Свистовые бегут, оглядываясь. Оружейники за ними, на ходу застегивая одежду. Левша со шкатулкой.
СВИСТОВЫЕ (Платову). Идут! Несут!
ПЛАТОВ. М-малчать!
Туляки шарахаются, потом, любопытствуя, понемногу подходят ближе. Платов – оружейникам, грозно:
Н-нну-у?
ЕГУПЫЧ. Господи-Сусе-Христе сыне божий, помилуй нас...
ПЛАТОВ (свирепо). Ам-минь... ч-черт! Готово?
ЛЕВША. Га-га-га-тово.
ПЛАТОВ. Подавай сюда.
Левша подает. Платов открывает шкатулку, вынимает из нее табакерку, из табакерки – орех с блохой. Глядит.
ТУЛЯКИ (вытягивая шеи). Гли-кось, гли-кось! Бриллиант-то! – Чисто медный, глазам инда больно! – Ну и кулачище, страхота господня!
ПЛАТОВ (встает, грозно – оружейникам). Вы это что же это, а? Шутки шутить? А ваша работа где ж, а?
ЛЕВША. Ту-ту-тута... (Тычет пальцем в блоху.)
ПЛАТОВ. Где тута? Ну-у? (Сует блоху Левше под нос.) Нюхалом ткнись! Это, по-твоему, что?
ЛЕВША. Бло-блоха... Ета самая аглицкая блоха, конечно.
ПЛАТОВ (кричит). Ета самая! Зарезали! Голову сняли! Как была блоха, так и есть. Ничего не сделали! М-мастера! Кошелки вам плесть! Еще, поди, аглицкую работу испортили? Уб-бью!
ЛЕВША (обиделся, свихнул картуз на ухо). Ежели – кромя всего прочего – это, то есть, кто же испортил?
ПЛАТОВ. М-малч... Кто? Ты, Левша, косорукий, вот кто! Ма-астер!
ЛЕВША. Это я-то? Цык! (Цыркает сквозь зубы в знак высшего презрения.) Я свою работу сделал... технически... Да...
ПЛАТОВ. Сделал? Ну так и говори, что сделал? У-у-у!
ЛЕВША. А что сделал, то... вот это самое и сделал. Царю... это самое... предъявите... – тогда оно и выйдет – технически. А преждевременно – вроде как не желаю, да.
ПЛАТОВ. Ма-алчать! В бутылку загоню. З-запечатаю! «Царю предъявите!» Это, стал-быть, чтобы я перед Царем острамился, как вы передо мной? Нет, голубчики, шалишь! Так и так вашу... Я вам проверку устрою! Я вас на чистую воду выведу! Сейчас к аглицким мастерам одним духом скачу: они мне все ваши дуравьи хитрости разберут. И ежели только да вы мне ничего не сделали – я вас... (По очереди подносит кулачище под нос каждому из оружейников.)
Левша пятится, Егупыч крестится, Силуян стоит монументом.
Ммалчать! Трогай!
ТРОЙКА. Куда прикажете?
ПЛАТОВ. В Лондон ихний. Гони во весь дух!
Свист, гик, топот.
(вдруг вскакивает.) Стой, стой, стой! (Оборачивается, Левшу – за шиворот и к себе в санки – в ноги.) Сиди, с-сукин сын, тут заместо пубеля! И до самого до Лондона чтобы у меня не пикнул! Ты мне за всех ответишь. Ну, гайда!
Отъезжают.
ДЕВКА МАШКА (кидается вслед с причитаньем). Красавчик ты мо-о-ой! Да куда ж он тебя-а-а? Ой, погубят тебя нехристи...
ЛЕВША (высовывает вихрастую голову из саней). Прощай, Машка! Сорокоуст-то, сорокоуст, не забу...
Платов за вихры сует его назад.
ЕГУПЫЧ (спокойно). Царствие ему небесное, вечный покой!
Издали слышно – казаки затянули: «И-эх, в Таганроге...»
Занавес
1-Й ХАЛДЕЙ (выходит на авансцену перед занавесом). Представление продолжается! А именно: вид с высоты на знаменитый город Лондон ихнего отечества. Эй, занавес!
После поднятия занавеса открывается Англия – тоже, как и Петербург, тульская – очень удивительная. Въезжают платовские сани, тройка.
ПЛАТОВ (для англичан он прибрался – в белых перчатках, с цветком в петлице. Вылезает из саней, вытаскивает оттуда Левшу). Вылезай, ты! Ну-ка, Свистовой, достань мне сейчас ихних Удивительных Людей, химиков-механиков-мастеров, да чтоб были аглицкие первого сорта. Ну, живо!
1-Й СВИСТОВОЙ. Рад стараться! Как скоро, так сейчас!
ПЛАТОВ (отхлебывая из фляги). Ф-фу, отлегло!
ХИМИК-МЕХАНИК (входит с Мастером). А вот и мы, самые ихние Удивительные Люди, химики-механики-Мастера на все руки, первое средство от скуки.
ПЛАТОВ (элегантно). Ах... бонжур, бонжур!
