АЛЕКСАНДР. Меня Бог сохранил оттого, что я с Люсей не переспал. Таней увлекся, которая кусается. А так бы точно переспал.
ВИТЯ. У меня на лице прыщи и абсцессы на ногах кажется от этого.
АЛЕКСАНДР. Ну, ты сейчас начнешь.
ВИТЯ. Я эту суку из Екатеринбурга, только приедет, сразу замочу! Утоплю! Ели бы она сейчас здесь была, тут же убил бы! Марина Каримова! Говорили мне пацаны: «Зачем тебе нужна эта Москва»! Я ведь в первый день, как приехал сюда, заразился!..
АЛЕКСАНДР. Не понимаю, зачем ты на нее полез?
ВИТЯ. И ты тоже. Типа сам виноват?! Это жизнь?! Да?!
АЛЕКСАНДР. Я такого не сказал.
Витя выходит, громко хлопнув дверью.
В комнате Люся, лежит на кровати. Входит Катя.
КАТЯ. Ты одна? А где все?
ЛЮСЯ. Гусев лежал-лежал, потом вскочил, оделся и убежал на улицу. Меня позвал, я не пошла. Что с ним, он какой-то в последнее время странный?
КАТЯ. Да, я вообще не знаю. Я у него спросила: «Что у тебя случилось, Витя?» Он говорит: «Потом скажу, Катя». Вообще со мной почти не разговаривает.
ЛЮСЯ. А как Ваня, с которым ты познакомилась у метро?
КАТЯ. Я с ним встречалась. Он меня пригласил в кофейню.
ЛЮСЯ. И чего?
КАТЯ. Ничего, Люся. Приглашал к себе, я не пошла. Люся, сколько мусора, опять вы с Сашей намусорили!
Убирает.
У тебя с Сашей ничего не получится, тебе нужен муж богатый и чтобы служанка была, а ты будешь только краситься и ухаживать за собой.
ЛЮСЯ. Ну, и хорошо. Я лентяйка, только с таким жить и смогу.
КАТЯ. А ты Саше нравишься.
ЛЮСЯ. Ему все нравятся. Он бабник. Мы с ним просто друзья.
КАТЯ. Ага, и спите в одной кровати.
ЛЮСЯ. И чего?
КАТЯ. В общаге кстати думают, что мы живем шведской семьей.
ЛЮСЯ. Правда? Так, теперь буду ночевать дома.
Входят Витя и Александр с пакетами.
АЛЕКСАНДР. О, а мы вам еду принесли.
Витя обнимает Катю.
КАТЯ. И что Катя должна готовить? Катя убирается, Катя готовит. Ладно, я здесь служанка, хорошо.
ВИТЯ (хмуро). Я сам приготовлю.
Достает из сумки пельмени.
КАТЯ. Да нет, раз я служанка, то уж сама приготовлю.
Катя берет пельмени, кастрюлю и выходит.
АЛЕКСАНДР. Люсюля, опять грустная. Опять скучно, девочка моя?
ЛЮСЯ (тепло). Да.
ГУСЕВ. Девочка моя, мальчик мой, — как заговорили.
ЛЮСЯ. А ты завидуешь? Да? Да?
Входит Катя. Берет веник, подметает.
ВИТЯ (хмуро). Катя, дай мобильник, мне позвонить надо.
КАТЯ. А ты мне деньги на мобильный кладешь?
ВИТЯ. Пошла на хрен, овца тупорылая!!
Выходит.
ЛЮСЯ. Что с ним?
АЛЕКСАНДР. Творческий кризис.
ЛЮСЯ. Литераторы вообще странные. Но с вами все равно интересно. Я хоть мало чего понимаю в ваших разговорах, но мне все равно интересно. А со своими я не могу, они только о бабках, о шмотках разговаривают. Мажоры типа. Крутые типа.
АЛЕКСАНДР (смеется). Дура ты, Люся. Но в тебе есть, значит, искра Божья. Это хорошо. А еще ты добрая, я тебя за это люблю очень, и естественная. Какая есть.
ЛЮСЯ. Даже чересчур. Мне это мешает. Другие строят из себя что хотят, крутят парнями, а я не могу.
АЛЕКСАНДР. Глупая, это же твое достоинство. Кому надо оценит.
ЛЮСЯ. Надоело ждать кого надо.
Катя бросает веник.
КАТЯ. Что с ним, Саша? (Плачет).
АЛЕКСАНДР. Да, ничего.
Александр обнимает ее, гладит по голове. Входит Витя.
ВИТЯ. Катеночек, ты чего?
Александр передает Катю в руки Вити. Тот обнимает Катю, что-то шепчет. Выходят вместе.
ЛЮСЯ. Представляешь, мне Катя сказала, что Гусева никогда не бросит, она к нему очень привязалась.
АЛЕКСАНДР. Ну, будет сумасшедшая семейка. А как же тот, которого она встретила, когда шла из метро?
ЛЮСЯ. Она с ним встречалась. Он ей не понравился. Да она не знает сама, что хочет. Ей с одной стороны хочется погулять, с другой стороны Гусев. И мама ее, наверно, воспитывала, что гулять это плохо. Я сама такая была.
АЛЕКСАНДР. Ну, ты-то не такая, ты-то гуляешь.
ЛЮСЯ. Я пошла другим путем.
АЛЕКСАНДР. Ленин наш, деточка.
