доме!
Б е л о у с о в. Ну, беги за дрожжами. И к нам приходи без… подруги! (Уходит.)
Н и к о л а й выступает из-за дерева. Несколько секунд Николай и Оля неподвижно смотрят друг на друга. Он берет ее за руки, медленно входят под арку ворот. Николай резким движением прижимает Олю к груди. Так они стоят неподвижно.
Занавес
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Двор. Вечер того же дня. П о л я и В а л е н т и н сидят на скамье. Он нервничает. Встает, садится, опять встает.
П о л я. Что вы все вскакиваете?
В а л я. Разве? Да, возможно. Извините. (Садится и сейчас же встает.) Поля, я знаю ваш характер и прошу не смеяться, что бы я ни сказал. Даете слово?
Поля смеется.
Я же еще ничего не сказал.
П о л я. Вспомнила, как вы сегодня дрова кололи. Слушаю.
В а л я. Поля, я вас прошу быть моей женой.
П о л я. Тут действительно ничего смешного нет. За вас замуж? Вот чего не могу, того не могу. Не обижайтесь. Я не скрываю: вы мне очень нравитесь, и вы хороший…
В а л я. В чем же дело?
П о л я. Ну как я в вашу семью пойду? Я ничего не умею. И что вилкой, что ножом едят, не знаю…
В а л я. Ножом ничего не едят.
П о л я. Видите, а я не знала.
В а л я. Это совершенно не важно.
П о л я. Вам — может быть, зато ваши родные, знакомые… А я очень самолюбивая. И ни смеяться над собой, ни улыбаться никому не позволю.
В а л я. Поля, вы забываете, у нас общество…
П о л я. Знаю. И барышень с манерами не считаю выше себя. А вот скажите честно: если вы меня в дом приведете, ваш отец обрадуется? Ну?
В а л я. В первый момент — не ручаюсь. Но когда узнает вас лучше, он так обрадуется, так обрадуется!
П о л я. Давайте лучше его не волновать.
В а л я. Правда, волноваться ему запрещено. Но… Поля, дорогая!..
В воротах голос Семена Семеновича: «Вот мельница, она уже развалилась».
Вечное хождение…
В а л е н т и н и П о л я уходят в дом.
Голос Семена Семеновича: «Павлик, левее»… Шум. Голос Павла Ивановича: «Спасибо, я уже упал».
Входят выпившие С е м е н С е м е н о в и ч и П а в е л И в а н о в и ч.
П а в е л И в а н о в и ч. Сеня, погоди, я конфету съем: тогда она не заметит. (Слегка пошатываясь, ест конфету.)
Окно Макаровых открывается, в нем — П р а с к о в ь я И в а н о в н а.
П р а с к о в ь я И в а н о в н а (язвительно). В магазине были?
П а в е л И в а н о в и ч. Параня! Водки сегодня в магазине не продавали! (Садится. Семену Семеновичу.) Как по-твоему, она не заметила?
С е м е н С е м е н о в и ч. А что в нас можно заметить? Трезвые как трезвые.
П р а с к о в ь я И в а н о в н а. Но где это вы целый день прогуляли?
П а в е л И в а н о в и ч. А ты не завидуй, завидовать нехорошо. Лучше закрой окно, я не могу на сквозняке стоять.
П р а с к о в ь я И в а н о в н а. Чтоб через две минуты ты был дома! (Закрывает окно.)
П а в е л И в а н о в и ч. Сразу настроение упало! Не люблю домой возвращаться.
С е м е н С е м е н о в и ч. Конечно, в такой дом возвращаться противно.
П а в е л И в а н о в и ч. Господи! Родись я в другом доме, я бы, знаешь, теперь кем был? Знаешь, где бы служил? В дипломатическом корпусе! Корпус! Не бригада какая-нибудь, не дивизия — корпус! Работа тонкая, корректная. Сегодня вношу предложение — «выношу впечатление»… А слова какие!.. Прерогатива!.. Преамбула! Преамбула!.. Ты понимаешь, что это значит?!
С е м е н С е м е н о в и ч. Нет, не понимаю.
П а в е л И в а н о в и ч (восторженно). И я не понимаю!
