(Кашляет. Прикрывает рот рукой.)
Анна Сергеевна. Ты болен?
Дубравин. Я абсолютно здоров… (Кашляет.) Поперхнулся…
Анна Сергеевна. Чем? Песней?
Дубравин. Не трать свои нервы на кашель! Очень прошу тебя…
На авансцене — Дубравин и Слава.
Дубравин. В комедии «Много шума из ничего» один персонаж говорит: «Меня уж нет, хоть я и здесь!..» В такой именно ситуации я скоро и окажусь. Но сюжет будет ближе к трагедии, чем к комедии.
Слава. Не понимаю…
Дубравин. Я уеду за творческим материалом… И встречаться с поклонниками моего дарования. Куда-то на север. Это для всех! А на самом деле буду находиться в двух кварталах от нашего дома. В одном научно-исследовательском институте. Это для тебя. Для тебя одного! Ты понял?
Слава. А в каком институте?
Дубравин. При его имени люди мрачнеют и вздрагивают. Если Анна Сергеевна узнает, что меня там «научно исследуют», она… даже не могу представить, что с ней случится!
Слава. А Катя? У меня от нее в общем-то…
Дубравин (перебивая). Откровенность бывает не только доброй, но и жестокой. Секреты, к сожалению, необходимы!
Слава. Я не скажу ей.
Дубравин. Не говори… Хотя дочери и сыновья, разумеется, переносят гораздо легче, чем жены.
Слава. Я буду вас навещать.
Дубравин. Хватит с тебя маминого санатория, а также Оли и Поли… Ты ведь к матери ездишь?
Слава. В этом институте, куда вы ложитесь… приемные дни по средам, субботам и воскресеньям. Некоторые придерживаются графика. Но при желании можно ходить каждый день. С четырех до семи.
Дубравин. Откуда ты знаешь?
Слава. Там лежал мамин брат. Оказалось, что он самый здоровый в нашей семье! И еще двое, которые рядом лежали, теперь катаются с ним вместе на лыжах.
Дубравин. Трогательный ты парень! (Кашляет.) Вот видишь… Ну ладно! Главное ты осознал: я буду где-то на севере! Звонить оттуда трудно: метели, заносы… Ты понимаешь? Хочу подготовиться к съемкам фильма о белых медведях. Одновременно — встречи со зрителями. И тут, в вашей школе, я кое-что заверну… Чтобы Анна Сергеевна видела, что я полон энергии!
Слава. Значит, с четырех до семи! Гардеробщицы там — тетя Зина и тетя Валя. Я несколько раз спел для них в вестибюле. Вполголоса… И потом обходился без пропуска. Надеюсь, они не ушли на пенсию…
Дубравин. Трогательный ты парень! (Идет, потом возвращается.) Ты, кстати, не кури… Прошу тебя, Слава. Меня именно курение и погубило.
Слава. Вы что, давно начали?..
Дубравин. Давно-о!.. В юности всегда кажешься себе самому бессмертным. Все вдали: болезни и старость. А вообще-то с ними надо бороться именно в твоем возрасте. Это мое завещание. В случае чего… Понял?
Слава. Я буду приходить. С четырех до семи…
Кабинет директора школы. Звонок. Анисим Лукьянович снимает телефонную трубку.
Анисим Лукьянович. Да, просил позвонить… Ваша дочь Крылова Наташа?.. Из пятого «А»?.. Очень хорошая, красивая девочка. Но надо ее показать невропатологу: она часто плачет без всякой причины. Меня это очень волнует. Прошу вас… (Вешает трубку.)
Опять звонок.
(Снимает трубку.) Да, просил позвонить. Ваш сын Торопов Саша?.. Из девятого «В»?.. Очень хороший, красивый мальчик. Сочинения пишет прекрасно! Но, знаете, с математикой… Она ему, может быть, не пригодится… Я понимаю… Но это — гимнастика ума! И вообще, развитие требует. Я прошу обратить внимание. Все-таки девятый класс… Вы понимаете? Я очень волнуюсь. (Вешает трубку.) Что за странная манера завелась в школах: сперва называть фамилию, а потом уже имя? Торопов Саша… Почему? Мы же не говорим Лермонтов Михаил, а говорим — Михаил Лермонтов! До чего прилипчивы дурные привычки!
Звонок за дверью.
Ага… Вот она, любимица ребят, перемена! Сейчас пожалуют… (Поднимается из-за стола, приглаживает волосы.)
Стук в дверь. На пороге Катя и Слава.
Дубравина Катя и Аникин Слава… Тьфу ты, опять! Заходите. Я очень рад. Такие вы все красивые… Ну, как с вашим ансамблем? Инструментально-прощально…
Катя. Это трудно запомнить. Не напрягайтесь!
Анисим Лукьянович. Как с песнями? С танцами?
Катя. Танцуем!
Анисим Лукьянович. И успешно?
Катя. Можем продемонстрировать!
