Теннеси Уильямс - Прекрасное воскресенье для пикника [другой перевод]

Боди (бросаясь к телефону). Олив 2697, Олив 2697! Бадди? Это я! Grosser Gott![4] Я не могу сейчас говорить, но ты обязательно должен поехать с нами на Крав Кер сегодня, в воскресенье. — Оденься получше. Сигары не кури! И смейся над ее остроумными замечаниями. Нет, они действительно, действительно остроумные! Она преподает гражданское право.

Звонок в дверь.

Будь на остановке Крав Кёр в час тридцать, понял? Пожалуйста! — Там кто-то пришел, я не могу разговаривать. (Не повесив трубку на рычаг, бросается к двери и открывает ее.) О-о, здравствуйте!

Элина. Доброе утро!

Боди. Вы подруга Дотти?

Появляется модно одетая женщина с глазами хищной птицы.

Элина. Доротеи? — Да.

Боди. Тогда входите. Подруга Дотти также и моя подруга.

Элина. Неужели?

Боди (в замешательстве). Да, у меня — жир на руке. Я жарила цыплят для пикника.

Элина. А-а! Надо же! (Она несколько раз механически поворачивается, внимательно осматриваясь.)

Боди. Извините, мне следовало бы представиться.

Элина. Да — мисс Боденхейфер.

Боди. Хафер, а не хейфер. (Она нервно смеется.) Хейфер — это значит — корова.

Элина. Поверьте, я не имела это ввиду. (Она делает шаг вперед.) Так это и есть приют Шлегера?

Боди. О, приют Шлегера — это просто шутка Дотти. Шлегер — имя домовладельца, вот и все — и все…

Элина. Доротея всего лишь пошутила?

Боди. Да, она много шутит, она очень остроумная. И мы много хохочем. (Боди вытягивает руку.)

Элина. Я вполне могу это допустить в отношении вас, мисс Боденхейфер.

Боди. Не говорите «мисс». В оффисе все зовут меня просто Боди.

Элина. Но ведь мы не в оффисе — мы в приюте Шлегера. (Она загадочно продолжает.) Хмм… Я никогда раньше не отваживалась попадать в эту часть Блюэта.

Боди. Никогда не были в центре?

Элина. Я посещаю магазины только в Вест-Энде, поэтому, естественно, меня удивило, что я шла улицами без единой тени дерева. И свет. Свет и жара, излучаемая кирпичом, бетоном и асфальтом — настолько одолели меня, что я едва не почувствовала себя дурно. Кажется, у меня одновременно случилась фото- и светобоязнь.

Боди (неосознанно отступая на шаг, будто боясь заразиться). Я никогда не слышала ни об одной из этих болезней — а у вас обе сразу?

Элина. Повышенная чувствительность к теплу и сильному свету.

Боди. А-а.

Элина. Однако, вы не могли бы сообщить Доротее, что я хочу ее видеть?

Боди. Дотти ждет вас, мисс э-э?

Элина. Элина Брукмайер. Нет, не ждет, однако столь раной зайти меня заставило одно неотложное дело.

Боди. Она никому не разрешает входить к ней. Она делает упражнения.

Элина. Но мы очень хорошие знакомые с Доротеей.

Боди. Хорошо знакомые или вовсе незнакомые — нет никакой разницы. Мне кажется, что современные девушки чересчур увлекаются этими разрекламированными упражнениями и сгоняют вес настолько, что это становится вредным для их здоровья.

Элина. Сохранение молодости требует жертв. (Она продолжает оглядываться, поблескивая своими птичьими глазами, как будто ослепленная светом.)

Боди. Вы, наверное, вместе с Дотти преподаете в Блюэт колледже?

Элина. Отдельно.

Боди. Вы хотите сказать, что не работаете в Блюэте, где Дотти преподает гражданское право?

Элина (как будто объясняя отсталому ребенку). Я тоже там преподаю. Когда я сказала «отдельно», я имела в виду, что мы преподаем в разных классах.

Боди. А-а, конечно же. (Она пытается засмеяться.) я тоже училась в колледже.

Элина. Учились?

Боди. Да. Я знаю, что два учителя не преподают в одном и том же классе в одно и то же время два разных предмета.

Элина (широко открывая глаза). Это было бы странно.

Боди. Да. Это было бы странно.

