class="p1">О л ь г а П а в л о в н а. У Мани? Какой ребенок?
К а р а у л о в. Ну, маленький.
О л ь г а П а в л о в н а. От кого ребенок?
К а р а у л о в. Подробности не знаю.
Ольга Павловна поникает.
Ничего-ничего, дыши воздухом. Вспоминай спартанцев.
О л ь г а П а в л о в н а. Маня! Где она? Ноги не идут. Маня!
Из дома выходит М а н я. Обе женщины бегут друг к другу и обнимаются. Ольга Павловна плачет.
Манюша, родная моя!
М а н я. Мама… Ты слыхала? Это же вздор, курьез… Ну, разве можно так волноваться из-за пустяков?
О л ь г а П а в л о в н а (отстраняясь). Из-за пустяков? Это пустяки?! У матери ноги отнялись, а она… она разговаривает, улыбается. Порядочная девушка горем была бы убита, топиться побежала бы, чтоб только родителей не огорчить. Ведь беда, беда у тебя!
М а н я. Никакой беды нет и не было.
О л ь г а П а в л о в н а. Молчи! Не смей говорить циничностей!
М а н я. Ах, так? Ничего от меня не услышите. (Идет к даче.)
О л ь г а П а в л о в н а (Караулову). И ты терпишь?
К а р а у л о в (идет за дочерью, кричит). Машка, не дерзи!
М а н я (оборачиваясь). Что-о-о?
К а р а у л о в (отходя к Ольге Павловне). Боюсь я ее…
М а н я ушла. Караулов и Ольга Павловна садятся рядом.
О л ь г а П а в л о в н а. Что творится! Бога нет, стыда нет. У Мани ребенок… И все большевики сделали.
К а р а у л о в. Ну, может быть, и беспартийный.
О л ь г а П а в л о в н а. Но кто? Кто? Хорошо, если этот негодяй порядочный человек, а то — беда! Маня… Дочь… Разве мы ее этому учили? И вдруг! Непонятное явление.
К а р а у л о в. Со временем наука все объяснит.
О л ь г а П а в л о в н а. Со временем! А сейчас что делать?
Оба всхлипывают. Входит П р и б ы л е в. Старики стараются принять спокойный вид.
П р и б ы л е в. Здравствуйте! Вы чем-то расстроены?
О л ь г а П а в л о в н а. Нет, что вы!.. Наоборот. (Всхлипывает.)
К а р а у л о в. У нас ровно ничего не случилось.
П р и б ы л е в. В настоящее время родителей принято игнорировать…
К а р а у л о в. Да, в других семьях это бывает.
П р и б ы л е в. Я же в таких вопросах держусь старых взглядов и решил обратиться именно к родителям. Я хочу говорить о вашей дочери.
Старики переглядываются.
Мы с ней знакомы. Даже близко знакомы.
К а р а у л о в (с просыпающейся надеждой). Так-так-так.
П р и б ы л е в. Я люблю ее. Но у нас создались какие-то странные отношения.
К а р а у л о в. Ох, мы уже не сердимся.
П р и б ы л е в. На что же сердиться? Я готов жениться хоть завтра.
О л ь г а П а в л о в н а. Все-таки бог есть! Вы благородный человек. Сережа!..
К а р а у л о в. Оленька!..
Старики обнимаются.
О л ь г а П а в л о в н а. Федор Федорович, до чего вы нас успокоили!
К а р а у л о в. Какой он Федор Федорович? Федя, Федюша. (Обнимает Прибылева.)
П р и б ы л е в. Но у Марии Сергеевны…
К а р а у л о в. У Мани, у Мани!
П р и б ы л е в. У Мани, по-видимому, оригинальный взгляд на брак. Она почему-то капризничает.
О л ь г а П а в л о в н а. В ее положении это понятно.
П р и б ы л е в. Следовательно, вы мне поможете?
К а р а у л о в. Ему еще помогать! А? Кокет, кокет мужчина. Ему помогать! Ах, Федя, Федя! Вина бы надо. Вот кстати! (Наливает всем из бутылки, оставленной Сенечкой.) За Манино, твое и… его здоровье. (Выпивает.)
П р и б ы л е в. Простите, кого — его?
О л ь г а П а в л о в н а. Опоздали хитрить, опоздали!