О л я (выходит из дома). Прасковья Ивановна просит вас домой.
П а в е л И в а н о в и ч. Видишь, прислала ноту. Отклонить не решаюсь. Прощай, Сеня.
С е м е н С е м е н о в и ч. Прощай, Павлик. (Уходит в дом.)
П а в е л И в а н о в и ч. Девушка, не осуждайте… Доживете до моих лет, тогда и вам домой не захочется! (Уходит в дом.)
Оля идет следом. В ворота входит И р а, видит Олю.
И р а. Послушайте.
Оля обернулась.
Да-да, вы.
Оля подходит.
Вы очень загружены работой?
О л я. Почему вы спрашиваете?
И р а. Вы бы не могли приходить к нам, когда у нас гости?
О л я. А что я должна делать?
И р а. Делать — ничего. Только входить и отвечать на мои вопросы.
О л я. Простите, я не понимаю.
И р а. Очень просто. (Садится на скамейку.) Вот я сижу на канапе. Кругом гости. (Изображает «светскую» болтовню.) Ха-ха-ха! Ля-ля-ля! Тыр-тыр-тыр! И-тэ-дэ, и-тэ-пэ… А вы на кухне! И вдруг я вас зову… Как? Ну, как?
О л я. Оля.
И р а. Оля!.. Вы корректно входите. Я спрашиваю: «В мое отсутствие никто не звонил?» Вы отвечаете: «Звонили: народный артист такой-то и академик такой-то». Я роняю: «Надоели». И вы уходите. Все. Понятно? Работы никакой. Я хочу, чтобы вы были, ну, как это?.. Ну…
О л я. Декоративной горничной?
И р а. Вот-вот, да-да! Стойте, откуда вы знаете: «декоративной»? Вы раньше служили в культурном доме?
О л я. Да.
И р а. Мне именно не хватает культурной домработницы! (Треплет Олю по щеке.) Соглашайтесь, соглашайтесь!..
О л я (оглянувшись на окна). Культурной домработницы мало. Нужна и культурная хозяйка. (Треплет Иру по щеке и неторопливо уходит в дом.)
Ира остолбенела.
К ней робко приближается М и ш а, останавливается за ее спиной.
М и ш а. Ираида Петровна…
И р а. А! Вы меня напугали. (Срывая обиду.) Никогда не смейте ко мне подкрадываться! Сегодня утром Егор Гаврилович поставил вас на место. Вам мало? И никогда не подходите ко мне при гостях. Это меня снижает. (Убегает в дом.)
М и ш а. Вот и поговорили… «Любовь — это сон упоительный». Неужели такие слова сочиняли безнаказанно? (Уходит в ворота.)
С улицы на самокате въезжает И г о р ь, пересекает двор и входит в дом. Из дома выходят О л я и Н и к о л а й. На плечах у Оли большой плотный платок.
О л я. Теперь вы обо мне все знаете, но дайте слово никому не говорить.
Н и к о л а й. Даю. Ой, как я глуп!.. Ой!.. Я вам втолковывал, что Лев Толстой великий писатель! Вам! Обещал прочесть и объяснить «Евгения Онегина». Неужели не могли меня остановить? Черт!.. Ну забудьте, простите!
О л я. Не за что. Наоборот, вы «очень хорошо обращались с прислугой».
Н и к о л а й. Ну, Оля, ну не надо… ей-богу!..
О л я. А если бы к вам поступила старая малограмотная работница? Вы бы так же хорошо к ней относились?
Н и к о л а й. Конечно, хорошо. Но не так же! И странно от меня этого требовать. (Вспомнил.) Он!.. Мама отдавала вам гладить мой пиджак.
О л я. И брюки.
Н и к о л а й. Какое свинство!
О л я. Почему? Во-первых, теперь это моя обязанность. А во-вторых, вы уверены, что мне никогда не придется для вас гладить?
Н и к о л а й. Я только об этом и прошу и мечтаю! Да нет! Не о глаженье, конечно!.. Оля, родная, выйдем, ну пройдемся десять минут… Здесь, под окнами…
О л я. Прасковья Ивановна может позвать. Нет, я должна говорить: «может меня хватиться». (Садится на скамью.) Садитесь. (Пауза.)
