Наталья Никаноровна. За кляузные дела. То-то, видно, вы умны-то только с нами разговаривать.
Входит Александра Петровна.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же и Александра Петровна.
Александра Петровна. Кто-то подъехал к воротам. (Смотрит в окно.)
Настасья Панкратьевна. Ах, батюшки! Побежать встретить.
Александра Петровна. Один Андрей Титыч на извозчике, с ним нет никого.
Настасья Панкратьевна. Что ж это такое значит? Ума не приложу.
Наталья Никаноровна. А вот войдет – расскажет.
Настасья Панкратьевна. Батюшки! Ну, как грех какой, сохрани господи! Уж жив ли Кит Китыч-то!
Наталья Никаноровна. Да что вы сокрушаетесь! Должно быть, Тит Титыч послал его вперед; вот и все.
Андрей Титыч входит.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же и Андрей Титыч.
Андрей Титыч (раскланиваясь). Маменька, беда!
Настасья Панкратьевна. Жив ли, жив ли, ты мне скажи!
Андрей Титыч. Да тятенька ничего, слава богу-с.
Настасья Панкратьевна. Загулял?
Андрей Титыч. Загуляли-с. И таких делов наделали, что страшно сказать!
Настасья Панкратьевна. Да уж говори, что там такое!
Андрей Титыч. Тятенька барина прибили-с.
Настасья Панкратьевна. Какого барина?
Андрей Титыч. Не знаю-с, только барин настоящий.
Настасья Панкратьевна. Вот он понедельник-то! Даром не прошел! Говорила ведь я ему, говорила!
Мудров (надевая очки). Потрудитесь, молодой человек, изложить нам подробно обстоятельства дела.
Андрей Титыч. Вот-с прихожу я в суд, а у них уж все дело кончено. Тятенька отобрали из судейских человек шесть и повели их в трактир обедом потчевать-с. Пообедали честь честью-с, выпили они, сколько им следует; потом наняли судейским извозчиков, а я с тятенькой на своих и поехали в Марьину рощу-с. Все бы это ничего-с; только тятенька в Марьиной роще встретили знакомую компанию-с; человека четыре подрядчиков, какие-то магарычи запивают-с. Тут уж и пошло-с! Шенпанского сразу ящик потребовали; цыганок петь заставили.
Настасья Панкратьевна. Все это в порядке, дело очень обыкновенное.
Андрей Титыч. Да и все хорошо было-с, и тятенька были очень веселы; только уж конечно понять разговору было нельзя, потому все вместе вдруг говорили. И догадало ж кого-то из судейских качать тятеньку! Только взяли его на руки, качали-качали, да и уронили.
Настасья Панкратьевна. Больно ушибли-то?
Андрей Титыч. Ушибить-то не ушибли, только уж очень тятенька в сердце вошел. Обозвали всех как нельзя хуже… А тут, еще прежде, какой-то барин все вертелся, с разговорами приставал ко всем, вино наше пил; уж очень ему хотелось в компанию втереться. Уж его не один раз мы и гоняли от себя, а он все лезет. Да под сердитую-то руку и наскочил на тятеньку; а тятенька, уж известно, много разговаривать не станут: должно быть, его раза два и ударили.
Мудров. Ну, а он сейчас свидетелей?
Андрей Титыч. Так точно-с. Судиться хочет с тятенькой.
Настасья Панкратьевна. Что ж моему будет за это? Вы, батюшка, дела-то знаете.
Мудров (снимает очки). Как дело пойдет, сударыня. Коли на мировую, так деньгами только отделается.
Настасья Панкратьевна. А как цена-то, батюшка, за это?
Мудров. Разная, сударыня; глядя по человеку.
Настасья Панкратьевна. Уж вы похлопочите!
Мудров. Да было бы из чего хлопотать-то, сударыня. Мы тоже не воздухом питаемся. Может быть, и дело-то грошовое, на пятидесяти рублях сойдутся. Не велика мне корысть.
Андрей Титыч. Ну нет, пятидесяти рублей барин не возьмет-с.
Мудров. Разве уж был разговор?
Андрей Титыч. Был-с.
Мудров. Много ли же он просит?
Андрей Титыч. Триста тысяч.
Настасья Панкратьевна. Батюшки! Да где же вдруг этаких денег взять!
Мудров (встает). Триста тысяч? Ну, вот это дело хорошее.
Настасья Панкратьевна. Что ж тут хорошего?
Мудров. Для меня, сударыня, хорошее, собственно для меня. Давно я такого дела дожидаюсь.
Настасья Панкратьевна. Да вам-то что тут интересного?
