ВАЛЕНТИН. Я тебя не убью, Катя. Если бы любил, то тогда может быть, и выстрелил бы. Стреляют, ведь, только в любовь. Зачем просто так патроны тратить.
КАТЯ. Это что же выходит, что мне повезло, что ты меня не любишь? А те жены, которых мужья любят, они что, всегда на волосок от смерти, что ли? Это значит, я должна судьбу благодарить, за то, что мне такой муж достался, который меня не любит, и поэтому я могу до глубокой старости дожить?
ВАЛЕНТИН. Я бы очень хотел тебя любить, Катя, очень. Но не получается. Помоги мне? Сделай что-нибудь, что я тебя полюбил?
КАТЯ. А что в таких случаях делают?
ВАЛЕНТИН. Ну, придумай что-нибудь.
КАТЯ. Может, для начала, свет выключить?
ВАЛЕНТИН. Может быть.
КАТЯ. Давай с темноты начнем, а там посмотрим.
ВАЛЕНТИН. Давай с темноты.
КАТЯ. (подходит к выключателю) Считаю до трех и выключаю. Раз, два, три.
Выключает свет. Полная темнота. Голос Валентины продолжает начатый счет: четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять,… Свет зажигается, в комнате Валентина целится в шестидесятилетнюю Катю.
Там же, те же, то же. При счете десять Валентина стреляет в Катю из ружья. Очень долгая пауза.
КАТЯ. (Абсолютно протрезвев) А, Валька то, оказывается не такой дурак был, как я думала, два холостых зарядил. Царствия тебе, Валечка, небесного за «Судьбу игры».
Валентина не отрываясь, смотрит сквозь Катю.
ВАЛЕНТИНА. Катя, ты умерла?
КАТЯ. Можно и так сказать.
ВАЛЕНТИНА. Значит, я тебя убила?
КАТЯ. Не знаю, даже, что ответить.
ВАЛЕНТИНА. Убила.
Валентина куда-то идет по комнате.
КАТЯ. Ты сама то, как, в порядке?
ВАЛЕНТИНА. Это кто со мной разговаривает?
КАТЯ. Это я Катя, соседка твоя.
ВАЛЕНТИНА. Которую я из ружья убила?
КАТЯ. Чуть, не убила. Жива я. Валька то, из обоих патронов пули вытащил.
ВАЛЕНТИНА. Чего тебе надо от меня?
КАТЯ. Ничего. Я говорю, жива я, все в порядке.
ВАЛЕНТИНА. Не можешь ты быть живой, я в тебя два раза из ружья стреляла.
КАТЯ. А я жива осталась.
ВАЛЕНТИНА. Это твое дело.
КАТЯ. Валь, Валюха? Да, что с тобой? Опомнись! Вот она я Катя, стою, жива, здорова.
ВАЛЕНТИНА. И чего ты хочешь?
КАТЯ. Я тебя успокоить хочу.
ВАЛЕНТИНА. Я спокойна.
КАТЯ. А, по-моему, ты с ума сошла.
ВАЛЕНТИНА. Какая разница. Хотела убить, и убила. Я тебя убила, Катя, иди спать.
КАТЯ. Не могу я уйти.
ВАЛЕНТИНА. Почему?
КАТЯ. Я за тебя боюсь. Давай лучше мы с тобой посидим, поболтаем о чем-нибудь. День рождения, все-таки. А за это, ты не переживай. Раз в жизни и палка стреляет.
ВАЛЕНТИНА. Я, кажется, спать хочу. Да, спать хочу.
КАТЯ. Вот и хорошо. Ты поспи, Валенька, поспи. Сон лучшее лекарство.
Катя помогает Валентине лечь на диван, укрывает ее пледом, садиться рядом на стул.
КАТЯ. Вот, ложись, глазки закрывай, баю, бай. А завтра, мы приберемся, наведем порядок, сядем пить чай, давай засыпай. Пусть тебе приснится – бомба и лисица. Спи, засыпай. А я тебе на гармошке поиграю. Усыплялку какую-нибудь.
Катя берет гармошку и играет самую красивую на свете «усыплялку».
Катя играет волшебную, прекрасную музыку, из ее гармошки льются звуки скрипок, валторн, свирелей, фортепиано. Валентина спит, ей снится сон.
СОН ВАЛЕНТИНЫ
Появляются два Валентина и две Кати. Валентины в смокингах, Кати в подвенечных платьях. Они идут очень торжественно. Подходят к спящей Валентине и сидящей около нее, на стуле, Кате. Валентина и Катя встают и идут на центр комнаты, где им предлагают встать напротив друг друга. Двадцатилетний Валентин спрашивает очень торжественным голосом: «Согласна ли ты, Валя, возлюбить Катьку, как себя?». Валентина, также торжественно отвечает: «Нет, она водку пьет, и деньги у меня ворует». В свою очередь, сорокалетний Валентин спрашивает у шестидесятилетней Кати: «Согласна ли ты, Катя, возлюбить убийцу свою Валентину, как себя?». Катя не менее торжественно отвечает: «Нет, не согласна, потому что мы поссорились.»
«Так помиритесь же!» – идет на уступки добрый Валентин. Катя и Валентина отходят в сторону и начинают мириться. Их диалог не носит торжественный характер.
ВАЛЕНТИНА. Катька, я хотела тебе сказать кое-что, можно?
КАТЯ. Конечно можно, валяй.
ВАЛЕНТИНА. Ты ведь, знаешь, Катя, что я тебя ненавижу?
КАТЯ. Знаю, конечно.
