Жюль. Иду. Мужайся, мама! (Шлет рукою привет Руссо и Дюпре; де Верби незаметно делает ему знак — не выдавать.)
Г-жа Руссо (Жюлю, которого уводят). Жюль! Жюль! Не теряй надежды! Мы спасем тебя.
Полицейские уводят Жюля; в дверях он шлет матери последний привет.
Комната Памелы.
Памела, Жиро и г-жа Жиро.
Г-жа Жиро вяжет; Памела стоит около нее; дядюшка Жиро работает за столом слева.
Г-жа Жиро. Как бы то ни было, дочка, а, не в упрек тебе будь сказано, ты причиною всего, что с нами приключилось.
Жиро. Да, прости господи, это верно. Мы переехали в Париж потому, что в деревне портновским ремеслом не проживешь, а для тебя, нашей Памелы, такой маленькой, такой славненькой, нам хотелось что-нибудь получше, вот мы и решили: «Ну, что ж, в городе мы с женою наймемся куда-нибудь, я буду сверх того еще прирабатывать, и наша девочка ни в чем нуждаться не будет: она у нас умница, труженица, красавица, и мы ей подыщем хорошего мужа».
Памела. Папенька!
Г-жа Жиро. И уж полдела было сделано.
Жиро. Еще бы! У нас было приличное место; ты делала цветы, ни дать ни взять — садовник... А насчет замужества, что ж, Жозеф Бине, наш сосед, чем не муж?
Г-жа Жиро. А что получилось? В доме вышел такой скандал, что хозяин рассчитал нас и во всем околотке только об нас и судачат, а всему причиной, что этого молодого барина задержали у тебя.
Памела. Ах, боже, ну не все ли равно, ведь на самом деле я ни в чем не виновата!
Жиро. Это-то мы знаем! Да если бы ты была виновата, разве мы остались бы тут, с тобой? Разве я стал бы по-прежнему целовать тебя? Что ни говори, Памела, а отец с матерью — это все. И пусть даже весь свет будет против девушки, лишь бы она могла смотреть в глаза родителям не краснея, — больше и желать нечего.
Те же и Жозеф.
Г-жа Жиро. Вот как! Жозеф Бине.
Памела. Господин Бине, что вам угодно? Если бы не вы, если бы не ваша болтовня, господина Жюля не нашли бы здесь. Оставьте меня...
Жозеф. Я пришел поговорить с вами о нем.
Памела. О нем?! Правда? Так что же, Жозеф?
Жозеф. Вот теперь вы меня не гоните! Я виделся с адвокатом господина Жюля и предложил ему все свои сбережения, чтобы он его спас.
Памела. Правда?
Жозеф. Да. Если его всего-навсего вышлют, вы будете довольны?
Памела. Ах, вы такой добрый, такой хороший, Жозеф. И я вижу, вы меня любите! Отныне мы друзья!
Жозеф (в сторону). Надеюсь!
Стук в заднюю дверь.
Те же, де Верби и г-жа дю Брокар.
Г-жа Жиро (отворяет дверь). Кто-то идет.
Жиро. Какой-то господин с барыней.
Жозеф. Что это такое?
Памела встает, делает шаг к де Верби, тот ей кланяется.
Г-жа дю Брокар. Мадмуазель Памела Жиро?
Памела. Я самая, сударыня.
Де Верби. Простите, что мы явились к вам без предупреждения.
Памела. Это ничего. Но чем я обязана...
Г-жа дю Брокар. А вы, почтенные, — ее родители?
Г-жа Жиро. Родители, сударыня.
Жозеф (в сторону). Просто «почтенными» называет. Видно, важная птица!
Памела. Не угодно ли вам присесть?
Г-жа Жиро подает стулья.
Жозеф (обращается к Жиро). Смотрите, у него орден; это люди знатные.
Жиро (оглядывает пришедших). Пожалуй, что и так.
Г-жа дю Брокар. Я тетка господина Жюля Руссо.
Памела. Вы, сударыня? А вы уж не отец ли?
Г-жа дю Брокар. Это друг их семьи. Мы пришли просить мадемуазель об одной услуге. (Смотрит на Жозефа; видно, что его присутствие смущает ее. Обращается к Памеле, указывая на Жозефа.) Ваш брат?
Жиро. Нет, сударыня, это сосед.
Г-жа дю Брокар (Памеле). Удалите его!
Жозеф (в сторону). Удалите его! Вот как! Не понимаю, в чем тут дело, однако...
Памела делает ему знак удалиться.
Жиро (Жозефу). Ну, ступай, ступай! Видно, дело секретное.
Жозеф. Ладно, ладно, ухожу! (Уходит.)
Те же, кроме Жозефа.
