Уходит.
Тевье (обращаясь к небу). А это Тебе зачем? Такая новость в такой день… Понимаю, что мы – избранный народ. Бог мой, но иногда выбирай кого-нибудь другого…
Из трактира вываливается орава поющих и танцующих.
Все. Давай, Тевье! За жизнь! (Хлопают в ладоши.)
Тевье вынимает платок, отчаянно пляшет.
Утро следующего дня. Двор перед домом Тевье. Сидит Годл. Появляется Перчик.
Перчик. Доброе утро.
Годл. Доброе утро, учитель.
Перчик. Извините, опоздал. Уходил в город. Надо было встретиться с друзьями.
Годл. Я не спрашиваю, где вы ночевали. Это нас не должно касаться.
Перчик. А где остальные?
Годл. Цейтл сегодня не будет заниматься.
Перчик. Готовится к свадьбе?
Годл. Да.
Перчик. И что делает?
Годл. Плачет.
Перчик. Понятно. А Хава?
Годл. Хава ее утешает.
Перчик. Понятно. А что же вы?
Годл (недовольно). Давайте начнем урок.
Перчик. Я начал. И спрашиваю: почему вы не с сестрой?
Годл. Я ее поздравила.
Перчик. Считаете, ей повезло?
Годл. Я считаю, родители лучше нас знают, что хорошо, что плохо.
Перчик. Вы очень послушная дочь… Возможно, и вам повезет – выдадут за богатого старика.
Годл. Значит, судьба. В Писании сказано: «Ангел прилетает за сорок дней до рождения девушки и шепчет ей имя нареченного».
Перчик (с улыбкой). Странно, что он прошептал имя Лейзера-мясника. Ведь тот был в то время еще женат…
Годл. Мы простые люди. Легко смеяться над нашей верой.
Перчик. Есть вера, а есть предрассудки. Весь мир меняется, только у вас в деревне время остановилось. Девушки отдельно – юноши отдельно… Невеста жениха впервые видит на свадьбе. Замужним стригут волосы… Дикость!
Годл. В городе девушки лучше?
Перчик. В городе девушки независимы. И мы их уважаем. Относимся к ним как к равным. Даже здороваемся за руку… (Протянул руку.) Здравствуй, товарищ!
Годл (потупившись). Здравствуйте.
Перчик. Ну не бойтесь… Протяните руку… (Годл нерешительно протянула ладошку.) Ну вот! Видите, ничего страшного не случилось… Ваша рука – в моей руке…
Годл. И что дальше?
Перчик. Дальше – все, что хотим… Можем разговаривать о чем-нибудь… Можем танцевать. Вы танцуете падеспань?
Годл. Это неприлично.
Перчик. Что ж тут неприличного? Раз-два-три… Раз-два-три… (Показывает несколько движений.)
Из дома выходит Тевье. Видно, он себя неважно чувствует после вчерашней выпивки. Секунду тупо смотрит на танцующих Перчика и Годл.
Годл и Перчик (остановившись). Добрый день!
Тевье. День? Уже рассвело? (Взглянул на небо, тряхнул головой, застонал.) А я думал, еще сплю… Вы здесь зачем?
Годл. У нас урок, папа.
Тевье. А… А мне показалось… Все прыгает в глазах. А где… Годл?
Годл. Я Годл.
Тевье. Ты уверена?.. Нет… Я имел в виду жену… Жену мою как зовут?
Появляется Голда.
Голда. Голда меня зовут. Пора бы запомнить… (Годл и Перчику.) Идите, дети. Сейчас с папой говорить бесполезно… Он должен очухаться!
Перчик и Годл уходят.
Тевье (строго). Голда, я тебе сто раз говорил: блюди уважение! Что значит: «очухаться»? Мужчина имеет право на похмелье… Разве не сказано в Писании: «И выпил Ной вина, и опьянел, и лежал в шатре своем…»? (Застонал.)
Голда (пододвинув стул). Садись, Ной, будем лечиться… (Тевье послушно садится, Голда простирает над ним руки.) Нашел время напиваться. В доме такое событие… Я глаз не сомкнула. Где взять девочке свадебное платье? Где туфли? Чем платить музыкантам?
Тевье. Это пусть жених думает.
Голда. Мы бедные, но не нищие… Невесте – хоть какое-то, да приданое… Белье… Посуду… Где все брать?
Тевье. Голда, ты мне снимаешь головную боль или делаешь? Скажи лучше: что Цейтл?
Голда. Заперлась в сарае и ревет. Я стала ее успокаивать – сама расплакалась… (Всхлипывает.)
