ЛЕЛЯ. Ну что, сядем? (Девушки сели.) Давай, Ирка, чего уж тянуть. Болгария ждет.
ИРИНА (новенькой). Иди сюда. (Подвела к своей койке.) Ну, вот… Спать ты будешь здесь. На моем месте… Не стесняйся. Девушки у нас хорошие, лучшая комсогруппа… (Замолкла.)
НИНА. Я знаю.
ИРИНА. Девушки неплохие… (Замолкла.)
ЛЕЛЯ. Ну вот, начинаются сопельки.
ЖЕНЬКА. Да что вы, ей-богу! Дружественная страна, в конце концов!
ЛЕЛЯ. И бегом, бегом, опаздываем.
ЖЕНЬКА (сняла клипсы, нацепила ей). Пригодится, Ир. Там наше будет все равно что импортное.
ИРИНА. Вы идите, я сейчас, догоню…
Подруги вышли. Ирина постояла, пошла.
В комнате осталась новенькая, Нина.
Радиопесни тех лет, радиомарши тех времен.
Громыхали прядильные машины. Бибичев раздавал девушкам новые фартуки.
БИБИЧЕВ. Быстро, быстро! Не возитесь, надевайте!
Девушки надевают фартуки.
НИНА. Мне велик.
БИБИЧЕВ. Ничего, не страшно. (Ушел.)
НАДЮША. Кто-нибудь приехал?
ЛЕЛЯ. Приехал.
ЖЕНЬКА. Кто?
ЛЕЛЯ. Из главка кто-то.
БИБИЧЕВ (вернулся). Сюда. Быстро! (Леле.) Вот газета. Вот статья. Комелькова, читай!
ЛЕЛЯ. Что за статья?
БИБИЧЕВ. Прочтете – узнаете. (Все слушают читку газеты.) (Убежал.)
ЛЕЛЯ (читает в голос – стучат машины). «Пустозвон». Фельетон…
НИНА. А когда представитель уедет – фартуки обратно заберут или в пользование оставят?
НАДЮША. Ты можешь помолчать? Давай, Леля!
ЛЕЛЯ. Фельетон. «Пустозвон». «Зимним вечером к директору МТС вошел незнакомый человек в каракулевой шапке…»
БИБИЧЕВ (кричит). Где книга комсомольских постов?
ЛЕЛЯ (кричит). В столе!
БИБИЧЕВ. Что она там делает?
ЛЕЛЯ. Лежит!
БИБИЧЕВ. Повесить надо было, на гвоздик!
НАДЮША. Давай, Леля, читай!
ЛЕЛЯ. «Пустозвон». Фельетон. «Зимним вечером к директору МТС вошел незнакомый человек в каракулевой шапке…»
НИНА. Девки! Они там сумки, туфли из шкафчиков вытаскивают. Все – в мешок!
ЛЕЛЯ. Тебе что – больше всех нужно?
НИНА. У меня там сардельки!
НАДЮША. Не пропадут твои сардельки.
НИНА. Идут.
НАДЮША. Все. (Леле.) Читай.
ЛЕЛЯ (читает). «Пустозвон». Фельетон. «Зимним вечером к директору МТС вошел незнакомый человек в каракулевой шапке…»
Входят Бибичев, Анна Петровна и представитель главка Макаров.
МАКАРОВ. Здравствуйте, красавицы!
ВСЕ. Здравствуйте.
БИБИЧЕВ (Макарову). Это наша лучшая комсомольская группа. (Представляет, тоже в голос, под стук машин.) Можете познакомиться! Комелькова – комсогрупорг! Представитель главка!
МАКАРОВ. Макаров. (Пожал руку Леле.)
ЛЕЛЯ. Комелькова!
БИБИЧЕВ. Можете поговорить!
МАКАРОВ. Ах, и поговорить можно?
БИБИЧЕВ. Вы чем занимаетесь?!
ЛЕЛЯ. Мы читаем!
БИБИЧЕВ. Тут у нас политминутка, товарищ Макаров. Без отрыва!
МАКАРОВ. Интересная статья?
ЛЕЛЯ. Про директора МТС.
МАКАРОВ. Что же приключилось с этим директором?
НАДЮША. Пока что ничего. Пришел человек в каракулевой шапке.
ЖЕНЬКА. Поздним вечером.
МАКАРОВ. Интригующее начало. Ну, как вам живется, как работается?
НАДЮША (бодро). Хорошо!
МАКАРОВ. Никто вас не обижает?
НИНА. Никто.
АННА ПЕТРОВНА. Они сами кого хочешь обидят.
МАКАРОВ. Есть ко мне вопросы?
Девушки молчали.
Нет вопросов. Ну что ж, читайте, отдыхайте. До свидания!
ЖЕНЬКА. У меня вопросик. Можно?
МАКАРОВ. Конечно.
ЖЕНЬКА. Вам понравилось у нас?
МАКАРОВ. Пока особых претензий нет, а там посмотрим.
ЖЕНЬКА. А там тоже не будет. Зря, что ли, мы целую неделю машины чистили, вас дожидались!
МАКАРОВ. Молодцы!
ЖЕНЬКА. Так чистили, что нормы перестали давать. А уедете – совсем чистить не будем. План-то надо нагонять!
БИБИЧЕВ (Макарову). Шульженко. О ней в «Комсомольской правде» писали. Не читали случайно?
МАКАРОВ. К сожалению, не успел. Хорошая производственница?
ЖЕНЬКА. Сто двадцать процентов!
АННА ПЕТРОВНА. Только писали, к сожалению, про другое.
БИБИЧЕВ. Про безобразия писали. Из клуба выгнали. С позором.