Слава. Катюша, притормози…
Катя (кивнув на Славу). Персональный регулировщик! Он мне просто необходим.
Анисим Лукьянович. Именно в этом качестве? Почему?
Катя. Все время еду на красный свет!
Анисим Лукьянович. Но в данном случае… Я как раз хотел бы взглянуть!
Катя (Славе). Чем мы порадуем дирекцию школы?
Анисим Лукьянович. Если не секрет… Покажите то, что вы готовите к конкурсу.
Катя. Наш номер называется так: «Мы — из десятого! А вы?..» Сперва Слава поет, а потом уже мы вдвоем ногами и руками подкрепляем его идеи.
Слава. Это Катя придумала такой номер…
Катя. Надо убрать стулья.
Слава. Дай-ка я сам! (Быстро освобождает место для танца.)
Катя (оглядываясь). Органа тут нет. И рояля тоже. Мы будем сами себе аккомпанировать!
Слава (поет).
Мы — физики и лирики,
Поэты и сатирики, —
Все это нужно в будущей судьбе!
Мечты у нас — огромные…
Но мы к тому же скромные:
Мы долго петь не можем о себе!
Катя. И потому переходим на танец!
Танцуют.
Анисим Лукьянович (аплодируя). Очень красиво!.. Я знал, что мой любимый пятый «В» меня выручит.
Катя. Увы, мы уже не так молоды, как вам кажется!
Анисим Лукьянович. Я пришел к вам впервые, когда вы были в пятом «В». Вы изучали историю Греции…
Катя. Раньше мы любили историю, а теперь истории.
Слава (тихо). Притормози!..
Анисим Лукьянович. Потом вы стали седьмым «В», потом восьмым. И вот уже… Но я всегда представляю вас себе пятиклассниками. Теми, которых я полюбил. И в трудную минуту я пришел к вам за помощью.
Слава. Что случилось, Анисим Лукьянович?
Анисим Лукьянович (Славе). Вот с таким же лицом ты бросился ко мне, когда мое сердце вдруг решило передохнуть. И на минуту остановилось… Ты тащил меня на себе через весь коридор. Уроки тогда уже кончились. Ты это помнишь?
Слава. А что сейчас?
Анисим Лукьянович. Сейчас еще хуже! Тогда я был всего-навсего учителем истории. И классным руководителем своего любимого «В». Я отвечал за твое лицо, Слава. И за Катино. И за тридцать восемь других лиц. Таких хороших, красивых… Это было приятно. А теперь я должен еще отвечать за лицо школы! Вы представляете? Говорят, что номер у нее есть, а лица нет. Соседняя школа — первая по спортивной работе, другая переписывается чуть ли не со всем миром. А мы?.. Я думал: учатся ребята, растут — и хорошо. Оказывается, нет! Недостаточно… Мы должны обязательно занимать где-то какие-то места. Желательно первые!
Катя. У нас есть самодеятельная студия «Школфильм»! Которой руководит Дубравин…
Слава. Лауреат!
Анисим Лукьянович. Но эта студия еще ничего значительного не сняла. И нигде не заняла первое место. А вы уже сейчас можете победить на конкурсе школьных ансамблей!
Слава. Не волнуйтесь, Анисим Лукьянович.
Катя. Мы постараемся…
За дверью какой-то шум. Распахивается дверь. На пороге — Ас Вася. Он пытается втащить в кабинет директора киносъемочный «юпитер» и огромный магнитофон. За ним — Дубравин, оператор Боря с камерой наперевес, композитор Эмиль Ваганов.
Вася. Не стесняйтесь! Проходите, товарищи!
Катя. Папа?.. Настоящий «юпитер»?!
Дубравин. Потому что мы будем снимать настоящую полнометражную, несамодеятельную картину!
Катя. Тогда вы ошиблись адресом! Зоопарк на соседней улице.
Слава. Катюша…
Катя. Притормаживаю.
Дубравин. Настоящий фильм! Совместное производство двух киностудий!..
Катя. Англо-испанский? Болгаро-венгерский?
Дубравин. Производство нашей — взрослой! — научно-популярной студии и киностудии «Школфильм»! Поэтому «юпитер», композитор Ваганов и все прочее…
Боря. Представляете?!
Анисим Лукьянович. Ваганов? Кажется, Василь?
Катя. Эмиль! Но это не имеет значения. Не все помнят, что Мусоргскому родители подарили странное имя Модест.
Анисим Лукьянович. Да-да… Конечно… Эмиль Ваганов! Все наши ребята поют…
Ваганов (устало). Значит, им мои песни нравятся?
Вася упрямо вносит в кабинет второй «юпитер».
Слава. Простите… но здесь кабинет директора.
Анисим Лукьянович. Да… это моя комната.
Вася. Знаю. Я осмотрел всю школу. Более подходящего места для нас нет. Первый этаж! Понимаете? И запирается. Так что мы здесь разместимся.
Катя. Папа, объяснись!.. Если не трудно.
