(
перебивает). Ну разумеется, Ольга Матвеевна, разумеется. Уже же больше года прошло, как мы Синицыну на Вас заменили на должности председателя бюджетной комиссии. Пора бы Вам уже привыкнуть и вести себя поувереннее.
Норкина (задумчиво). Согласна, согласна, Владимир Васильевич. Просто у меня какое-то нехорошее предчувствие есть, что не всё так просто у нас пройдёт с этим ДК…
Медведев (перебивает). Ольга Матвеевна, предчувствия не всегда сбываются. Не накручивайте себя попусту, не накручивайте.
Норкина (бодро). Ладно, Владимир Васильевич, всё поняла. Пошла я. До свидания.
Медведев (с улыбкой). До свидания, Ольга Матвеевна, до свидания.
(Норкина встаёт и уходит. Медведев снова что-то начинает писать.)
На электронных часах задника 18–44. У Петра Валерьевича Хорева в гостях младший родной брат Андрей. Они сидят на кухне квартиры Хорева. На столе два гранённых стакана, литровая банка самогона, на две трети уже пустая, трёхлитровая банка смеси маринованных огурцов и помидоров, тарелки с нарезанным салом, чёрным хлебом, репчатым луком. Братья уже сильно навеселе. Пётр Валерьевич в шортах и в расстёгнутой рубахе с коротким рукавом, Андрей Валерьевич в брюках и майке. Рядом с Хоревым к стене прислонена гитара.
Хорев (разливает в гранёные стаканы самогонку). Маринка твоя не хуже нашей мамки первач гонит.
Брат. Так мамка же её и научила.
Хорев. Ну-да, да. Давай-ка, Андрюха, родителей помянем.
(Выпивают не чокаясь, закусывают и молчат минуты полторы.)
Хорев. Я к тебе на весь июль в гости собираюсь. Заменим кресты на гранитные памятники, ограду новую общую им поставим. Ты говорил, в райцентре неплохая мастерская по этим делам есть. Работает ещё?
Брат. Эти дела всегда есть, работает.
Хорев. Ну вот, закажем, привезут, установят. Или лучше так даже: когда домой назад поедешь, я тебе денег дам, а ты перед моим приездом загодя заказ сделаешь. А то пока они камни нужные закажут, то да сё… А эскизы памятников ты с Маринкой и без меня сделаешь. Она же у тебя рисует хорошо, почти художник. Кстати, я ей купил в Москве акварельные краски, какие она просила. Только в спецмагазине для художников и нашёл. Заберёшь с собой в подарок от меня.
Брат. Петь, ты хочешь, чтобы они из натурального камня были, а не обычные плиты?
Хорев. Да, давай так сделаем.
Брат. Петь, это дорого очень выйдет, я не потяну половину.
Хорев. Никаких половин, Андрей. Всё за мой счёт. Ты и так за могилами ухаживаешь всё время, а я наскоками только раз в три года у них бываю. Да ещё дом родительский в порядке сохраняешь, даёшь мне возможность периодически в детство возвращаться. (Обнимает брата со слезами на глазах.)
Брат. Ты, правда, на весь июль приедешь?
Хорев. Правда. Сена твоей скотине вместе накосим. Приготовь мою восьмёрочку.
Брат. Не беспокойся, я твою косу никому не даю – висит в сарае отдельно. Может, мы тогда и дом подремонтировать успеем.
Хорев. Конечно, успеем. Что там надо сделать?
Брат. По-хорошему бы надо крышу всю перекрывать и стропила заменить.
Хорев. О, это небыстро, если вдвоём только. Да и в нашем возрасте уже не так просто. Помощники нужны будут. Найдёшь пару нормальных мужиков?
Брат. Найти-то можно…
Хорев. Значит так, Андрей. Ремонт дома весь за мой счёт. Деньги сейчас возьмёшь, материалы к июлю купишь, с мужиками договоришься.
Брат. Петь, пенсия у тебя же не маршальская…
Хорев. Андрюха, я же тебе в прошлый твой приезд рассказывал, что меня руградцы депутатом выбрали. А депутатам компенсация их непосильных трудов на благо местного сообщества полагается. (Хохочет.) Так что не переживай, а наливай!
Брат (разливает в стаканы остатки самогона из литровой банки). Сегодня по последней.
Хорев. А ты сколько привёз?
Брат. Как обычно – три литровые банки. В понедельник утром я уезжаю: у нас три вечера – три банки. Маринка больше не даёт. Ты же знаешь.
Хорев. И правильно делает. По банке на вечер – как раз. Какую только я водку в жизни не пробовал! Но всё хрень, не люблю. А вот когда ты приезжаешь, Маринкин продукт по мамкиному рецепту, как бальзам на душу. Давай-ка, Андрюха, за её здоровье и выпьем.
(Выпивают и закусывают).
Хорев. Повезло тебе с ней, Андрюха. Трёх сыновей родила тебе! Ты на пять лет моложе меня, а женился раньше и живешь с одной больше тридцати лет. А у меня их четыре было… Четыре! А где они? (Оглядывает театрально кухню, заглядывает под стол.) Ни одной не осталось, и ни одна не родила. Суки.
Брат. Петь, ладно тебе. С одной всё время жить – тоже, знаешь, минусы имеются. Давай лучше споём нашу любимую.
Хорев. Давай. (Берёт гитару, подстраивает одну струну.) Поехали!
(Поют дуэтом под гитару песню И. Матвиенко на стихи Н. Туроверова «Мой друг, мой конь» из репертуара группы «Любэ», подражая дуэту Н. Расторгуева и Н. Михалкова.)
Уходили мы из Крыма
Среди дыма и огня.
Я с кормы – все время мимо
В своего стрелял коня.
А он плыл, изнемогая,
За высокою кормой…
Все не веря, все не зная,
Что прощается со мной.
Мой друг – мой конь
Мой друг – мой конь
Мой друг – мой конь
Мой друг – мой конь
Сколько раз одной могилы
Ожидали мы в бою,
Конь все плыл, теряя силы,
Веря в преданность мою,
Мой денщик стрелял не мимо,
Покраснела чуть вода…
Уходящий берег Крыма
Я запомнил навсегда.
Мой друг – мой конь
Мой друг – мой конь
Мой друг – мой конь
Мой друг – мой конь
На электронных часах задника 19–32. Гостиная в квартире Журавлёвых. На диване спиной к зрительному залу сидит Сергей Сергеевич Журавлёв и переключает каналы телевизора, висящего на стене перед ним. Слева от телевизора открытая дверь в гостиную. У правой стены стоит шахматный столик и два стула. Аня, дочь Журавлёва, входит и садится рядом с отцом на диван. Журавлёв ещё с минуту продолжает переключать каналы при молчании Ани.
Дочь. Пап, а когда мама приедет?
Журавлёв (продолжая щёлкать пультом и глядя на экран телевизора). Ань, ты чего? Она только сегодня утром уехала. В субботу у неё целый день выставка, а в воскресенье где-нибудь в районе обеда уже и вернётся.
Дочь. Почему такая мерехлюндия?
Журавлёв (выключает телевизор). Это там сплошная мерехлюндия. А я в порядке. Хочешь, в уголки сыграем?
Дочь. Спрашиваешь. Давай, я у тебя сейчас реванш возьму.