ЖЕНЬКА. Опять повернули!
АННА ПЕТРОВНА (Женьке). Ты гостей дома ждешь – принаряжаешься?
ЖЕНЬКА. То гости, а то представитель.
МАКАРОВ (тихо). Анна Петровна…
АННА ПЕТРОВНА. Мне шестой десяток пошел, характер менять не собираюсь. Ну, все высказались? Может, еще кто-то хочет сказать? Ну, говорите! (Молчали.) Что же вы, такой случай подвернулся!.. Товарищ Макаров, проследуем в цех.
МАКАРОВ. Да уж, простите, красавицы, рад бы побеседовать, время поджимает! Да и годы уж не те!
Проследовали в цех.
ЛЕЛЯ. Работать, красавицы.
БИБИЧЕВ. Ну что, докритиковалась? Думаешь, теперь тебя тронуть побоятся? За критику, мол, страдаешь? Дорогая моя, эта демагогия нам известна! У нас на нее другая демагогия есть!
РАДИОРЕПОРТАЖ. Комсомольская путевка! Сотни молодых энтузиастов поведет она в Казахстан и Сибирь, на Алтай и в Поволжье, туда, где советские люди в упорной борьбе поднимают целинные земли. Большие дела ждут молодых патриотов! В добрый путь, дорогие друзья!..
ЖЕНЬКА. Уезжаешь?
ФЕДЯ. Уезжаю.
ЖЕНЬКА. Письма будешь писать?
ФЕДЯ. Нет.
ЖЕНЬКА (без обиды). Ну почему же, Феденька?
ФЕДЯ. А что с вами переписываться? Одному открытку шлете, а с другим гуляете.
ЖЕНЬКА. И то верно… Скажи, пожалуйста, а в училище, наверно, трудно, я в смысле дисциплины? Я бы дня не выдержала, меня сразу бы на эту, на гаубицу посадили.
ФЕДЯ. На гауптвахту.
ЖЕНЬКА. Чудно. Ты раньше был не такой – ты был тихий, скромный, маменькин сынок. В библиотеку бегал. Федя Козлов. Помнишь? Как это ты вдруг стал моряком, даже странно…
ФЕДЯ. Захотел и стал. Человек тем и отличается от животного, что может себя преодолеть.
ЖЕНЬКА. Ну, тогда я животное. Непреодолимое.
ФЕДЯ. Сколько времени тебя знал – не обращал внимания.
ЖЕНЬКА. Вот вы хороших-то и не замечаете.
ФЕДЯ. И на внешность ты ничего, подкупающая…
ЖЕНЬКА. Уже плюс.
ФЕДЯ. А какой-то винт у тебя не в ту сторону вращается.
ЖЕНЬКА. Это верно. Одиозная я.
ФЕДЯ. И ведь считаешь, что это хорошо. Тут, прости, не могу понять. С матерью погрызлась, с подругами поцапалась. Что хочешь доказать? Какая я исключительная? Так ведь никто не хуже тебя, пойми, Женя! И выпады твои – подожди – это ведь все для эффекту, лишь бы сказануть. Любишь быть в центре внимания, а?
ЖЕНЬКА. Убедил, Федь. И правда, чего шуметь-то, мастер перед рабочими никогда не будет виноват. Смирная буду, Федь! Как восточная женщина!
Появилась Анна Петровна.
АННА ПЕТРОВНА. Ты как, замуж за него собралась или так, погулять?
ЖЕНЬКА. А не знаю, как получится. Может, так погуляю, а может, женится.
АННА ПЕТРОВНА. Честная, да? Всем предъявляешь свою честность. Да? Никого не щадишь. Ты думаешь, представитель этот не знал, что мы машины чистим? Да он за неделю звонил, чтобы мы подготовились. Душу отвела? Всем назло? Теперь за Федьку взялась? Стоишь тут у всех на виду, не постеснялась. В последний день! Надюша два года его ждала. Ему напели, он уши-то и развесил. Как ей теперь быть перед всеми? Перед людьми?
ФЕДЯ. Мам, не надо.
АННА ПЕТРОВНА. Молчи! Не успел приехать, связался. И на кого, спрашивается, сменил? (Женьке.) Ручки-то, оказывается, хваткие у тебя. Лишь бы заграбастать! (Феде.) Федя! Я пошла. Если она на вокзал придет провожать – я уйду. Так и знай. (Ушла.)
Федя стоит, не знает, как быть.
ЖЕНЬКА. Федя, ты иди. Догони ее. Мать есть мать.
ФЕДЯ. Ну так что. Счастливо оставаться, Женя.
ЖЕНЬКА. Кто же так прощается, Федь? (Обхватила его за шею. Долгий поцелуй.)
Нина лежала на койке, слушала радио: «Мелодии прошлых лет. Слушать их всегда приятно, как будто встречаешь старого доброго приятеля. И встреча эта пробуждает дорогие воспоминания, а иногда и улыбку. И наверно, многие из вас послушают сейчас старую запись…» Звучит песня и по тем временам старая. Из-за нее-то Нина забыла о сковородке. Спохватилась, побежала на кухню, вернулась с обуглившейся картошкой. Стала выбирать – оказалось, нечего. Снова легла на койку, утешилась песней.
ЛЕЛЯ (вошла). Не приходила?
НИНА. Да нет…
ЛЕЛЯ. На Васильевском была. Там старуха глухая. Спрашиваю: «Валентина здесь живет?» Смотрит, глазами хлопает. «Женька, говорю, к ней не приходила, подруга ее, не приходила?» Захрипела что-то в ответ, дверью хлопнула… В Саблино надо съездить, она там угол снимала.
