Ван. Мне очень жаль, что вы уходите.
Уриа. Поверьте мне, когда наш товарищ проснется, то не хватит и десяти коней, чтобы удержать его от возвращения к нам.
Ван. Десять коней, может быть, действительно ничего не значат, но зато иная мелочь оказывается во много раз сильнее. Кто знает?
Уриа. Когда хмель выветрится из его головы, он придет к нам.
Трое солдат уходят, церемонно раскланиваясь.
Джип (из ниши). Эй, эй!
Ван указывает китайским паломникам на местопребывание бога.
Трактир
Поздняя ночь. Гэли Гэй спит, сидя на стуле. Трое солдат заглядывают в окно.
Полли. Он все еще здесь. Ну разве после этого он не настоящий ирландский мамонт?
Уриа. Может быть, он не ушел из-за дождя.
Джесси. Как знать? Но теперь он нам опять понадобится.
Полли. Неужели вы сомневаетесь в том, что Джип вернется?
Джесси. Уриа, я уверен, что Джип никогда уже не вернется.
Полли. Но теперь вряд ли возможно опять заводить разговоры с грузчиком.
Джесси. Что ты думаешь об этом, Уриа?
Уриа. Я думаю завалиться спать.
Полли. Но если грузчик сейчас поднимется и уйдет, то, значит, мы уже можем прощаться с жизнью.
Джесси. Разумеется. Ты совершенно прав. Но все-таки я тоже завалюсь спать. Нельзя требовать от человека невозможного.
Полли. Да, пожалуй, лучше всего нам завалиться спать. Слишком уж нам сегодня досталось, и во всем повинен дождь.
Уходят.
Внутри пагоды Желтого бога
Близится утро. Повсюду большие плакаты. Играет старый граммофон, прерывисто стучит барабан. В глубине сцены, видимо, идет торжественное богослужение.
Ван (подходя к нише, говорит служке). Эй ты, болван, быстрее верти шарики из верблюжьего навоза. (Останавливаясь у ниши.) Ты еще спишь, господин солдат?
Джип (изнутри). Скоро мы уже приедем, Джесси? Этот вагон дьявольски качает, и к тому же здесь тесно. как в клозете.
Ван. Ты напрасно думаешь, господин солдат, что находишься в железнодорожном вагоне. А качку ты испытываешь только потому, что тебя покачивает пиво в твоей уважаемой голове.
Джип (изнутри). Что за чушь! И что это за граммофон там трещит? Неужели нельзя прекратить?
Ван. Выходи, господин солдат, съешь кусок говядины.
Джип (изнутри). Кусок говядины? Дай-ка мне кусок говядины, Полли. (Стучит в стенку.)
Ван (убегая в глубину сцены). Тише вы, злосчастные! Бог требует пять таэлей. Слышите, как он стучит в дверцу священной ниши. Милость снизошла на нас! Собирай деньги, Ма Син.
Джип (изнутри). Уриа, Уриа, где я?
Ван. Постучи еще немного, господин солдат, постучи в другую стенку, господин генерал, постучи обеими ногами, и посильнее.
Джип (изнутри). Эй, что здесь происходит? Где это я нахожусь? Где вы все? Уриа. Джесси. Полли!
Ван. Твой покорный слуга, о господин солдат, хотел бы знать, что ты прикажешь тебе подать из пищи и крепких напитков.
Джип (изнутри). Эй, кто это там? Чей это голос, будто писк жирной крысы?
Ван. О, дорогой полковник, это вовсе не жирная, а просто упитанная крыса — твой преданный друг Ван из Тяньцзина.
Джип (изнутри). Где я нахожусь, что это за город?
Ван. Это жалкий городишко, о мой высокий благодетель, это паршивая дыра, именуемая Килькоа.
Джип (изнутри). Выпусти меня отсюда.
Ван (обращаясь в глубину сцены). Когда навертишь достаточно шариков из верблюжьего навоза, уложи их в чашу, зажги и бей в барабан. (Обращаясь к Джипу.) Я тебя выпущу немедленно, господин солдат, как только ты пообещаешь, что не удерешь.
Джип (изнутри). А ну открой, паршивая крыса! Открывай немедленно, слышишь?
