Ваал (уставившись в потолок). Как же мне все это надоело!
Иоганна. Сегодня ночью ты говорил по-другому. И до этого...
Ваал. Иоганнес мог бы и сам, да ему, похоже, лень было... А туг еще Эмилия нарезает круги под окнами, словно продырявленное парусное судно. Я тут хоть с голоду умирать буду, вы и пальцем не пошевельнете. Всем вам нужно только одно...
Иоганна (в растерянности, начинает убирать со стола). А ты... ты ко мне всегда так относился?
Ваал. Ты что, рехнулась от счастья? Словно сама ничего с этого и не поимела... Иди-ка лучше домой. А своему Иоганнесу можешь сказать, что я проводил тебя до самого дома и зол на него как собака. Потому что попал под дождь. (Закутывается в одеяло.)
Иоганна. Моему Иоганнесу? (С трудом находит дверь, исчезает за ней.)
Ваал (быстро поворачивается). Иоганна! (Вскакивает с кровати, подбегает к двери, открывает ее.) Иоганна! (Бросается к окну.) Как она бежит, дикая козочка! Как она бежит!
Полдень. Ваал лежит в кровати.
Ваал (декламирует.) Как выпьешь рюмок десять водки,
Темнеют разом небеса,
И лишь от задницы молодки...
Дверь открывается. В комнату робко входят две сестры. Они держат друг друга за руки.
Старшая сестра. Вы просили нас прийти,
Ваал (словно не замечая их). Исходит света полоса.
Старшая сестра. Вот мы и пришли.
В а а л (в сторону). А теперь сразу по две птички залетают в мою клетку. (Сестрам.) Раздевайтесь!
Старшая сестра. В последний раз мать слышала, как скрипела лестница. (Расстегивает сестре блузку.)
Младшая сестра. Было уже темно, когда мы пробирались в свою комнату.
Ваал. Ваша мать скоро у меня в печенках сидеть будет. Да и вы вместе с ней...
Младшая сестра. Тогда я утоплюсь с горя, господин Ваал.
Старшая сестра. Ведь нас же две...
Младшая сестра. Мне как-то неловко, сестра.
Старшая сестра. Это тебе не в первый раз...
Младшая сестра. Да, но еще никогда в комнате не было так светло.
Старшая сестра. И не во второй...
Младшая сестра. А ты сама почему не раздеваешься?
Старшая сестра. Я раздеваюсь.
Ваал. Как только будете готовы, забирайтесь ко мне в постель. Вам сразу станет темно...
Младшая сестра. Сегодня ты будешь первой, твоя очередь.
Старшая сестра. Я и в последний раз была первой.
Младшая сестра. Нет, я.
Ваал. Можете обе сразу.
Старшая сестра (обвив руками младшую). Мы-то уже готовы, только вот светло очень.
В а а л. А как там на улице, тепло?
Старшая сестра. Что вы?! Еще апрель.
Младшая сестра. Солнце сегодня, правда, хорошее.
В а а л. В последний раз вам у меня понравилось? Пауза.
Старшая сестра. Туг у нас одна утопилась. Иоганна Райер. Может, слышали?
Младшая сестра. Да еще в нашей речке! Там такое течение. Брр... Я бы так не смогла...
Ваал. Иоганна Райер? Утопилась? С чего бы это? Что говорят?
Старшая сестра. Всякое болтают.
Младшая сестра. Ушла вечером и дома не ночевала.
Ваал. Она что, никогда не возвращалась домой под утро?
Младшая сестра. Утром-то как раз и видели, как она бросилась в воду. Ее еще не нашли.
Ваал. Значит, она все еще плавает.
Младшая сестра. Что с тобой, сестра?
Старшая сестра. Зябко что-то...
Ваал. Знаете что, у меня сегодня нет никакого желания. Будет лучше, если вы пойдете домой.
Старшая сестра. Вы этого не сделаете, господин Ваал. Не надо ее обижать. (Кивает на сестру.)
В дверь стучат.
Младшая сестра. Там кто-то стучит. Это мать...
Старшая с е с т р а. Боже мой! Только не открывайте, не открывайте!
Младшая с е с т р а. Мне страшно, сестра.
Старшая сестра. Вот твоя блузка. (Протягивает ей блузку.) Стучат еще сильнее.
Ваал. Если это ваша мать, сами будете расхлебывать кашу.
Старшая сестра (быстро одевается). Закройте дверь на засов, ради Бога!
