Профессорша. Ах да, виновата, я спутала. Это я ее, то есть вас, а не она меня. (Садится мимо стула, все бросаются ее подымать.)
Отец. Вы не расшиблись? Ах, боже мой!
Мать. Лучше на диван.
Профессорша. Ах, пустяки! Наоборот, очень приятно.
Тетя Маша. Хе! Хе! У нас в полку по этому поводу циркулировал анекдот, и, знаете, препикантный. Если мужчины разрешат, я расскажу… Подрались у нас, видите ли, две поручицы из-за рогов…
Отец (перебивая). Finissez devant les garçons[7].
Тетя Маша. А наша Марья Николаевна совсем, брат, закружилась. Целые дни у них дым коромыслом. И катанья, и гулянья, и ужины, и все это с разными падшими мужчинами…
Степка (входит). Кушать подано.
Профессорша (быстро вскакивает). Пожалуйте, господа, милости просим! Откушайте, чем бог послал.
Петр Николаевич. Лили! Лили! Ты у них, а не они у тебя! Ах, боже мой, эта рассеянность! (Берет ее под руку.)
Мать. Хе! Хе! Ох уж эти ученые. Беда с ними.
Петр Николаевич. Все великие люди были рассеянны. И все такие чудаки. Я читал…
Тетя Маша. У нас в полку рассказывают по этому поводу анекдот. У одной генеральши был молоденький муж, этакий, знаете, бутончик…
Уходит в столовую, через дверь видно, как усаживаются за стол. Звонок. Степка бежит открывать. Возвращается вместе с адъютанткой.
Адъютантка. Так как же ты сюда попал?
Степка. Я теперь тут служу в горничных девушках. Мелкая стирка. Отсыпное, горячее.
Адъютантка (треплет его по щеке). А что, барыня-то небось ухаживает за тобой?
Степка. И вовсе даже нет. Мужчинские сплетни.
Адъютантка. Ну, ладно, ладно! Толкуй! Ишь, кокет, никак, бороду отпускаешь… Ну, поцелуй же меня, мордаска! Да ну же скорей, мне идти нужно! Ишь, бесенок!
Степка (вырываясь). Пустите! Грешно вам. Я честный мужчина, а вам бы только поиграть да бросить.
Адъютантка. Вот дурачок! Я же тебя люблю, хоть и рожа ты изрядная.
Степка. Не верю я вам… Все вы так (плачет), а потом бросите с ребенком… Надругаетесь над красотой моей непорочной. (Ревет.)
Катя (входит). Что здесь такое?
Степка убегает.
Марья Николаевна, как вам не стыдно! Идите обедать.
Адъютантка. Тра-ля-ля! Тра-ля-ля! Что же не заходите? У нас вчера было превесело. Ужинали со всеми онерами. Коко, Ванька Сверчок, Антипка, знаете, этот бывший полотер, – словом, целый цветник. Все – падшие, но милые создания. (Уходит.)
Громкий звонок несколько раз. Степка открывает. Вламывается извозчица. На ней армяк, бабий повойник, сверху извозчичья шапка, в руках кнут.
Извозчица. Неча! Неча! Сюда и вошла, потому ей и некуда. А я за свои деньги оченно даже вправе. Мне и старшая дворничиха говорит: лови ее, шилохвостку, а то черным ходом утекнет. (Хочет идти в гостиную.)
Степка (загораживая дорогу). Куда прешь! Толком говори, кого надо…
Извозчица. A того надо, кто денег не платит. Она меня с Васильевского за шесть гривен рядила, дешево рядила, да и на дешевом надула.
Степка. Да какая она из себя-то?
Извозчица. А, известно дело, гунявая.
Степка. Ишь… Профессорша, верно.
Извозчица. Да уж не без того. И старшая дворничиха говорит: лови, говорит, ее, шилохвостку… она, говорит…
Степка. Постой. Я сейчас доложу. (Входит в столовую и выходит оттуда с профессоршей.)
Профессорша (протягивая руку извозчице). Здравствуйте, здравствуйте… Впрочем, с кем имею честь?
Извозчица. А вот чести-то и не имеешь, коли человека надуваешь…
Профессорша (Степке). Я их не понимаю… Чего мне… Может быть, через ваше посредство, так сказать…
Степка. Это извозчица. Шесть гривен им нужно-с.
Профессорша. Да? Шесть гривен? Какая странная потребность… (Дает деньги.) Извольте… виновата… Ничего, что медными?..
Извозчица (взглядывая на нее). Ч-черт! Никак, ошиблась. (Чешет голову пятерней.)
Профессорша. Ошиблась я в вас или вы во мне?
