Бернард (очнувшись). Да-да, спасибо. Значит, мисс Джарвис — писательница Ханна Джарвис?
Хлоя. Конечно. Вы читали ее книгу?
Бернард. Еще бы!
Хлоя. Она наверняка в эрмитаже, просто отсюда не видно, шатер мешает.
Бернард. Вы принимаете гостей в саду?
Хлоя. Ежегодно даем бал для всей округи. Все наряжаются, танцуют и напиваются вдрызг. Но предки теперь не разрешают гудеть в доме. Однажды нам пришлось перед самым закрытием гнать на аукцион Кристи — покупать чайничек эпохи Реставрации. С тех пор все, что можно разбить, украсть или заблевать, убирается заранее. Тактично. А на самом деле — совершенно бестактно.
Она уже у двери в сад.
Бернард. Гм… послушайте… скажите ей, что… Не говорите пока моей фамилии.
Хлоя. Не говорить? Хорошо…
Бернард (улыбаясь). Пусть будет сюрприз. Не возражаете?
Хлоя. Нет… Но она спросит, кто вы… Может, дать вам другую фамилию?
Бернард. Отлично! Прекрасная мысль.
Хлоя. Так, Солоуэй… Возьмем какую-нибудь другую птицу… На соловья вы все равно не похожи. (Выходит.)
Бернард оглядывает стол с книгами. Кладет портфель. Слышатся далекие выстрелы. Их звук заставляет Бернарда подойти к окну. Он выглядывает.
Открывается одна из внутренних дверей — та, через которую он вошел, — и появляется Гас. Бернард поворачивается, видит подростка.
Бернард. Добрый день.
Гас молчит. Он вообще всегда молчит. Возможно, он не умеет говорить. Еще он моментально смущается и замыкается — особенно сейчас, столкнувшись с незнакомцем. Гас исчезает.
Мгновение спустя дверь снова открывается, и через комнату проходит Валентайн.
Он не то чтобы игнорирует Бернарда, но притворяется, будто не видит его.
Валентайн. Гады, сволочи, гады, сволочи, гады… (Он произносит это столько раз, сколько ему требуется, чтобы пересечь комнату и выйти в противоположную дверь. Он плотно закрывает ее за собой. Слышно, как он зовет: "Хлоя! Хлоя!" Бернарду становится все неуютнее. Дверь открывается снова, возвращается Валентайн. Он смотрит на Бернарда в упор.)
Бернард. Она в саду, ищет мисс Джарвис.
Валентайн. А где всё?
Бернард. Убрали, вынесли… Из-за… э…
Валентайн. Ведь танцы на улице, в шатре?
Бернард. Насколько понял, через эту комнату лежит путь в ближайший туалет.
Валентайн. Но мне нужен большой стульчак!
Бернард. А туалетом вы не можете воспользоваться?
Валентайн. Там лежат охотничьи книги!
Бернард. В туалете или в стульчаке?
Валентайн. А вы тут чего ждете? Вами кто-нибудь занимается?
Бернард. Да-да, спасибо. Меня зовут Бернард Солоу… Гм… Я приехал повидать мисс Джарвис. Я писал лорду Круму, но ответа, к сожалению, не получил, поэтому рискнул…
Валентайн. Вы его напечатали?
Бернард. Простите? Не понял…
Валентайн. Ваше письмо было отпечатано на машинке?
Бернард. Да.
Валентайн. Отец на такие письма не отвечает. (Замечает на столе, под бумагами, черепашку.) Молния! Наконец-то! Где же ты пряталась, глупышка? (Берет черепашку в руки.)
Бернард. Поэтому я позвонил вчера вечером и поговорил… Похоже, что с вами…
Валентайн. Со мной? Ах, да! Ну конечно! Простите! Вы готовите передачу… не помню о чем, и хотели спросить у Ханны… не помню что.
Бернард. Верно. Вот так и получилось… Надеюсь, мисс Джарвис отнесется ко мне благосклонно.
Валентайн. Сомневаюсь.
Бернард. Вы что-нибудь обо мне знаете?
Валентайн. Я знаю Ханну.
Бернард. Давно она здесь?
Валентайн. Во всяком случае, участок застолблен. Мо мать прочитала ее книгу. А вы читали?
Бернард. Нет. Да. Ее книгу? Ну конечно!
