Ознакомительная версия.
Что я вижу! Это, кажется, яйцо! Так и есть.
Монах. Яйцо… Разумеется, но оно предназначено не для еды.
Колумб. Для чего же?
Монах. Для другого пира – так сказать, для пира разума. Я специально хотел преподнести его вам, чтобы вы развлекли ее светлость.
Колумб. Каким же образом?
Монах. Есть способ сделать так, чтобы это яйцо стояло на одном из своих концов. Вы так увлечетесь поисками разгадки, ваша светлость, что вместе с графиней забудете и о голоде, и обо всем прочем.
Колумб. Не слишком ли это легкомысленно? Ведь я адмирал!
Монах. Что вы! Над этой загадкой безуспешно бились многие мудрецы. Разрешите ее – и во всем христианском мире она будет носить название Колумбова яйца.
Колумб. Сколь разными путями достигается слава…
Забрав яйцо, скрывается в салоне. Появляется чернобородый.
Монах. Ну, любезный капитан, нашли!
Чернобородый. Черта с два. Но я еще не заходил к вам.
Монах. А я, кажется, знаю, где ваша пропажа. Подойдите сюда. Нагнитесь…
Чернобородый заглядывает в замочную скважину.
Чернобородый. Черт побери! Сидит с красоткой, а на столе – яйцо. Мало было забрать ее, он не оставил нам даже, чем заесть горечь утраты. Ну погоди, сеньор адмирал, при случае я это тебе припомню!
Монах. Потом, потом. А пока пойдемте-ка, сеньор капитан, и посмотрим по карте, где нам крейсировать, чтобы в самый краткий срок запастись продовольствием. Иначе наш пост может затянуться, а церковь строго карает за несоблюдение установленных сроков.
Оба удаляются. Из адмиральского салона показываются графиня и Колумб.
Графиня. Вы увлекательно рассказываете, адмирал.
Колумб. Я в прошлом поэт, ваше сиятельство.
Графиня. Итак, вы предлагаете мне стать в будущем совладелицей вновь открытых земель?
Колумб. Вы помогли мне вновь обрести веру в них. Я поверил даже в то, что их величества назначат меня не менее чем их вице-королем. А вы будете моей королевой. Я так в этом уверен, что уже описал все.
Графиня. Стихами?
Колумб (грустно). Адмирал не должен сочинять вирши. Я описал все в форме дневника – словно я совершил уже не одно, а целых три путешествия и стал вице-королем. Конечно, это не стихи, но, мне кажется, и проза получается у меня неплохо. Во всяком случае, убедительнее наших хроник. Думаю, что потомки больше поверят моему воображению, чем каким-нибудь сухим протоколам.
Графиня. Я восхищена, адмирал. Но земли в будущем. А пока?
Колумб. Пока ваше поместье – этот корабль. Как-никак я адмирал и, значит, – его полноправный властелин. Хотите осмотреть ваши новые владения, графиня?
Графиня. Меня зовут Амелия, и мне было бы приятно…
Колумб. Благодарю. Амелия… Амелика. Как прекрасно! Но куда вы? Не пристало знатной даме осматривать свои владения без провожатого.
Графиня. Я не привыкла к пышности. Признаюсь вам – род наш знатен, но обеднел так давно, что никто не помнит времен, когда мы не были бедны. Я отлично обойдусь сама.
И, не позволив Колумбу удержать себя, идет по палубе и ныряет в трюм – в первое попавшееся место. Колумб мечтательно смотрит ей вслед. Входит озабоченный монах.
Колумб. Какая красавица. И как скромна!
Монах. Вы, ваша светлость, уже на палубе? Загадка яйца приелась вам так скоро?
Колумб. Именно приелась. Загадки более не существует.
Монах. Вы нашли ответ?
Колумб. Графиня нашла. Она съела яйцо: она была так голодна! Выеденное яйцо, святой отец, – вот цена иной славы.
Монах. Да, голод становится ощутимым. Графиня нашла выход. А мы?
Колумб оглядывается с выражением полной беспомощности. И вдруг лицо его преображается.
Колумб. Я тоже нашел выход! (Протягивает руку.) Видите? Земля! Клянусь спасителем, это земля! У меня всегда было острое зрение. Это первая из земель, которые нам предстояло открыть. Земля!
На крик вбегает чернобородый и вглядывается вдаль. Монах вопросительно смотрит на него. Чернобородый пожимает плечами.
Чернобородый (вполголоса монаху). Азорские острова. Купец с последнего взятого корабля проболтался, что там уже знают о пиратах, наши приметы известны. Лезть туда – то же самое, что сунуть голову в намыленную петлю.
