и о самом важном, — что я могу вернуться назад и вести светский разговор о пустяках в гостиной? Никогда, никогда, никогда! Майор Барбара умрет сражаясь. И мой мальчик Долли со мной, и он нашел для меня настоящее место и работу. Слава тебе, боже, аллилуйя, слава тебе! (Целует Казенса.)
Казенс. Любимая, не забудь, что у меня хрупкое здоровье. Я не могу вынести столько счастья, сколько можешь ты.
Барбара. Да, нелегко любить меня, не правда ли? Но это тебе полезно. (Бежит к крыльцу и зовет, как ребенок.) Мама! Мама!
Выходит Билтон, за ним Андершафт.
Мне нужна мама.
Андершафт. Она снимает туфли. (Подходит к Казенсу.) Ну, что она сказала?
Казенс. Она воспарила на небеса.
Леди Бритомарт выходит из сарая и останавливается на лестнице, преграждая дорогу Саре и Ло- мэксу. Барбара по-детски цепляется за юбку матери.
Леди Бритомарт. Барбара, когда же ты приучишься к самостоятельности и будешь думать сама за себя? Мне прекрасно известно, что значит это «мама, мама!». За всем бежит ко мне!
Сара (щекочет мать и подражает велосипедному рожку). Ту-ту-ту!
Леди Бритомарт (приходит в негодование). Как ты смеешь говорить мне «ту-ту-ту», Сара? Обе вы дрянные девчонки! Что тебе, Барбара?
Барбара. Я хочу домик в поселке, чтобы жить там вместе с Долли. (Тянет за юбку.) Подите скажите, какой лучше взять.
Андершафт (Казенсу). Завтра в шесть утра, Еврипид.
Написана в 1905 г.
Темой «Майора Барбары» стали Армия спасения и преступность нищеты. Продолжая пересмотр своих прежних идейных позиций, Шоу на новой основе возвращается здесь к проблематике «неприятных пьес». Драматург еще раз подчеркивает, что торговля людьми, в любом смысле этого понятия, является основой буржуазного мира. Центром пьесы Шоу делает Эндру Андершафта, могущественного пушечного короля, изворотливого и ловкого. Безграничны возможности и власть Андершафта, он вездесущ, в его руках находятся практически парламент, финансы, внутренняя и внешняя политика. Андершафт отлично знает цену и своему правительству, и парламентской «говорильне», и политиканам-дилетантам. Знает он цену и буржуазной благотворительности, когда, по иронии судьбы, ему приходится жертвовать, «во имя спасения своей души», крупные суммы в фонд Армии спасения. Филантропия и Андершафт! Странное на первый взгляд сочетание оказывается не таким уж странным при ближайшем рас- смотрении: Барбара, дочь Андершафта и его идейный антагонист, постепенно понимает, что воле отца подчиняются не только политики, но и моралисты, проповедующие гуманность и человеколюбие. Укрощая «злобу и горечь против богачей в сердцах бедняков», тем самым укрепляют позиции Андершафта и его единомышленников.
Барбара переживает трагедию «узнавания», в ее внутреннем мире происходит переворот, жизнь разрушает все ее иллюзии и заставляет постичь свою причастность к преступлениям Андершафта. Но «парадоксальный» Шоу и здесь остается верен себе: начав с разрыва с отцом, Барбара кончает примирением с ним. Свою благотворительную деятельность она возобновляет на фабрике Андершафта, так как на великолепно организованном предприятии отца имеются все условия для «спасения душ». Барбара проходит разные стадии познания окрукающего ее мира: от наивной веры в справедливость дела, которому она посвящает себя, к разочарованию, а от него — к драматическому прозрению и... мирному возвращению на «круги своя», на фабрику Андершафта.
Филантропы из Армии спасения предстают в пьесе со всеми атрибутами их человеколюбивой деятельности: барабанами, тромбонами, гимнами, бесплатными похлебками. Армию спасения Шоу, можно сказать, писал почти с натуры: когда он выступал с речами в Ист-Энде и на перекрестках улиц, ему нередко приходилось, как отмечают его друзья и биографы, делить лучшие места с Армией спасения; Шоу подмечал особенности характера членов «филантропической армии», драматическую одаренность некоторых девушек, распевавших о муках «спасенных» женщин, живущих с мужьями-тиранами, и о безмерном счастье, которое овладело ими, «когда вместо ожидаемой взбучки они вдруг видели на преображенном челе супруга отсвет божественной благодати»[4]. Рядом с членами Армии спасения Шoy ставит «спасаемых» — безработных и нищих, тех, кого нужда ваставила прибегнуть к помощи филантропов, подчиниться воле Андершафтов и Боджеров.