ХИМИК-МЕХАНИК (вытащив огромные часы, Мастеру – важно). У вас – сколько?
МАСТЕР (вытащив часы). Без четверти.
ХИМИК-МЕХАНИК. И у меня без четверти. Благодарим вас.
ПЛАТОВ. А что, будто личности ваши я видел гдей-то, а? Да вы ихние ли настоящие?
МАСТЕР. Мы-то? Да вот те не крест не святой. Вот те не перед истинным! Да чтоб мне не издохнуть! Да чтоб мне...
ПЛАТОВ. Стой! А ну перекрестись.
Химик-механик и Мастер крестятся: на затылок, на спину, и сзади же – на правое и левое плечо.
Ну, ладно, вижу: креститесь не по-нашему. (Свистовому – нежно.) Свистовой, голубчик, шкатулочку мне из саней – просю вас...
Свистовой от нежного обращения обалдел, стоит, хлопает глазами.
(орет.) Да ты что: оглох, сукин сын? (Спохватившись – англичанам.) Ах, пардон, пардон... (Взяв от Свистового шкатулку.) Ну, неправославные, так и так: глядите – ваша работа?
ХИМИК-МЕХАНИК (пробует на зуб). Да-а! Наша аглицкая, первый сорт.
МАСТЕР. Сами из стали ковали – под видом блохи. Ка-ак же!
ПЛАТОВ. Что ж: как была ваша блоха, так и есть?
МАСТЕР (глядит). Как была – так и есть. В том же пространстве.
ХИМИК-МЕХАНИК (глядит). Ни подмены, ни перемены, ни рог, ни хвоста: как была, так и осталась.
ПЛАТОВ. Быть того не может, не верю! Так и так: была ваша удивительная диковина у наших тульских мастеров, и, стал-быть, произвели они над ней какой-то секрет – еще вашего удивительней, а какой секрет, про то не говорят. Так чтоб выведали вы мне секрет вон у энтого проклятого Левши. М-малчать! Не выведаете – в Сибирь сгоню! (Спохватившись.) Ах, пардон, пардон, пардон...
ХИМИК-МЕХАНИК. Ничего. Не извольте беспокоиться, выведаем.
ПЛАТОВ. Убедительно благодарю вас... (Левше.) Ну ты, такой-сякой, лопать хочешь?
ЛЕВША. Оно... это самое... ежели и птицы такой нету, чтоб не ела, а пела... Что же я, вроде как хуже птицы, что ли?
ПЛАТОВ (Свистовому – на Левшу). Доставить его в пищеприемную ихнюю комнату!
СВИСТОВОЙ. Рад стараться! Сию минуточку.
Открывает дверцу в какой-то железной трубе, оттуда грохот, пламя – вталкивает туда Левшу.
ЛЕВША (мечется, орет). Ой, царица небесная! Ой, чтоб тебя розорвало! Ой, пустите! Ой, Машка, сорокоуст не заб...
ПЛАТОВ (Химику-механику и Мастеру). Ну, пока что, стал-быть, счастливо вам оставаться. Мне в Петербург к Царю поспешать надобно. (Садится в сани.) Трогай! (Машет англичанам ручкой.)
ХИМИК-МЕХАНИК. Скатертью дорожка, буераком путь! (Вынув часы – Мастеру.) У вас сколько?
МАСТЕР. Без четверти.
ХИМИК-МЕХАНИК. И у меня без четверти. Идем к Левше.
Совершают путешествие тем же порядком, что и Левша. Тем временем Левша – с грохотом, с пламенем – вываливается из трубы в «пищеприемную комнату». К нему, как и полагается в Англии, сам ползет накрытый стол и скамья. Левша нахлобучил картуз, пятится, потом осторожно трогает стол – ничего; садится на скамью – ничего. Вдруг сбоку, из деревянной толпыжки в стене, вылезает не спеша огромная кнопка, лезет прямо на Левшу.
ЛЕВША. Уйди... уйди... уйди, нечистая сила! (Упирается в кнопку рукой, кнопка ныряет в гнездо, подымается трезвон. Левша вскакивает – бежать.)
Входит аглицкий ПОЛОВОЙ – вроде московских тестовских, в белом, а рожа черная.
(таращит на него глаза.) Эка, мордальон-то у тебя, а? Ну вот что, конечно... это самое... Самоварчик мне и ситного, подрукавного, фунт – да с изюмом чтоб, слышь?
Половой скалит зубы, мотает головой.
(Громче.) Чаю, говорю, ну? Немырь ты этакий! Чаю пить с дороги желаю – понял?
ПОЛОВОЙ. Донтандерстэнд.
ЛЕВША. Дон-дон-дон! Долдон, больше ничего. Нет чтоб по-нашему, это самое, по-русски: и просто и всякому вроде понятно, а то: «дон-дон-дон»... Ну – есть, снедать, трескать, лопать, жрать – понял? Кала-мала-бала-гам-гам! (Щелкает зубами, показывает пальцем себе в рот.) Понял?
ПОЛОВОЙ. Ее, ее.
ЛЕВША. Бес – истинно! Чистый бес. Сообразил вроде как, слава тебе, господи! Ну и чудак!
