Граф де Фьердонжон (в сторону). Держу пари, что он убил их на моей земле.
Графиня. Спасибо, с удовольствием приму.
Эдуар (Бертрану). Какая у вас прекрасная собака! Она охотится и на зверя и на птицу?
Бертран. Да. В случае чего набросится и на человека, стоит крикнуть: «На помощь!» Она сослужила мне хорошую службу.
Эдуар. Почему бы вам не продать ее мне?
Бертран. Извините, собака не продается. Не правда ли, ты не продаешься, Медор? Ты славный пес.
Граф. Не будем терять времени, господа. Прошу садиться.
Графиня (прежде чем сесть). Эдуар! Сядьте рядом со мной. Я льщу себя надеждой, господа, что вы разрешите мне присутствовать на вашем совещании. Я женщина, это правда, но мужества во мне достаточно, чтобы разделить ваши опасности. К тому же не в первый раз женщина принимает участие в заговоре. Насколько я помню старика Плутарха, добродетельная Лоэна разделила славу Гармодия и Аристогитона[17]. Она отрезала себе язык, боясь открыть имена своих друзей.
Кавалер де Тимбре. Моей жене следовало бы взять с нее пример.
Барон де Машикули. Сударыня! Мы не желаем вам участи Лоэны: для нас это было бы огромной потерей. Но мы не сомневаемся, что вы обладаете таким же мужеством и такой же любовью к законным королям.
Графиня. Скажу, не хвалясь, что я уверена в себе: даже вид смерти не испугает меня. На что только не отважишься ради такой прекрасной цели! (Собирается сесть и испускает пронзительный крик.) Ай!
Эдуар. Что случилось?
Граф (испуган). Что такое? Не спрятался ли кто-нибудь под столом?..
Графиня. Паук... на моем стуле!
Все смеются.
Бертран (убивает паука). Видеть паука утром — к беде, видеть вечером — к надежде. Сейчас перевалило за полдень.
Барон де Машикули. Вот флакон, сударыня, понюхайте. Я вполне понимаю ваш ужас. Это — чисто нервное явление. Ваш покорный слуга не раз бывал в довольно опасном положении... и вместе с тем вид мыши внушает мне необоримый ужас.
Маркиз де Малепин. То же бывает и со мной, когда я вижу жабу, но это — очень ядовитое животное.
Кавалер де Тимбре. Говорят, что польский король Владислав[18] обращался в бегство при виде яблок.
Граф де Фьердонжон. Я слышал, будто...
Эдуар. А как же заговор, господа? Приступим мы к нему или нет?
Граф. Кузен прав... Господа! Мне кажется, было бы весьма уместно избрать председателя, дабы внести порядок в наши собрания, а главное, придать им необходимую по самому их характеру серьезность. Если вы не против, я возьму на себя обязанность председателя.
Барон де Машикули. Нет, граф, это было бы неправильно. Председатель оказывает значительное влияние на всякое собрание, вот почему председатель должен быть избран самим собранием с тем, чтобы он стал выразителем чувств, как бы рупором тех, кто доверил ему этот пост.
Кавалер де Тимбре. Несомненно. Надо приступить к голосованию.
Граф де Фьердонжон. Зачем голосовать? Смею обратить ваше внимание, господа, на то, что на всех ассамблеях дворянства этой провинции наши предки, графы де Фьердонжоны, занимали председательское кресло. А так как цель наша — восстановить старинные обычаи, то мне кажется...
Барон де Машикули. Милостивый государь! Разрешите поставить под сомнение истинность факта, который вы нам только что сообщили. Среди моих бумаг имеется подлинный документ, удостоверяющий, что в день рождения великого дофина[19] дворяне нашей провинции собрались, дабы отметить столь счастливое событие фейерверком и танцами, и что Пьеру-Понсу де Машикули было поручено председательствовать на этом собрании и всем руководить.
Граф. А де Турнели, господа? Можно подумать, что вы вовсе о них забыли! Полагаю, никто не станет оспаривать древность нашего рода.
Граф де Фьердонжон. Приношу миллион извинений, милостивый государь, но в архивах провинции ваша фамилия упоминается лишь восемьдесят пять лет спустя после моей.
Граф. Моя родословная сама говорит за себя...
Маркиз де Малепин. В тысяча четыреста пятьдесят втором году маркизы де Малепины...
Графиня. Господа! Предложение господина де Тимбре избавит нас от тягостных споров. Давайте голосовать. Пусть каждый напишет фамилию кандидата на клочке бумаги и положит его в эту урну.
Граф де Фьердонжон. Разве можно доверять родословной? Ее легко подтасовать. Архивные документы — тоже дело темное...