ВАЛЕНТИНА. А ведь, на самом деле, я тебя очень люблю.
КАТЯ. Не надо, Валя. (плачет) Я ничего от тебя не хочу, пожалуйста, пожалей меня, не надо.
ВАЛЕНТИНА. Я, знаешь, иногда думаю: почему же я так сильно тебя ненавижу, почему так сильно? Потому что я тебя люблю, Катя. Люблю просто так,
не за что, как человека. У меня, ведь, кроме тебя никого нет, и потом, нас с тобой связывает любовь к одному и тому же человеку. Раз он жил с тобой, раз он с тобой в одной кровати спал, значит, ты его устраивала, значит, он по-своему любил тебя.
КАТЯ. Нет, Валя, он сильно страдал.
ВАЛЕНТИНА. Страдал, но ведь, не уходил от тебя. Значит, ему с тобой было хорошо.
КАТЯ. Просто вы такие люди, он и ты, что без страданий не можете жить. Вы, для того и встретились, чтоб страдать и любить.
ВАЛЕНТИНА. Я о другом сейчас. Если ты любила того же человека, что и я, значит ты для меня, тоже очень близкий человек, Катюша.
КАТЯ. Как ты меня назвала?
ВАЛЕНТИНА. Катюша. Ты, ведь, как сестра мне, ты мне родная.
КАТЯ. А можно, я тебе тоже в любви признаюсь?
ВАЛЕНТИНА. Можно, конечно.
КАТЯ. Все, призналась.
ВАЛЕНТИНА. Спасибо.
КАТЯ. А можно я тебе письмо напишу?
ВАЛЕНТИНА. Почему письмо?
КАТЯ. Я очень письма люблю писать. А писать то не кому.
ВАЛЕНТИНА. Пиши, а я тебе отвечу.
КАТЯ. Валя, а ведь, это я тогда Вальке телеграмму от твоего имени отправила из Владивостока.
ВАЛЕНТИНА. Я знаю. Ну и молодец, любовь нужно отвоевывать.
КАТЯ. Ты правда, так считаешь?.
ВАЛЕНТИНА. Правда.
КАТЯ. Спасибо. Спасибо тебе за все.
ВАЛЕНТИНА. И тебе спасибо.
КАТЯ. Только жаль, что все это во сне происходит. Вот бы так наяву поговорить.
ВАЛЕНТИНА. Поговорим, обязательно поговорим.
КАТЯ. Ну, тогда до встречи наяву.
ВАЛЕНТИНА. До встречи.
Их снова отводят на центр, заставляют пожать друг другу руки, потом отводят каждую на свое место: Валентину на диван, Катю на стул, после чего Валентины и Кати исчезают.
Валентина спит. Катя перестает играть на гармошке, встает, очевидно, приняв какое-то решение.
КАТЯ. Вот она спит, себе и спит. А я как дура последняя, сижу возле нее, сон охраняю. Интересно, какие сны снятся убийцам? Валька же у нас теперь убийца. Наверняка ей какая-нибудь похабщина снится. Порнуха, какая– нибудь. Вот она спит и даже не подозревает, что я о ней думаю.
ВАЛЕНТИНА. Подозреваю.
КАТЯ. Ой! Ты что подслушиваешь, что ли?
ВАЛЕНТИНА. Нечего вслух разговаривать. Про себя нужно думать.
КАТЯ. Как хочу, так и думаю. Ты спишь и спи.
ВАЛЕНТИНА. О себе нужно думать, а не обо мне.
КАТЯ. А я как раз о себе и думала. Я только говорила о тебе, а думала о себе.
ВАЛЕНТИНА. Ну и что же, ты надумала?
КАТЯ. Что все.
ВАЛЕНТИНА. Что все?
КАТЯ. Что все это скоро закончится. Очень скоро. Сегодня. Я, Валентина, съезжаю с твоей квартиры. Сегодня. Очень скоро.
ВАЛЕНТИНА. Как скоро?
КАТЯ. Прямо сейчас.
ВАЛЕНТИНА. Ну, ну. И куда, на этот раз?
КАТЯ. Тебе то, какая разница? Съезжаю и все.
ВАЛЕНТИНА. Просто интересно. Ты, ведь, раз по десять за год съезжаешь, только никак съехать не можешь.
КАТЯ. Ты меня не трогай, слышишь? Я тебе ничего плохого не сделала. Я тебя из ружья не убивала. Я тебя, дрянь такая…, я тебе…. (Расплакалась.)
ВАЛЕНТИНА. Катя, давай объяснимся, раз и навсегда.
КАТЯ. Все хватит, объяснятся. Мы уже двадцать лет объясняемся, никак объясниться не можем. Ты только о себе думаешь, только для себя живешь. Ноешь, ноешь! Мой Валечка, мой Валечка! А он, между прочим, еще и мой.
ВАЛЕНТИНА. Был.
КАТЯ. Да был. И сейчас мог бы быть, если б ты его не довела своей, ненормальной любовью. Ненормальной! Ты ненормальная! Тебе человека убить, раз плюнуть!
ВАЛЕНТИНА. Он не поэтому умер.
КАТЯ. Он умер, потому что больше жить не мог. Все люди умирают из-за того, что больше жить не могут. И я не могу так больше жить, в этом ненормальном доме, среди ненависти. И чтобы не умереть, как Валя, я уйду.
ВАЛЕНТИНА. Ну, и убирайся! Чтоб духу твоего не было в этом доме, раз ты такая нормальная. Только на этот раз, по настоящему уходи. По настоящему, слышишь? Навсегда!