Ван. Стойте, стойте все, кто здесь молится! Замрите на мгновение! Слушайте, к вам обращается сам бог, вот он издал три громовых удара. Считайте внимательно, сколько ударов. Их четыре, нет, пять. Жаль. Это значит, что вы должны пожертвовать всего лишь пять таэлей. (Стучит в дверцу ниши, говорит ласково.) Господин солдат, вот тут для тебя бифштекс, чтобы усладить твои уста.
Джип (изнутри). Ой-ой! Я только сейчас заметил, у меня все внутри обожжено. Видно, я глушил чистый спирт. Я слишком много выпил, и поэтому теперь надо побольше съесть.
Ван. Если захочешь, ты можешь съесть целую корову, господин солдат. И вот уже готов первый бифштекс. Но я боюсь, как бы ты не удрал, господин солдат. Обещай мне, что не удерешь.
Джип (изнутри). Я хочу сначала посмотреть на этот бифштекс.
Ван выпускает его.
Как я сюда попал?
Ван. По воздуху, господин генерал. Ты прибыл сюда по воздуху.
Джип. Но где же я все-таки был, где ты меня нашел?
Ван. Ты соизволил обретаться в старом паланкине, о величавый.
Джип. А где мои товарищи? Где восьмой полк? Где наша пулеметная рота? Где двенадцать железнодорожных составов и четыре слоновых бригады? Где вся английская армия? Где они все, отвечай, ты, желтомордая ухмыляющаяся плевательница!
Ван. Они ушли, ушли через горы Пенджаба еще в прошлом месяце. Но вот твой бифштекс.
Джип. Что? А как же я? Где был я? Что же я делал, пока они уходили?
Ван. Пиво. Очень много пива. Тысячу бутылок, и к тому же еще зарабатывал деньги.
Джип. И меня никто не разыскивал?
Ван. К сожалению, никто.
Джип. Это неприятно.
Ван. А если они все-таки придут и станут разыскивать человека, носящего мундир белых солдат, должен ли я привести их к тебе, о господин военный министр?
Джип. Не нужно.
Ван. Если ты не хочешь, чтобы тебя беспокоили, Джонни, то залезай в эту нишу, Джонни, каждый раз, когда будут приходить люди, чей вид неприятен твоему взору.
Джип. Давай бифштекс! (Садится и ест.) Слишком маленькая порция. Что это за омерзительный шум?
Слышен барабанный бой, к потолку подымается дым тлеющих шариков из верблюжьего навоза.
Ван. Это молитва прихожан, которые вон там преклоняют колени.
Джип. Однако жесткий кусок мяса мне попался. А кому они молятся?
Ван. Это их тайна.
Джип (ест быстрее). Это хороший бифштекс, но все-таки плохо, что я здесь рассиживаюсь. Полли и Джесси, наверно, ждали меня. Может быть, и сейчас еще ждут. Ну и вкусный бифштекс, прямо как масло. И все же это плохо, что я его ем. Полли сейчас небось говорит Джесси — наш Джип непременно придет. Если Джип трезв, то он, конечно, придет. Уриа, пожалуй, не так ждет меня, потому что Уриа плохой человек, но Джесси и Полли оба говорят, что Джип обязательно придет. Ничего не скажешь, это самый подходящий харч для меня после такой пьянки. Эх, если бы только Джесси так не доверял своему другу Джипу. Но сейчас он, конечно, говорит: "Джип нам не изменит". Разумеется, мне очень горько думать об этом. Очень плохо, что я сижу здесь, но мясо отличное.
В трактире
Раннее утро. Гэли Гэй спит, сидя все на том же стуле. Трое солдат завтракают.
Полли. Джип непременно придет.
Джесси. Джип нам не изменит.
Полли. Если Джип трезв, то он, конечно, придет.
Уриа. Этого никто не знает. Во всяком случае, нам нельзя выпускать грузчика, пока не вернулся Джип.
Джесси. А грузчик и не уходил.
Полли. Он, должно быть, здорово прозяб. Ведь всю ночь так и просидел на стуле.
Уриа. Но зато мы нынче выспались и опять чувствуем себя отлично.
Полли. А Джип обязательно придет. Мой здравый солдатский рассудок хорошо выспался, и я сознаю совершенно ясно, что Джип, конечно, придет. Как только он проснется, он захочет выпить пива, и тогда он придет к нам.
Входит Ван. Он идет к стойке и звонит. У стойки появляется вдова Бегбик.
Бегбик. Я не подаю вонючим туземцам и не продаю желтокожим.
Ван. Я покупаю для белого. Мне нужно десять бутылок хорошего, светлого пива.