Хозяйка дома (внушительных размеров, входит). Ну, конечно, я так и думала. И сразу две... Как вам только не стыдно! Да еще в таком болоте... С утра до вечера и с вечера до утра, кровать не успевает остыть. Но теперь я скажу свое слово. Моя мансарда — это вам не бордель какой-нибудь. Ваал отворачивается к стенке. Вы, как я вижу, спите... Да неужели вам все еще не надоело это мясо?! Сквозь вас уже солнце просвечивает. От ветра качаетесь. Кожа да кости.
Ваал (поворачивается к ней лицом, делает движение рукой). Они залетают ко мне под крышу как белые лебеди.
Хозяйка дома (ударяет в ладоши). Хороши лебеди! Послушайте, что у вас за язык?! Вы могли бы стать поэтом, если конечно, у вас до этого не отвалятся колени. Да, да, у вас.
В а а л. Я утопаю в белой плоти...
Хозяйка дома. В белой плоти?.. Да вы действительно поэт. Впрочем, чего-нибудь серьезного от вас ожидать не приходится. (Смотрит на сестер.) Подумать только, эти юные создания... Вы что, сестры? Бедные сиротки! Того и гляди разрыдаются... Разве я вас бью... по этой вашей белой плоти?
Ваал смеется.
Вы еще и смеетесь? Пачками портите юных девушек, заманив их в свое болото. Вы просто дьявол! Я не желаю жить с вами под одной крышей! (Обращается к сестрам.) А теперь ноги в руки и пошли. Я вас провожу. Младшая сестра громко плачет.
Старшая сестра (хозяйке). Не сердитесь на нее, пожалуйста.
Хозяйка дома (берет обеих за руки). Слезы в три ручья... Что за народ? Вы что, одни у него такие? Он у нас большой спец по белым лебедям. Он еще и не таких завлекал в свои сети, а потом выбрасывал их облезлые тушки на кучу навоза. А теперь на свежий воздух! Живо! Соленая вода мне здесь ни к чему. (Кладет им руки на плечи.) Я этого типа давно раскусила. Знакомый почерк. Перестаньте хныкать, а то глаза будут красными. Отправляйтесь домой к своей мамочке и никогда больше этого не делайте. (Подталкивает их к двери.) А вам, сударь, придется съехать. И чем скорее, тем лучше. Поищите себе другое гнездышко для ваших лебедей. (Выталкивает сестер за дверь, уходит сама.)
Ваал (вскакивает с постели, потягивается). Вот каналья! Впрочем, сегодня особого желания у меня и не было. (Берет стопку белой бумаги, швыряет ее на стол, усаживается перед ним.) Начну-ка я все сначала. Послушаем, что там говорит внутренний голос... Я весь как выжатый лимон, к тому же зверски голоден. Одна кожа да кости?.. У, каналья! (Откидывается на спинку стула, вытягивает вперед руки и ноги. С выражением.) Итак, представим себе лето. Багровое и прожорливое. (Что-то бормочет про себя.)
Ранний вечер. Ваал сидит за столом.
Ваал (берет со стола бутылку водки, прижимает ее к своей груди). Уже четвертые сутки у меня на бумаге полыхает багровое лето, буйное и прожорливое, и я борюсь, борюсь с искушением. (Смотрит на бутылку.) И здесь у меня случаются провалы. Образы растворяются в кромешной тьме. Я их приколочу гвоздями к стенам. Только не надо пить, не надо пить. Да, но ведь белая водка — это мой посох, моя путеводная звезда. В ней, а не где-нибудь, отражаются листы бумаги с тех пор, как со всех крыш закапало. Но теперь у меня начинают дрожать руки, словно они все еще обнимают женские тела. (Прислушивается.) Сердце колотится и хочет вырваться из груди- (С надрывом.) О, Иоганна! Еще одна такая ночь в твоем аквариуме, и я бы сам гнил на дне, среди рыб. Но теперь я полон аромата нежных майских ночей. Я любовник, у которого отняли его возлюбленную. Я погибаю... (Берет бутылку, вынимает пробку, пьет из горлышка. Потом встает со стула, осматривается.) Придется сматывать удочки. Но сначала добуду-ка я себе какую-нибудь женщину. Вдвоем будет веселее. (Выглядывает из окна.) А это еще что за штучка? Лицом похожа на бабу... (Насвистывает, исчезает за дверью.) Внизу на фисгармонии кто-то играет Тристана).
Иоганнес, бледный и опустившийся, появляется в дверях, подходит к столу, начинает рыться в бумагах. Берет бутылку, рассматривает ее. В нерешительности возвращается к двери, ждет. На лестнице шум, свист. Иоганнес вносит на руках Софию Бергер, тяжело дышит.
