Ознакомительная версия.
Ничто, друг Александр, не даст мне увидеть минуту твоей жизни ярче, чем этот стих. Я так и вижу тот ветреный день на Невском, где, словно стая гусей, хлопают крылатки и пелерины и где вы с Дельвигом выходите из лавки Смирдина. Ты читаешь ему этот стих, и вы оба хохочете по адресу господина Измайлова. Или на Английской набережной, где я, между прочим, был рожден сто лет назад – вы прогуливаетесь с Вяземским в тот день двести тридцать пять лет назад – всего лишь за сто тридцать пять лет до моего рождения, экая ерунда, – и ты протягиваешь другу листок со стихом, и вы хохочете по адресу всей этой публики из «Благонамеренного», а в это время сильный ветер гонит волну с залива, хлопает флагами и парусами на якорной стоянке, и ты весел, как молодые львы твоей исторической родины, и мудр и когтист, как Венецианский книжник-лев, и тебе так нравится жить в этот день, как абиссинским львам радостно нестись по саванне за антилопами! (Смущенно умолкает.)
ДОМ
Вот как прекрасно, Слава! Целиком присоединяюсь к камер-юнкеру, который так приятно удивлен твоими проникновениями. Ну, а теперь твоя очередь, дорогая Натали, всем этим миром любимая Женщина Двух Столетий. Какой из стихов камер-юнкера любим тобой более других?
НАТАЛЬЯ АРДАЛЬОНОВНА
(с трепетом). Он, кажется, знает. Да-да, Александр, родной мой Французик, вот именно это. Прочесть? Нет, я не решусь в вашем присутствии. Ну что ж, если вы настаиваете, прочту.
Лишь розы увядают,
Амврозией дыша,
В Элизий улетает
Их легкая душа.
И там, где волны сонны
Забвение несут,
Их тени благовонны
Над Летою цветут.
Позвольте мне сказать, что вы уже и тогда, при жизни, переступали непостижимую черту, вы ощущали зыбкость реальных вещей и их вечную суть.
ДОМ
Я ужасно смущен, мне, право, неловко вам напоминать о том, что мы все пока еще у времени в плену, а время вашего ужина сегодня по сетке вирту все вышло. Надеюсь, вы не рассердитесь на меня за это напоминание, роднульча Слава и ты, роднульча Какаша, а особенно вы, ваше высокоблагородие камер-юнкер Пушкин, перед лицом этих парадоксов Хроноса, от которых вы отвыкли.
НАТАЛЬЯ АРДАЛЬОНОВНА
О Боже, солнце нашей поэзии целует мне руку! Славка, я чувствую губы Французика на моей тянутой-перетянутой коже! Au revoir, Sacha!
Порыв ветра задувает свечи на столе, как бы обозначая уход виртуального Гостя.
Вслед за этим исчезает «дворецкий».
Мстислав Игоревич и Наталья Ардальоновна снимают свои обручи и санкюлотские колпаки. Долго сидят молча. Дом исполняет барокко, стараясь успокоить не в меру взбудораженных хозяев.
МСТИСЛАВ ИГОРЕВИЧ
Ты слышишь, роднульча, что играет Дом? Это концерт Алессандро Марчелло, тот же самый, что напевал один холозагор, когда спустился с горы в Нью-Гемпшире семьдесят семь лет назад. Что за странный день – все время я слышу какие-то отголоски старины. И потом, эти «интересные встречи», они становятся все более и более ошеломляющими… Можно было бы сказать, что это все трюки вирту, если бы не было очевидно, что тут действует более тонкий состав.
НАТАЛЬЯ АРДАЛЬОНОВНА
Ничего тут не действует и ничто не бездействует. Ничего тут нет невероятного и ничего вероятного. Нет никакого состава и никаких тонкостей. Нет тут ни тутто, ни зеро. И «нет» тут отсутствует, и «да» не присутствует. Ты понимаешь, что я хочу сказать, роднульча?
МСТИСЛАВ ИГОРЕВИЧ
Что-то мелькнуло, роднульча, похожее на понимание. Мелькнуло и исчезло. (Встает, прогуливается по веранде, останавливается у открытой стены.)
За террасой уже вовсю цветет кипрская ночь. Свет луны и лучи Овала пронизывают потемневшее море. Ветер колышет верхушки кипарисов. Наталья Ардальоновна внимательно смотрит на мужа.
НАТАЛЬЯ АРДАЛЬОНОВНА
Как я счастлива, роднульча, что ты все-таки нашел меня тогда в Лиссабоне шестьдесят девять лет назад. И отбил у своры диких мужланов, и прежде всего у дикого призрака Ильича Гватемалы. Ведь я же просто изнемогала, просто чахла в неволе, в плену у классика циклопического реализма. И вдруг явился ты, свободный, легкий, пространством и временем полный, с мешком, набитым миллиардами баксов. Как это здорово, когда за тебя платят непостижимо огромную сумму! Как я счастлива, что мы с того дня уже никогда не расставались! После этих стихов о душе ароматов, что я читала вместе – подумай только, с Пушкиным! – я сейчас смотрю на тебя, старого пукалку, и будто вижу, как твоя душа расцветает рядом с моей, и так счастлива, словно наш Гость сегодня что-то важнейшее в нашей жизни освятил.