Колумб. Надо подойти поближе и пристать. Там мы запасемся провиантом. Поднимем испанский флаг. Капитан, командуйте же! Необходимо установить… как это у вас называется! Ширину и – да, длину!
Чернобородый свистит. Прибегает матрос.
Чернобородый. Тащи сюда лот, да поживее.
Матрос. Есть!
Колумб. Подождите, друг мой, зачем лот?
Чернобородый. Чтобы измерить долготу, как же иначе? И футшток захвати, эй, ты!
Матрос. Есть, захватить и футшток! (Убегает.)
Чернобородый. А это чтобы измерить широту. Лучше вам, сеньор адмирал, сделать это собственноручно, а то как бы мы чего не напутали.
Матрос приносит лот и футшток.
Колумб (беспомощно). Боюсь, что мне с этим не справиться. Но что я вижу? Парус! Здесь есть корабли. Эй, матросы! Поверните паруса как-нибудь, чтобы мы подождали его.
Чернобородый. Еще не хватало. (Командует.) Марсовые, по вантам! Марсели, трисели, лисели ставить!
Колумб. Но, мне кажется, мы поплыли быстрее! Земля остается позади, парус совсем скрылся…
Монах облегченно крестится.
Чернобородый. Оставьте уж паруса мне, сеньор адмирал, я тут каждый конец чувствую… своей шеей.
Монах. И в самом деле, сеньор, вернитесь к ее сиятельству.
Колумб. Графиня вышла прогуляться.
Монах. В таком случае, к вашему дневнику.
Колумб. Я дошел в нем уже до того, что стал вице-королем. Дальше у меня возникают рассуждения о просвещенной власти, о науках и искусствах, но я не уверен…
Монах. Ну подумайте еще раз о названии новых земель.
Колумб. Знаете, я ведь нашел название! Краткое и звучное: Амелика.
Монах. Понимаю.
Колумб. Ну да, ее зовут Амелия. Графиня Амелия.
Монах. Амелика… Неплохо, но как-то по-детски. Точно лепет. Надо грубее, выразительнее. Америка – вот то, что нужно.
Колумб. И в самом деле… Но мне не хотелось бы подчеркивать, что название дано в ее честь. Графиня скромна, и вообще.
Монах. Это очень просто. Напишите в дневнике, что земля названа так в честь… ну, хотя бы какого-то путешественника, который съездит туда со временем.
Колумб. Но не будет ли это прямой ложью?
Монах. Что вы! Упаси господь – лгать в документе. Это просто ваше истолкование событий, ничего более.
Колумб. Я подумаю. Когда я буду докладывать их величествам…
Монах. Вы очень кстати об этом вспомнили. Идите и подумайте над тем, как вы будете докладывать. Не забывайте: открыть или не открыть земли – дело десятое, важно доложить как следует.
Колумб. Даже не представляю, с чего начать.
Монах. Идемте, я вам помогу. Мы привыкли докладывать самому господу богу, как-нибудь справимся и с этим.
Колумб и монах уходят в салон. Чернобородый остается один.
Чернобородый. Видели, а? Он будет докладывать их величествам! Нет, все-таки мир полон несправедливости. Этот рифмоплет украл последние харчи, присвоил девку – а ведь во все времена и на всех морях первая полагалась капитану. Он ест, занимается любовью и ничего не делает, в то время как я несу все тяготы и всем заправляю. Не знаю, почему я до сих пор не приказал выкинуть его за борт. Но, кажется, терпение мое лопнуло, клянусь бушпритом… Впрочем, обождем. Если нас и в самом деле вознамерятся подвесить для просушки, пусть выручает. А коли нет, то я хоть увижу, как он болтается в петле.
Из трюма показывается графиня Амелия.
Графиня. Золото! Серебро! Ткани! Пряности! Трюм наполнен сокровищами!
Чернобородый. Ага, вот вы и попались! Я так и думал, что вы станете совать нос и разнюхивать. Поди-ка сюда, красотка, поди сюда…
Графиня. Прочь руки, вы!
Чернобородый. Не так громко. Вы лазили в трюм; за одно это я могу сейчас выкинуть вас за борт. Вы знаете, кто я? Капитан. А кто такой капитан? Хозяин всего, что находится на борту. Вы на борту – значит я ваш хозяин.
Графиня. Да – когда бы на корабле не было адмирала. А пока он тут – хозяин он.
Чернобородый. Адмирал? Он такой адмирал, как я епископ. Он только и умеет, что марать бумагу, да и то без толку. Своим ремеслом он и мараведиса не заработает.
Ознакомительная версия.