Барон де Машикули. А памятники?.. Всем нам известен камень с высеченными на нем...
Граф. Что такое? А что вы скажете насчет родословной, записанной готическими буквами на оленьей шкуре?..
Маркиз де Малепин. Пипин Короткий пожаловал...
(Все говорят одновременно, Эдуар громко звонит в колокольчик.) На пороге появляется Франсуа.
Те же и Франсуа.
Граф. Что нужно этому болвану?
Франсуа. Вы звонили, сударыня?
Графиня. Нет, можете идти.
Франсуа. Значит, звонили у парадного... Пойду посмотрю...
Граф. Никто не звонил, бездельник. Оставьте нас в покое.
Графиня де Турнель, Эдуар де Нанжи, граф де Турнель, барон де Машикули, кавалер де Тимбре, граф де Фьердонжон, маркиз де Малепин, Бертран.
Графиня. Умоляю, прекратим эти споры! Какой бы выбор мы ни сделали, он будет превосходен. Вот бумага, — пишите, господа.
Кавалер де Тимбре. Для подсчета голосов надо выбрать кого-нибудь... кто не знает наших почерков.
Барон де Машикули. Превосходная мысль. Не возьмется ли за это дело господин де Нанжи?
Эдуар. Охотно. (В сторону.) Какое лестное доверие!
Графиня (Бертрану). Подойдите же, Бертран. Почему вы держитесь в стороне? Пишите.
Бертран. Вы очень любезны, сударыня.
Графиня. Напишите какую-нибудь фамилию. (Тихо.) Фамилию моего мужа.
Бертран. Ведь я не умею писать, сударыня. Я бедный крестьянин. Я ничего не понимаю во всех этих церемониях.
Все, за исключением Бертрана, кладут бюллетени в урну.
Эдуар. Готово? Посмотрим. Господин де Машикули — один голос.
Барон де Машикули. Прошу вас, сударь: немедленно сожгите бюллетень.
Граф де Фьердонжон (маркизу де Малепин, тихо). Держу пари, что он написал свое собственное имя.
Эдуар. Господин де Фьердонжон — один голос.
Барон де Машикули (маркизу де Малепин, тихо). Готов побиться об заклад, что он сам голосовал за себя.
Граф де Фьердонжон (Эдуару). Сожгите, прошу вас, сударь.
Эдуар. Господин де Турнель — один голос; госпожа де Турнель — один голос; господин де Тимбре — один голос. Что за притча? У всех по одному голосу.
Графиня. Тот, кто голосовал за меня, ошибся: он, верно, хотел подать голос за моего мужа...
Эдуар. Вовсе нет, я хотел, чтобы вы были председателем.
Граф де Фьердонжон. Но это же нелепо!.. Женщина не может быть нашим председателем.
Эдуар. Что такое, милостивый государь? Вы сказали, что это нелепо? Выражение кажется мне столь неподходящим, что я попросил бы вас повторить его.
Граф де Фьердонжон. Я сказал, милостивый государь, что не в наших обычаях предлагать женщине председательское кресло.
Эдуар. А в моем обычае, милостивый государь, не оставлять безнаказанной ни одну дерзость... и...
Графиня (тихо). Эдуар, Эдуар!.. (Громко.) Приступим же, не медля, ко второму туру голосования. (Эдуару, тихо.) Голосуйте за моего мужа, Эдуар. Господин де Тимбре! Голосуйте за моего мужа, он будет превосходным председателем. Ну же, Бесстрашный, голосуйте и вы! Я напишу имя кандидата вместо вас. Вы предпочитаете господина де Турнеля? (Тихо.) Не так ли?
Бертран. Мне все равно, лишь бы угодить вам.
Эдуар (подсчитывает голоса). Господин де Турнель — один голос; господин де Фьердонжон, господин де Турнель, господин де Турнель, господин де Малепин, господин де Машикули, господин де Турнель. Господин де Турнель получил четыре голоса. Итак, кузен, — на председательское место!
Граф де Фьердонжон (маркизу де Малепин, тихо). Уже интриги! Нет, я не останусь в этой шайке.
Барон де Машикули (маркизу де Малепин, тихо). Она всем хочет верховодить.
Граф. Господа! Прежде чем приступить к совещанию, председательствовать на котором вы благосклонно поручили мне, я сделаю с вашего позволения несколько замечаний общего порядка о современном положении в Европе. Льщу себя надеждой, что мое краткое вступление будет не лишено интереса. (Вынимает из кармана речь, написанную на многочисленных листочках почтовой бумаги; страницы эти не скреплены между собой.)