Валентайн. Она чрезвычайно собой горда.
Бернард. Еще бы. Если б я написал бестселлер…
Валентайн. Да я про мать. Она гордится, что осилила книгу. Обыкновенно она читает только книги по садоводству.
Бернард. Она, должно быть, счастлива, что Ханна Джарвис пишет книгу о ее саде?
Валентайн. Ну, на самом деле книга об отшельниках…
На пороге снова появляется Гас. И снова поворачивается, чтобы уйти.
Постой, Гас, не бойся. Что ты хочешь?
Но Гас исчезает.
Ладно. Устрою-ка я Молнии маленькую пробежку.
Бернард. Вообще-то мы знакомы. Мы с вами встречались в Сассексе, пару лет назад, на семинаре…
Валентайн. Правда? Я там был?
Бернард. Да. Помните, один мой коллега нашел рассказ — якобы Лоуренса — и проанализировал его на компьютере? Помните такой доклад?
Валентайн. Смутно. Я порой сижу с закрытыми глазами. И это — вообразите! часто означает, что я сплю.
Бернард. Ну, мой коллега сравнил структуру предложений и прочая и прочая и установил, что существует высокая, девяностопроцентная, вероятность, что рассказ и в самом деле написан автором "Любовника леди Чаттерли". А потом, к моему безграничному восторгу, один из ваших высоколобых коллег-математиков продемонстрировал, что с тем же успехом Лоуренс мог написать «Уильяма»[11] или заметку в местной газете…
Валентайн (помолчав). «Уильяма»? Да, пожалуй, я там был. (Выглядывает в окно.) А, вот и Ханна. Покидаю вас, покидаю, беседуйте наедине. Кстати, это ваша красная «мазда» у входа?
Бернард. Да
Валентайн. Хотите добрый совет? Уберите-ка ее с глаз долой, хоть на конюшню, до прихода отца. Он не потерпит в доме владельца японской машины. А вы не педик?
Бернард. Вроде нет.
Валентайн. И тем не менее…
Валентайн выходит, закрывает дверь. Бернард смотрит ему вслед.
За его спиной, у стеклянной двери, ведущей в сад, появляется Ханна.
Ханна. Мистер Павлини?
Бернард озирается — сперва рассеянно, затем недоуменно: он ищет несуществующего Павлини.
Потом, очнувшись, соображает, что Павлини, по всей вероятности, он сам, Солоуэй, и есть, и рассыпается в неумеренно восторженных приветствиях.
Бернард. О! Здравствуйте! Здравствуйте! Мисс Джарвис? Ну разумеется, мисс Джарвис! Очень, очень рад. Я, признаться, опешил, просто онемел поначалу: вы такая красивая, намного, намного красивее, чем на фотографии!
Ханна. На какой фотографии?
Она снимает туфли — в грязи и глине.
Бернард. На задней странице обложки. Простите, что вам пришлось вернуться из-за меня в дом, но леди Хлоя великодушно и настойчиво…
Ханна. Ничего. Иначе вы бы испачкали обувь.
Бернард. Да-да, очень предусмотрительно! И как мило, что вы готовы уделить мне несколько минут вашего драгоценного времени!
Он явно перебарщивает. Она смотрит на него долго, пристально.
Ханна. Вы журналист?
Бернард (негодующе). Ни в коем случае!
Ханна (разглядывая свои туфли). Все-таки нельзя рыться в канаве без сапог. Теперь будут целый день хлюпать. Какие страхолюдины!
Бернард (внезапно). Плюх — хлюп.
Ханна. Что-что?
Бернард. Это моя теория. Из плюха, то есть общения с водой, всегда получается хлюп: или ботинки хлюпают, или нос… А страхолюдинами, кстати, в некоторых странах называют пугала, которые ставят на поля нагонять страху на птиц и коров, а вовсе не на людей.
Бернард производит на Ханну все более и более неприятное впечатление, но сам об этом не подозревает и продолжает безмятежно болтать. Ханна смотрит на него пристально.
Ханна. Мистер Павлини, вы ведь по делу? Чем могу служить?
Бернард. Ну, во-первых, меня зовут Бернард. Давайте уж по имени, запросто.
Ханна. Хорошо, спасибо.
Подходит к стеклянной двери и принимается стучать облепленными грязью туфлями друг об дружку, соскребать и стряхивать с них комья глины.
