ГАЛЯ. Шизофрения какая, а?..
ФЕКЛА. Да подожди ты кричать, подожди отмахиваться… В твоем положении – это самый выход, больше нету. Слышишь? Не будь дурой. Не будь! Тебе счастье в руки само плывет. Или что? Родишь – к маме поедешь? В двухкомнатную квартиру шестым человеком? Она тебя примет, мама? Как же! Так прижмет, что сама, сама ребенка с балкона выкинешь! Так, в газетах-то пишут, молодые бляди-то делают, смотри! А я все прикрою, весь позор твой! Соглашайся…
ГАЛЯ. Ну и ну. Спасибо. Пошла я.
ФЕКЛА. Я ведь выгоню тебя. Куда ты жить пойдешь? У тебя ни копейки, мамка с папкой – нуль. Год тебя тут держу бесплатно, сколько уже нагорело, а? Помощница, ишь! От тебя помощь – как от козла молока! Тряпкой пыль не смахнешь, в магазин не сходишь! Никто ведь не знает, что ты тут бесплатно живешь… (Молчит). Вот и хорошо. Вот и хорошо. Я Миню к тебе сейчас пошлю. Поговоришь с ним. Быстренько сделаем это дело. Слышишь? У меня и на книжке деньги – тебе отдам. Ну? Не смей отказываться, неблагодарная! Ты на словах смелая: уеду, уеду! Куда? А я тебя с ребенком держать тут тоже не буду. Завтра же выгоню. И никто тебя с ним не примет, все выгонят! Ну?
ГАЛЯ побежала к дому, потом в свою комнату, упала на раскладушку, зажимает уши, рыдает.
АНЯ постояла у ворот, кашлянула, пошла к дому.
АНЯ. Добрый вечер, Феоктисточка Михакна… Добрый-предобрый…
ФЕКЛА. Купила мне хлеба?
АНЯ. Кто ж вам еще-то покупает, кто ж за вами еще-то поухаживает, как не я… Никто больше… Купила, конечно… Еще как купила… Обязательно купила…
ФЕКЛА. Положи там… Положи на стол…
АНЯ поставила сумку на крыльцо, идет к ФЕКЛЕ. Отдирает репей от платья.
АНЯ. Ох и садик у нас! Красивый какой осенью он у нас! Прям все краски мира сюда к нам! До чего привольно здесь у нас! Такой дендрарий в центре города… Такой дом… Так бы и ходила бы, так бы и гуляла бы тут днями и ночами.
ФЕКЛА. Ну, чего ты?
АНЯ (остановилась). А я все слышала. Ай-яй-яй. Аж стыдно за вас стало…
ФЕКЛА. Что стыдно? Ты мне будешь еще выговаривать? Ты кто такая? Я тебя завтра же за порог выставлю, будешь мне тут выговаривать! Ишь ты, выговаривает она мне! Я свое защищаю и мне – стыдно?
АНЯ. Я говорю: с кем вы связались? Мне – ни полсловечка. Кого упрашиваете? Перед кем рассыпаетесь? Что у вас за любовь к ней вдруг такая? Перед этой… Фу, аж слова найти не могу! Профура натуральная, а вы ей жизнь доверить хотите. Сына. Федора Ивановича, то есть – Ивана Федоровича жизнь… Память его!
ФЕКЛА. А кому доверить? Тебе?
АНЯ. А хоть бы и мне. Я же вижу, вы второй день, как на иголках… Ей – сказали, да?
ФЕКЛА. Ты квашня. Ты – размазня. Профукала молодость. А она молодая. Жадная. До денег жадная.
АНЯ. Ну, спасибо.
ФЕКЛА. Они вчера в газете всякое такое на Ивана Федоровича вылили, выложили! (Всхлипнула).
АНЯ. Собака лает – караван идет.
ФЕКЛА. Нет. Они все крушить начали. Им до основания надо все… Ты газет не читаешь, а я все знаю. Знаю, что будет. Это – конец мне.
АНЯ. Зачем же ей, ей, а не кому-то там доверять? Я не нравлюсь – Георгия бы попросили помочь. Все ж таки мужик, голова варит. Он выход найдет.
ФЕКЛА. Найдет, ага. Лифчиковый мастер.