Тевье. О Бог мой! Не из ребра Ты сделал женщину – из слез… У нас радость или нет? Вся деревня меня поздравляла… Все отцы сейчас кусают губы от зависти…
Голда. Скажи ей это, Тевье, скажи! Богатый жених – награда за наши молитвы.
Тевье. Отойди, женщина! Не подсказывай мне слова, когда есть Святое Писание… А в нем сказано… (Задумался.) Нет, скажу ей, чтоб два раза не повторять… (Подошел к двери сарая, постучал.) Цейтл! Это я! Открой, дочка… (Прислушался.) Открой, тебе говорю… Дочка, я сам вешал эту дверь, сам ее и снесу!
Голда. Дочка, не серди папу. Папа в гневе страшен!
Тевье. Спасибо за помощь, Голда. Теперь уходи! Я хочу остаться с дочерью и дверью наедине…
Голда (запричитала). О боже! Если первая так выходит замуж, где взять силы на остальных?..
Голда уходит.
Тевье (потрогал дверь). Перед тем как сломать, я все-таки скажу слова Святого Писания: «Слушай наставленья отца своего и обретешь радость…» А еще, дочка, я тебе скажу не из Писания, а из собственной жизни… Когда мы с матерью поженились, у нас не было дома, а был только вот такой сарайчик… И пола в нем не было, и крыша как решето… И когда она тебя рожала, пошел сильный дождь. Ручьи лились с неба, и я боялся, что Голда захлебнется не от крика, а от воды… И тогда я упал на колени и сказал нашему Богу: «Сверши милость, Всемогущий! Пусть только мой первенец родится здоровым, а уж я сил не пощажу, день и ночь работать буду, но над его головой будет всегда крепкая крыша, и над детьми его, и над внуками, до седьмого колена!» Вот какую клятву дал я – и ты родилась здоровенькой! И не дрожала от холода и дождя! А теперь я отдаю тебя в хороший дом. Так что нравится тебе жених или нет – это дело десятое… О детях надо думать. О внуках!.. До седьмого колена! Так нам на роду написано. Ибо, если б праотец наш Авраам не думал о семи своих коленах, мы б и сейчас были рабами в Египте!.. А теперь я ломаю дверь, ибо дальше слова теряют смысл…
Разбежался, высадил дверь плечом, исчез в темноте. Послышался крик испуганных кур, и полетели перья… Во дворе появились Цейтл и Мотл.
Тевье (появляясь из сарая, дочери). Где ты была?
Мотл. Она ходила к реке.
Тевье. Я спрашиваю дочь.
Мотл. Она ходила к реке, реб Тевье… К самому обрыву. Туда, где в прошлом году утопилась дочь сапожника Якова…
Тевье (схватил Мотла за ворот). Что ты сказал?! Такие слова – отцу?!
Цейтл (падает перед Тевье на колени). Папа, прости меня… Пожалей меня! Не отдавай меня за Лейзера…
Тевье. Встань!
Цейтл (плача). Если из‑за денег – я на все готова… В прислуги пойду, камни таскать буду!
Тевье. Встань! Я дал слово, дочка. Слово мужчины – закон! Оно дороже золота!
Мотл. Но не дороже дочери…
Тевье. Ты уйди! У нас семейный разговор. Посторонние пусть ждут за забором!
Мотл. Я не посторонний!
Тевье. Вот как? Кто ж ты ей? Брат, дядя, муж?
Мотл. Я ей… Мотл! Мотл, которого она любит, и я ее люблю. Мы дали друг другу слово…
Тевье (возмущенно). Они дали слово! Вы слышите, люди? Мир сошел с ума!..
Мотл. Слово мужчины – закон! Вы сами так сказали…
Тевье. Мало ли что я сказал. Не каждую глупость надо повторять!.. Послушай, Мотл, если ты хотел жениться на моей дочери, ты, как положено, должен был прислать свата. А если б ты прислал свата, я бы перед ним закрыл дверь. И только из‑за двери сказал бы: дочь Тевье надо заслужить! А если у жениха пустой карман, то, кроме фиги, мне туда положить нечего! Вот что я сказал бы твоему свату, если б такой дурак нашелся. А теперь иди отсюда подобру-поздорову, не зли меня, ибо сказано в Писании: «Страшен был Голиаф в гневе!»
Мотл (угрюмо). Никуда я не пойду! В Писании сказано: «И стоял Давид, как скала!»
Тевье (вновь схватил Мотла за воротник). Что?! Ты будешь учить меня Писанию?! Помнишь, что там сказано о казнях египетских?!