ЛЮСЯ. Я не хочу жить, как моя мама. Она у меня консервативная. Муж, дети, работа, садовый участок. Я вообще бы с ума сошла с такой жизнью. И ничего у нее уже впереди не будет. Только садовый участок. Хотя я, когда была маленькая, всегда ждала, когда мы на него пойдем. У нас садовый участок, папе дали, не далеко от дома. Я там бегала, какие-то веночки плела. Сейчас вообще туда не тянет.
АЛЕКСАНДР. Мальчики, клубы. Предала ты свое детство. Я лучше на твоей маме женюсь. Она готовит хорошо.
ЛЮСЯ. А ты мог бы с ней любовь закрутить.
АЛЕКСАНДР. Правда? Она же у тебя консервативная?
ЛЮСЯ. Ну и что? Если бы ты сделал вид, что ее любишь, то вполне мог бы. Ей папа совсем любви не дает. А ей этого не хватает. Это чувствуется. Папа сидит у себя в уголке и паяет. Вот так вот, детка.
АЛЕКСАНДР. Ты кстати никогда про отца не рассказывала, только про сестру, про мать.
ЛЮСЯ. А что о нем говорить. Ты лучше на моей сестре женись. Она не испорченная, девственница.
АЛЕКСАНДР. Ей пятнадцать ведь?
ЛЮСЯ. Да. Хотя я тоже была в пятнадцать лет девственница, потом как понеслось…
АЛЕКСАНДР. Да, стоит девочку уберечь от опрометчивого шага.
Заходит Витя, грустный.
ВИТЯ (Люсе). Там тебя Яна ищет.
ЛЮСЯ. Да? А Катя где?
ВИТЯ. С ней.
Люся выходит.
Я хотел Катю на фиг послать уже давно, она тупорылит, но теперь придется с ней жить.
АЛЕКСАНДР. А чем она тебя не устраивает?
ВИТЯ. Голосом противным истеричным тупорылым что-нибудь скажет: «Я убиралась» или «Ты мне деньги на мобильный не кладешь», — убить хочется.
АЛЕКСАНДР. Да, это правда. Меня, ее манера говорить, тоже раздражает.
ВИТЯ. Я, наверно, все равно не выдержу.
АЛЕКСАНДР. Крепись. Ты теперь перед ней виноват до конца жизни.
ВИТЯ. Отцу звонил.
АЛЕКСАНДР. И чего?
ВИТЯ. Плохо все. Он болеет сильно. Нафиг я в эту Москву поехал, лучше бы я с ним побыл. У него сердце больное. Не дай Бог что случится… Все равно в Воронеж скоро ехать придется.
АЛЕКСАНДР. Да, дело твое труба. Я кстати сразу подумал, что без московского полиса тебя здесь лечить не будут. Такие деньги выкидывать никому не охота.
ВИТЯ. А там, мне сказали, что лекарства другие, от них только хуже.
АЛЕКСАНДР. Да и чего думаешь делать?
ВИТЯ. Не знаю. Умру наверно скоро.
АЛЕКСАНДР. Мне, кстати, Люся сказала, что Катя о вашей с Люсей ночи любви все знает, она не спала.
ВИТЯ. Мне уже Катя сказала.
АЛЕКСАНДР. Если мы все больные, будем жить вместе. Одной большой ВИЧ-инфицированной семьей.
ВИТЯ. Да все у тебя нормально, не загоняйся.
АЛЕКСАНДР. Конечно, нормально, я вчера вспомнил перед сном, потом всю ночь уснуть не мог… Я с тобой одно бритвой почти неделю брился.
ВИТЯ. Да??? Блин, Санек. (Садится на кровать, обхватывает руками голову). Я точно повешусь. Вам надо кровь всем сдать.
АЛЕКСАНДР. Вообще-то это очень страшно, если я узнаю, что больной, я вообще не приставляю, как себя поведу.
Гусев поднимает голову, он плачет.
Ты, что, Витя, плачешь???
Ночь, в комнате темно, за окном светит луна. Витя, Катя, Саша спят. Входит Люся. Задевает обо что-то звонкое ногой, ударяется обо что-то.
АЛЕКСАНДР (шепотом). Какая-то ты неуклюжая Люся.
ЛЮСЯ (тоже шепотом). Какая есть. Если я буду стараться не шуметь, еще хуже будет.
Ложится рядом с Александром.
АЛЕКСАНДР. Пришла?
Целует ее.
Люся, у тебя СПИД. Мне было сегодня прозрение.
ЛЮСЯ. Чего?
АЛЕКСАНДР. У тебя СПИД. Значит, покончишь с собой?
ЛЮСЯ. Откуда?
АЛЕКСАНДР. Заразилась от кого-то.
ЛЮСЯ. Если только от тебя. У меня за последнее время было только с тобой, и только с тобой я не предохранялась.
АЛЕКСАНДР. Правда, только со мной было, а с Гусевым?
ЛЮСЯ. А, да.
АЛЕКСАНДР. Я шучу. Эх, Люся была бы ты девушкой поприличней, я бы в тебя влюбился.
ЛЮСЯ. Ты думаешь, у меня так много было?
АЛЕКСАНДР. Мало?
ЛЮСЯ. Человек шесть-семь. Может быть десять. У меня просто в характере есть такая вещь, что лучше один раз получить парня, и быть очень счастливой этот день, чем вообще ничего не иметь. Поэтому если мне кто-то нравится, я его беру.