Извозчица. Сразу-то оно и не разберешь. Потому как та была гунявая, а и ваша милость… не в обиду будь… да и дворничиха говорит, лови ее, шилохвостку, это вашу, значит, милость, не вашу то есть, а, к примеру сказать, ежели… на чаек бы, потому как здесь ошибка, так мне с вас гривенничек за бесчестье.
Степка. Пошла ты вон, пьяница. Вот кликну швейцариху. Она те в три шеи. (Выталкивает извозчицу из двери.)
Профессорша (присматриваясь к Степке). Какой вы… хи, хи. Бантик у вас на шейке, хи… хи… малявацька вы холосенькая, тю-тю-тю…
Степка (в страхе подгибает колени). Госпожа профессорша… Чего-с… Сию минуту-с… О господи, наваждение египетское…
Профессорша (семенит ногами к Степке и берет его за подбородок). Тю-тю-тю…
Петр Николаевич (вбегая). Лили! Лили! Что здесь такое? Зачем тебя вызывали?
Профессорша. Чего ты суетишься, Петруша. Я деньги платила извозчице.
Петр Николаевич. Какой извозчице?
Профессорша. Гм… трудно определить… Кажется, пьяной.
Степка. Это они извозчице платили, которая вас, значит, сюда привезла…
Петр Николаевич. Как – сюда привезла? Ведь мы же на своих приехали, в коляске!
Профессорша. Ну да, ну да… Она и сама говорила, что ошиблась. Не суетись, Петруша, все в порядке…
Петр Николаевич. А зачем ты сейчас этого горничного за шею держала?..
Профессорша. Я… я… я думала, что это ты… Он так справа зашел, понимаешь? И ты часто справа стоишь, и… и здесь получилась иллюзия… рефлекторный обман правой половины левого мозгового полушария… Явление, которое нужно будет еще разработать…
Петр Николаевич. Ах нет, не нужно, не нужно! Ты не разрабатывай, пусть лучше кто-нибудь из ассистенток…
Уходят в столовую. Степка – в другую дверь. Через минуту из той же двери входит денщиха.
Денщиха. Ишь… не в те двери попала. (Заглядывает.) Столовая там. Господа питаются… Генеральша-то моя чвакает – аж сюда слышно.
Степка (входит с блюдом). Ай!..
Денщиха. Степану Ильичу, наше вам. Глаза нале-во! Куды вы эдак рысью марш направляетесь?
Степка (отмахиваясь блюдом и роняя котлеты). А ну вас! Как сюда попали?
Денщиха. Перекусила малость и запила малость перекусочку-то. Федорушка поднес. Хорош Федорушка-то, а ты, Ильич, еще лучше (убежденно), ты, Ильич, – ягода. И я всегда согласна тебя осчастливить. Ты мое честное имя трепать не будешь, поведение твое самое выдающееся. А я всегда за себя постою. Слыхал нашу солдатскую песню? (Поет и приплясывает.)
Их, солдатка рядовая,
Сама себе голова я,
Как уеду я подальше
От своей от генеральши.
А вашу мужчинскую скромность ценю. И за вас грудью всегда пойду на всякого супостата. Грудью! Так точно-с! А вы меня за то всегда можете угостить-с. (Поднимает с пола котлету, вытирает обшлагом и ест.) Потому, как поется у нас в песне: «И за любовь мою в награду ты мне слезку подари!..»
Степка (подбирая котлеты на блюдо, денщиха помогает, вытирает котлетки рукавом). О господи, Соломонида Фоминишна! Да ведь мы к вам завсегда… Ой, господи, никак, идут. (Бежит с блюдом в столовую.)
Денщиха уходит. Из столовой быстро выходит отец. За ним тетя Маша, за ней гурьбой остальные.
Тетя Маша (с бутылкой шампанского в руках). Нет, Шурочка, ты должен покориться. Это старинный польский обычай. Когда мы стояли в Польше, у нас ни один обед без этого не обходился. Всегда перед пирожным кто-нибудь предлагал выпить из сапожка хозяина дома.
Отец. Но ведь мы не в Польше… Мне так неловко.
Все. Пустяки! Нужно! Что за глупости! Это так весело! Оригинально! Обычай!
Мать. Ну, полно кривляться! Сам радешенек. Снимай сапог! Чего ломаешься?
Отец садится и медленно стягивает с ноги высокий сапог.
Тетя Маша. Ну, вот и отлично! Давай сюда! Вот так. (Выливает бутылку в сапог.) Степочка! Тащи, дружок, еще бутылочку! Еще две! Две тащи! Постой, тебе самому не откупорить – Катя, помоги ему.
Выливает еще две бутылки. Сапог растягивается в вышину.
Давай еще две.
Мать (тревожно). Может быть, одной довольно? Эдакая прорва… Ну и размер…