Мудров. Большие деньги возьму, сударыня, большие деньги.
Настасья Панкратьевна. С кого же это? С Кит Китыча?
Мудров. Да, сударыня, с Тит Титыча. Все, что только можно взять, все и возьму.
Настасья Панкратьевна. И вам это не совестно, Урлап Гаврилыч?
Мудров. Харлампий, сударыня.
Настасья Панкратьевна. Ну, все равно.
Мудров. Вот еще! Чего тут совеститься, сударыня? Мы тем живем. Да я дурак буду, если с него мало возьму. Он сам после смеяться станет. Такие-то дела у нас не каждый день. Всякий от своих трудов питается.
Настасья Панкратьевна. А еще друг называешься!
Мудров (ходит в волнении). Да меня надо бить палкой, если я с него мало возьму. С кого ж и взять!
Настасья Панкратьевна. Так и грабить!
Мудров. Не грабить, а сам отдаст. Своими руками вынет из кармана и отдаст. Мне самому его жаль, да что ж делать, сударыня. Не попадайся! А попался, так платись. Наше дело все равно что игра: тут жалости нет; можно рубашку снять, так снимем.
Настасья Панкратьевна. Этак мы и другого стряпчего найдем.
Мудров. Ищите, сударыня: ваша воля. Про меня говорят, что во мне человечества мало, а в других еще меньше.
Настасья Панкратьевна (сыну). Ты что ж приехал один, не подождал отца-то?
Андрей Титыч. Тятенька меня прогнали-с. Они и сами, я думаю, сейчас будут, потому что вся компания разошлась.
Луша входит.
Луша. Чай готов-с.
Настасья Панкратьевна. Пожалуйте!
Наталья Никаноровна. Да уж нам бы пора.
Настасья Панкратьевна. По чашечке выкушаете и пойдете, а без чаю не пущу.
Уходят Настасья Панкратьевна, Наталья Никаноровна, Мудров и Луша.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Александра Петровна и Андрей Титыч.
Андрей Титыч. Александра Петровна-с!
Александра Петровна (подходит к нему). Что?
Андрей Титыч. Наше дело в ход пошло.
Александра Петровна. Неужели?
Андрей Титыч. Сейчас умереть! Только бы вот эта история не помешала.
Александра Петровна. Как же это случилось?
Андрей Титыч. Уж и сам я не знаю, как я такую смелость взял на себя. Поехали мы с тятенькой из трактиру, вижу, он весел, я ему и говорю: «Что ж это за несчастие мое, что невест подходящих нет для меня». – «Вот поди ж ты!» – говорит. «Не далеко ли, говорю, мы, тятенька, ищем? Нам бы где поближе, кругом себя поискать, нет ли на нашу руку». Он как взглянет на меня, да как крикнет: «Ты, говорит, мошенник, должно быть, уж высмотрел? Сказывай сейчас: высмотрел?» Я думаю: что робей, то хуже. «Высмотрел», – говорю. «Сейчас, говорит, сказывай: какая такая?» – «Александра Петровна Круглова», – говорю.
Александра Петровна. Неужели?
Андрей Титыч. Провалиться на этом месте! «Да у них, говорит, денег немного». – «Немного», – говорю. «А тебе, говорит, больно много нужно! Молчи, говорят, не смей разговаривать! А она пойдет за тебя?» – «Отчего, говорю, не пойти». – «Ну, говорит, и шабаш, и чтоб скорее! Потому женить тебя давно пора. А деньги, говорит, я дам. Мне, говорит, нынче много в суду отсудили; я их уж давно пропащими считал, значит все равно что на улице нашел. Вот вам на раззавод».
Александра Петровна. Ну, вот, значит, мы и закутим.
Андрей Титыч. Страсти, что наделаем! Начал потом он мне наставления читать. «Кабы, говорит, не отцы да не матери, что бы вы на свете были? Вот не жени мы тебя, ты будешь пьянствовать, потом станешь воровать; а нам с матерью сокрушение сердечное, потому мы за тебя должны богу ответ дать». (Обнимает Александру Петровну.)
Александра Петровна (отходит). Андрей Титыч, вы опять!
Андрей Титыч. Да ведь уж теперь мы почти что свои.
Александра Петровна. Ну, еще когда будем. (Подходит к нему.)
Андрей Титыч. «Что, говорит, ты по Москве-то собак гоняешь! Бегаешь ты как саврас без узды!» (Обнимает и целует.)
Александра Петровна (с неудовольствием). Андрюша!
Андрей Титыч. «Какой же, я говорю, саврас?» – «А ты, говорит, молчи; это тебе, дураку, на пользу». (Опять обнимает.)