Заканчивая работу над пьесой, Шоу нередко писал письма актерам, будущим исполнителям ролей в «Майоре Барбаре», и в частности Луи Калверту, которому предстояло сыграть Эндру Андершафта: «Моя работа над новой пьесой продвигается шаг за шагом. Роль миллионера, владельца пушечного завода, становится все более внушительной. Получится вот что: смесь из Бродбента и Кигана, приправленная Мефистофелем! «Бизнес есть бизнес» покажется дешевой мелодрамой по сравнению с этой пьесой, а Ирвинг и Три поблекнут и будут выглядеть третьестепенными актерами, когда Калверт выйдет на сцену в роли Эндру Андершафта. Это будет просто грандиозно!.. [Роль] очень большая, монологов в ней — дюжины, и они намного длиннее кигановских; их исполнение требует разнообразных оттенков. Андершафт чертовски хитер, вежлив, выдержан, силен, важен, вместе с тем забавен и интересен. Из его отходов можно было бы выкроить по крайней мере десяток Гамлетов и полдюжины Отелло...»[5]
В лице Андершафта Шоу изобразил типичного представителя английской буржуазии, которую цивилизованный мир заклеймил «эпиграммой, пришпиленной к этому классу, что он угодлив по отношению к стоящим выше и деспотичен к стоящим ниже».[6] Эту мораль Bboero класса Андершафт старается привить рабочим. Шоу показывает цинизм капиталиста Андершафта, девизом которого являются слова «Без стыда». «В моей морали, в моей религии, — заявляет он, — должно быть место пушкам и торпедам».
Своих положительных героев Шоу сделал слабее Андершафта. Как положительный образ задумана Барбара: она полна гуманности и сочувствия к простым людям. Однако, воспитанная в духе религиозной морали, она оказывается бессильной и не может найти действенных средств для облегчения положения страдающих и обездоленных. Как убедительно показывает Шоу, путь буржуазной филантропии не приводит ни к чему. Кто же раскроет Барбаре и Казенсу глаза на тщетность их попыток и бесплодность избранных ими средств? И снова парадокс: Казенс и Барбара приходят к пониманию своих задач благодаря Андершафту - откровенному проповедник того, что в мире все можно сделать, пользуясь силой. «Научитесь говорить: «Так будет» вместо: «Так должно быть». «Идите делать со мною взрывчатые вещества, — призывает Андершафт Барбару и Казенса, — Тот, кто умеет взрывать на воздух людей, сумеет взорвать на воздух и общество. История мира есть история тех, у кого было достаточно храбрости, чтобы не убояться этой истины». Парадоксально то, что у Шоу эти слова произносит капиталист Андершафт. Впрочем, слова Андершафта, несомненно, имеют и другой смысл: если буржуазия утверждает свое господство посредством силы, то почему бы не применить тот же самый метод для свержения ее. Получается, что сам капиталист учит, как нужно бороться против него, и фантазии драматурга было угодно представить ситуацию, в которой капиталист высказывает революционные мысли. Это парадокс типичный для Шоу. Как бы то ни было, но Шоу в «Майоре Барбаре» приходит к мысли о необходимости переустройства общества на новых основаниях. Это было теснейшим образом связано с тем, что уже до первой мировой войны Шоу утрачивает веру в буржуазный парламентаризм, отсюда и его убийственная характеристика английского парламента, данная в пьесе: «Попробуй выпустить шестьсот семьдесят полоумных на улицу, и три полисмена смогут разогнать их. Но посади их в одно из зданий Вестминстера, позволь им проделать разные церемонии и надавать себе разных званий, они соберутся с духом и начнут убивать; тогда эти шестьсот семьдесят полоумных станут правительством».
Шоу, несомненно, уплатил дань фабианству, представив в качестве наиболее положительного героя буржуазного интеллигента Казенса. И уж конечно, совсем неправдоподобно, чтобы капиталист сделал своим наследником человека, который, как он знает, собирается использовать полученное им богатство для борьбы против капитализма. Но Шоу меньше всего заботился здесь о правдоподобии. Он считал, что чем парадоксальнее ситуации, тем скорее привлекут к себе читателя и зрителя мысли, утверждаемые им в пьесе.