Элина (неприязненно фыркнув). Это даже могло бы вызвать замешательство среди учащихся.

Боди. Да, я считаю, вызвало бы.

Элина. Особенно, если бы это были такие разные предметы, как гражданское право и история искусств.

Боди снова делает попытку засмеяться. Элина удачно имитирует смех. Пауза.

Да-а, все действительно та-ак!

Боди. Что «так»?

Элина. Это самая удивительная комната, в которой я когда-либо была! Особенно — сочетание красок! Такой яркий контраст! Можно мне присесть?

Боди. Да, да, извините, я сегодня сама не своя. Это жара и —

Элина. Краски? Яркий контраст красок? (Она вынимает из сумочки круглые темные очки в белой оправе и надевает их.) Мисс Боденхейфер, Доротея помогала вам обставлять эту комнату?

Боди. Нет, когда Дотти въехала, она уже была такая, как сейчас.

Элина. Значит, это вы в ответе за столь вдохновенный подбор красок?

Из кухоньки раздается громкое шипенье кипящего жира.

Боди. Извините, я на минутку, только переверну цыплят.

Элина. О, я ни в коей мере не позволю себе прерывать ваши приготовления к пикнику.

Боди. Не поняла. Я иногда не очень хорошо слышу.

Элина. А-а.

Боди. Видите ли, у меня отложения кальция в ушах… И мне посоветовали сделать операцию, но это очень дорого, да и не всегда помогает.

Голос из телефонной трубки «Бо-о-о-о-у-д-и-и-и!». Элина обращает на это внимание, но не говорит Боди о том, что трубка не повешена на рычаг.

Элина. Я бы вам не советовала. Одной моей подруге, старше меня, у которой была та же проблема с затвердением, просверлили в голове дырку, чтобы все исправить. Эта операция называется фенестрация — она достаточно опасна, и к тому же невозможно было определить, успешно она прошла или нет, так подруга никогда больше не пришла в сознание.

Боди. Никогда больше не пришла..?

Элина. В сознание.

Боди. Да, понятно. Я думаю, мне лучше привыкнуть с этим жить.

Голос из телефонной трубки снова кричит «Боди-у-у-у-Боди-у!»

Боди. Что это?

Элина. Я тоже не могу понять. Какие-то странные, лающие звуки доносятся из телефонной трубки.

Боди (смеясь). О боже, я забыла повесить ее. (Она берет трубку.) Бадди, извини, тут только что пришли, и я забыла, что ты все еще на проводе. Бадди, перезвони мне через несколько минут, Бадди, это, э-э, очень важно. (Она вешает трубку.) Это был мой брат Бадди. Он говорит, что успел выпить два пива и сделать себе сэндвич с ливерной колбасой, пока я снова подошла к телефону. Слава богу, что он такой добрый… Мы с ним сегодня едем на пикник на Крав Кер вместе с Дотти во второй половине дня. Мой брат очень интересуется Дотти.

Элина. Интересуется? Романтически?

Боди. О, да, Бадди серьезный человек.

Элина (вставая). Я весьма удивлена!

Боди. Чем же это, это чем?

Элина (со сдерживаемой яростью). Той искусностью, с какой вы приспосабливаетесь к этому замкнутому пространству. Кажется, каждый дюйм использован или — украшен? (Она берет большую раскрашенную фарфоровую лягушку.) Лягушка?

Боди. Да, лягушка.

Элина. Она настолько похоже сделана и раскрашена, что кажется, вот-вот заквакает. — О, да у вас есть и канарейка… чучело!

Боди. Маленькая Хилда… она прожила десять лет. Это предел для канарейки.

Элина. Предел долголетия для этого вида?

Боди. Она превысила его на три месяца.

Элина. Установив рекорд. Это действительно героизм, выдержать в такой обстановке больше десяти лет. Какой тягой к жизни обладают некоторые существа.

Боди. Я так была привязана к ней, что отнесла ее —

Элина. Чучельнику.

Боди. Извините, я на минутку. (Она бросается к плите в нише.) Ой! — Опять обожглась.

Элина (отзываясь с любопытством). Вы и раньше уже обжигались?

Боди обильно посыпает руки содой. Элина отступает назад.

Мисс Боденхейфер, осторожнее! Вы обсыпали меня содой!