К а р а у л о в. Да, нехорошо, Федя. Ты мог бы раньше сказать, ведь мы сегодня от чужих людей узнали. Трах! У Мани будет ребенок!
П р и б ы л е в. Какой ребенок?
К а р а у л о в. Вот именно. У жены чуть ноги не отнялись.
Прибылев садится.
Да, так и села.
Прибылев встает. Караулов доливает вино в стакан, который Прибылев держит в руке.
П р и б ы л е в. Чей ребенок?
К а р а у л о в. Твой… Ваш…
Прибылев и Караулов отступают друг от друга. Караулов льет вино на землю.
П р и б ы л е в. Вы с ума сошли!
К а р а у л о в. Сейчас сойду!
Занавес
Та же обстановка. Перед дачей Карауловых. Входит Я к о в. Делает круг по площадке. За ним, придерживая товарища за рукав, — К о с т я.
К о с т я. Яков, выслушай до конца…
Я к о в. Я уже два раза выслушивал до конца, но после конца ты опять начинаешь сначала. Задушил меня психологией.
К о с т я. Яков, у меня все нервы перекрутились. Может быть, я одной ногой в сумасшедшем доме… И не с кем поделиться!
Я к о в (садится). Ладно. Делись. Давай мою долю.
К о с т я. Слушай. Ведь Маня встречалась с этим… ну, с каким-то там… гражданином, когда я с ней не был даже знаком. Так? Хорошо.
Я к о в. Пока хорошего мало.
К о с т я. Погоди, ты проанализируй. Потом-то она меня, меня полюбила… Ты же знаешь, сам видел. Что же изменилось? Ничего, ровно ничего. Ревновать, да еще к прошедшему — это же пошло, феодально. Яков, ты пойми: ведь та ее любовь… да не любовь, а так, увлечение… да не увлечение, а минутный туман, это же кончилось… Правда? Это прошлое. Согласен?
Я к о в. Не согласен. Во-первых, это прошлое, так сказать, чревато последствиями…
К о с т я. Чревато?.. А-а-а… чревато!
Я к о в. Во-вторых, я о Мане лучшего мнения. Не такая девушка, чтобы из-за минутного увлечения… Нет, здесь было настоящее чувство. Она его…
К о с т я. Его! Кого — его? Я его узнаю… «его»! Я его найду, этого «его»… Я этому «ему»… отомщу, да, отомщу!
Я к о в. Ты? Отомстишь? Как? Говори, как будешь мстить?
К о с т я. Я бы хотел при ней сбить его с ног… и чтобы я с ним… прямо не знаю, что сделал!
Я к о в. Верно, не знаешь. Разве так мстят? Как надо? Бери кинжал, бери, говорю. Вырви у нее признание, узнай горькое имя. Найди врага. Окликни один раз. И когда обернется, застрели его шесть раз… Дачу поджигай! А ей… ей камень на шею и — в Чорох, в Чорох. По-вашему — в Москву-реку. Поезжай на Кавказ — старики научат. Иди бери билеты.
К о с т я. С тобой хуже моего: ты двумя ногами в сумасшедшем доме. Дурак! Мане камень на шею… Мане! Я же люблю ее. Я виноват перед ней… «Студент третьей гильдии»! И действительно, я хозяйчик, феодал, мелкий рыцарь. Яков, мы же новые люди!
Я к о в. Должны быть. А в тебе нового — только кепка. А когда родится этот… не совсем твой, скажем, мальчик? Он будет красивый, умный — то есть никакого сходства с тобой…
К о с т я. А-а-а! Это непереносно!
Я к о в. Потом, представь себе, ты идешь по улице с Маней. И ей кланяется мужчина. А вдруг это он? Он!
К о с т я. Я не позволю ей с мужчинами кланяться! Нет, пускай кланяется.
Я к о в. Вот ты сидишь на скамейке, а, может быть, на этой самой скамье Маня сидела с ним. Они здесь целовались…
Костя вскакивает, поднимает камень и замахивается на Якова.
Новый человек из каменного века!
К о с т я. Не смей меня пугать! Я все равно женюсь и выбью из себя эту гадость!
Я к о в. Врешь! Сначала выбей, а потом женись. (Идет к даче.)
К о с т я. Стой! А если ты влюбишься, а она уйдет к другому?
Я к о в. К другому? От меня?