МСТИСЛАВ ИГОРЕВИЧ
Вот теперь я все ближе тебя понимаю, моя роднульча. Странно, сегодняшний день начался как обычная рутина дряхлости: все эти стычки, приступы маразма, подзарядки от Фьюза, общественная деятельность за морями, – однако с самого утра я чувствовал, что возникнет что-то новое. Знаешь, сейчас меня не гнетет ничего, даже присутствие Вторых. Ну пусть, мы, может быть, совершили глупость, но главное состоит в том, что мы вместе, мы неразделимы, и я теперь смело могу задать вопрос, от которого всегда бегу. Дом, сколько мне осталось жить?
ДОМ
Боюсь, что нисколько.
Наталья Ардальоновна встает и начинает медленно приближаться к мужу.
МСТИСЛАВ ИГОРЕВИЧ
Так. Ну хорошо, нисколько. Но сколько все-таки дней осталось?
ДОМ
Боюсь, что ни одного.
МСТИСЛАВ ИГОРЕВИЧ
Вот так? Ни одного? (Его начинает трясти.) Сколько часов?
ДОМ
Боюсь, что ноль часов.
Наталья Ардальоновна приблизилась к мужу и взяла его за руку.
НАТАЛЬЯ АРДАЛЬОНОВНА
Сколько минут?
ДОМ
Пятьдесят. Пятьдесят. Пятьдесят. (Исторгает что-то похожее на короткое рыдание.)
Мстислав Игоревич тигриной походкой, таща за собой жену, подходит к одной из стен.
МСТИСЛАВ ИГОРЕВИЧ
Сломалась ты, что ли, проклятая штука? Не понимаешь вопросов?
ДОМ
Я не штука, Слава. Я все понимаю. Жить вам осталось сорок девять минут.
МСТИСЛАВ ИГОРЕВИЧ
(угрожающе). А ты не подумал, что с ней будет, с Какашкой? Куда она без меня денется?
ДОМ
Наталья Ардальоновна уйдет вместе с тобой, Мстислав Игоревич. По каким-то причинам вы умрете одновременно.
НАТАЛЬЯ АРДАЛЬОНОВНА
Какое счастье! (Обнимает мужа.)
МСТИСЛАВ ИГОРЕВИЧ
(дико воет). Н-е-е-т!
НАТАЛЬЯ АРДАЛЬОНОВНА
По тем причинам, что мы с тобой одно, мой роднульча. Мы прожили с тобой жизнь в любви и умрем одновременно, как в сказках наступает конец: они жили счастливо и умерли в один день. Выше голову, роднульча! Никто не может отнять права на гордо поднятую голову!
ДОМ
Это верно.
НАТАЛЬЯ АРДАЛЬОНОВНА
Даже если башка трясется.
МСТИСЛАВ ИГОРЕВИЧ
Сколько осталось?
ДОМ
Сорок семь минут.
МСТИСЛАВ ИГОРЕВИЧ
Значит, у нас еще есть время распить бутылку шампанского?
ДОМ
Вполне достаточно. Идите в спальню, мои роднульчи. Выпейте шампанского и ложитесь вместе в постель. Обнимитесь, прижмитесь друг к другу и умирайте.
Рука об руку супруги направляются в спальню. Слава несет шампанское. Какаша на секунду задерживается у стола и с шаловливым смешком прихватывает еще одну бутылку. Они исчезают.
Сумрак сгущается. Отчетливо на стенах и на полу проявляются полосы небесного света.
Дом вновь появляется в обличии «дворецкого». Присаживается возле Фьюза.
ДОМ
Теперь мне впору самому подзарядиться от Фьюза. Колотит, как будто землетрясение на дворе. Осталось чуть больше получаса. Два тромбика, у него и у нее, движутся по кровотокам, чтобы остановиться в мозгу. И я почему-то ничего с ними не могу поделать. Они не поддаются никаким средствам. Скорее всего, это результаты бесконечных пересадок органов, до которых роднульчи были так охочи. Ну что ж, ну что ж…
Не замеченный Домом, на террасу со стороны моря поднимается Второй. Расставляет на треноге какой-то прибор сродни телескопу. Направляет трубу на Овал.
ДОМ
(продолжает). Этот остров был едва ли не родиной для Славы. Здесь он начал свои авантюры в девяностых годах прошлого века. Ну, разумеется, офшорные мошеннические операции. Купля-продажа ценных бумаг, а также полуфиктивные и совсем фиктивные поставки. Например, поставки электролитических никелевых катодов на сумму сто восемьдесят миллионов долларов. КаспийНефтеХим, зарегистрированный на острове Гваделупа, гнал сюда несуществующий мазут через кипрскую офшорную компанию «Гротеск инкорпорейтид» с 400 миллионами баксов задатка по конкурсу АО «Телесвязь» опять же через кипрскую группу «Аврора шелл». Недаром русская братва называла эти места на свой манер: остров Шипр, город Малоссоль.
Ознакомительная версия.