Г-жа дю Брокар. Вы знакомы с моим племянником. Я не упрекаю вас за это... одни только ваши родители вправе...
Г-жа Жиро. Да ей, слава богу, не в чем виниться.
Жиро. Племянничек ваш виноват в том, что об ней разное болтают... Но она-то ни в чем не повинна.
Де Верби (прерывая его). Охотно верю... Ну, а что, если нам надо, чтобы она была повинна?
Памела. Что вы хотите сказать, сударь?
Жиро и г-жа Жиро. Ну и ну!
Г-жа дю Брокар (подхватывая мысль де Верби). Да, если бы ради спасения жизни несчастного юноши...
Де Верби. ...пришлось бы заявить, что Жюль Руссо провел большую часть ночи на двадцать четвертое августа здесь, у вас?
Памела. О сударь!
Де Верби (к Жиро и его жене). Если бы вам пришлось дать показания, порочащие вашу дочь, и подтвердить, что это правда?
Г-жа Жиро. Ни за что я этого не скажу.
Жиро. Позорить мою дочь! Сударь, я уже пережил все несчастья, какие только возможны! Я был портным и стал ничем... привратником стал. Но я был и остался отцом. Дочь моя — сокровище наше, наше последнее утешение, а вы хотите, чтобы мы сами опозорили ее!
Г-жа дю Брокар. Выслушайте меня, сударь.
Жиро. Нет, сударыня... дочь моя — это надежда нашей старости.
Памела. Папенька, успокойтесь, прошу вас.
Г-жа Жиро. Слушай, Жиро. Дай же сказать господам.
Г-жа дю Брокар. Безутешное семейство умоляет вас о помощи.
Памела (в сторону). Бедный Жюль!
Де Верби (шепотом Памеле). Его судьба в ваших руках.
Г-жа Жиро. Мы не злые, не думайте. Мы понимаем, что такое родительские чувства, мать в отчаянии... но то, что вы требуете, невозможно.
Памела подносит к глазам платок.
Жиро. Ну вот, она плачет.
Г-жа Жиро. Да она уже несколько дней только и делает, что плачет.
Жиро. Я свою дочь знаю; она, чего доброго, пойдет и скажет так. И с нами не посчитается.
Г-жа Жиро. Что верно, то верно. Она ведь, знаете ли, любит его, племянника-то вашего. И чтобы спасти ему жизнь... да что говорить, я бы и сама так поступила на ее месте.
Г-жа дю Брокар. О, сжальтесь!
Де Верби. Уступите нашим мольбам.
Г-жа дю Брокар (Памеле). Если правда, что Жюль вам дорог...
Г-жа Жиро (подводит мужа к дочери). Послушай, в конце концов... Она его любит... он, наверно, тоже ее любит. Если она принесет ради него такую жертву, значит, она вполне достойна того, чтобы он на ней женился.
Памела (живо). Ни за что. (В сторону.) Они-то ведь никогда не согласятся на наш брак.
Де Верби (обращаясь к г-же дю Брокар). Советуются.
Г-жа дю Брокар (шепотом к де Верби). Тут не обойдется без жертв с нашей стороны. Сыграйте на их корыстолюбии. Иного средства нет.
Де Верби. Собираясь просить вас о такой огромной жертве, мы ясно сознавали, что она заслуживает нашей глубокой признательности. Семья Жюля не только не осуждает ваши отношения с ним — хотя и могла бы, — а намерена, наоборот, выполнить все свои обязательства относительно вас.
Г-жа Жиро. Ну, что! Говорила же я тебе!
Памела (радостно). Жюль! Да возможно ли это?
Де Верби. Я уполномочен кое-что обещать вам...
Памела (просияв от счастья). О боже мой!
Де Верби. Скажите, сколько вы хотите получить за жертву, которую вы принесете?
Памела (в недоумении). Как это сколько? Сколько я хочу... за спасение Жюля? Вы собираетесь, значит, толкнуть меня на подлость?
Г-жа дю Брокар. Ах, мадемуазель!
Де Верби. Вы ошибаетесь...
Памела. Нет, это вы ошибаетесь. Вы явились сюда к бедным людям и даже не понимаете, чего вы у них просите. А вы-то, сударыня, должны бы знать: честь женщины — это ее сокровище, каково бы ни было ее положение или воспитание. Вы думаете, что здесь, в мансарде, продается за деньги то, что в ваших семьях охраняется с такой заботой и уважением. Вот вы и решили: «Предложим денег! А взамен получим честь какой-то гризетки!»
Жиро. Хорошо сказано! Узнаю свою кровь.
Г-жа дю Брокар. Милое дитя, не оскорбляйтесь. В конце концов деньги — это деньги.