АНЯ. Я попрошу – найдет.
ФЕКЛА. Ты что ж ему – наперсницей стала.
АНЯ. А хоть бы и наперсницей. Хоть бы и стала…
ФЕКЛА. Не знаю я с вами… Не знаю! Ничего не знаю!
АНЯ. Ну, поунижайтесь перед этой. Господи, везет же дурам каким-то? Бесплатно держат, чтоб помогала, а она дрыхнет! Правильно. Подстилка эта больше доверия вызывает… Делайте ее хозяйкой, правильно. А я только года через три квартиру, может, получу. И что? Давайте, давайте. Она по миру пустит.
ФЕКЛА. Да она еще не согласится. Она гордая. Другая.
АНЯ. Гордая? Да вы не знаете таких профур. Она зацепку любую ищет. Она уже этого дурачка Игоря зацепила, в любовь с ним начала… Давайте, давайте. Поунижайтесь. Она потом вид сделает, что она вам одолжение сделала…
ФЕКЛА. Скользкая ты…
АНЯ. На коленки встаньте… А Георгий нашел бы…
ФЕКЛА. Все уши пропели с Георгием. Он что – Бог, царь? (Молчит). Придет он – пусть ко мне придет, поговорим. Миня где тама? Сына мне позови… В запасе будет твой Георгий…
АНЯ. Позову. Позову. (Быстро идет в дом, что-то лихорадочно напевая под нос).
На крыльцо вышел МИНЯ.
МИНЯ (идет к матери). Как тихо. На земле мир, во человецех благоговение…
ФЕКЛА. Сыночек, иди к Гале зайди, поговори с ней. Посиди возле нее. Она сказала – любит тебя.
МИНЯ. А?
ФЕКЛА. Она, может, женой тебе будет… Иди, посиди, поговори…
МИНЯ (молчит). Понял, мама, понял. Приготовился. Пошел. Пошел я. В папки-мамки играть надо уже, пора… Мама, джинсы новые купишь, протерлись эти… Понял, мама, пошел, мама… (Убегает в дом).
ФЕКЛА молчит.
ФЕКЛА (шепчет). Господи, Иван Федорович, сними с меня тяжкий крест… За что мне такая мука на старости лет, ИванФедорович… (Молчит). Как с ума я сошла… Что такое придумала, что делаю? Господь не оставит, Господь спасет, Господь помилует… (Молчит). Ничего не было… Прахом все… Помоги, Иван Федорович, я тебе столько добра сделала… Господи… Заблудилась, ничего не вижу… Господь спасет, Господь помилует, Господь не оставит, больше некому… Спасешь, Господи? (Плачет, вытирает слезы).
***
Темно стало во дворе. ФЕКЛА сидит на прежнем месте. Лампа, что на столбе возле дома, качается, выхватывая кусочки двора—то одно, то другое.
От крыльца к ФЕКЛЕ быстрым шагом, путаясь в кустах репейника, идет ГЕОРГИЙ.
ГЕОРГИЙ. Поле чудес. В стране дураков. Поле чудес. В стране дураков. Поле чудес…
ФЕКЛА. Что? Кто там?
ГЕОРГИЙ. Я говорю: хожу по полю чудес. Золотые монетки из земли выскакивают сами. И прямо в ваши руки, Феоктисточка Михайловна… (Достал из сумки пачки денег, кладет к ногам ФЕКЛЫ). Вот, вот, вот. И без разговоров. Какие могут быть вообще разговоры! Дом. Мой дом. Я ведь вам еще весной предлагал. А вы говорите: музей будет. Теперь выясняется: дезинформация. (Смеется). Как же так? Куплю. Конечно, куплю. Не так дорого, как вы думаете, но куплю. Другие обманут вас, пожилого человека. «Куклу» вместо денег подсунут. Читали в газетах? Ну вот. Или выгонят вас с сыном. Я – нет. Нет! Куплю! Очень хорошо куплю!
ФЕКЛА. Анна сказала?
ГЕОРГИЙ. Дала газетку прочитать. Хорошая газета. Мягкая. Приложили его, конечно. Переворачивается, поди, в братской могиле коммунаров своих… Вас ведь сейчас, Феоктиста Михайловна, агрессивно настроенные массы могут и вообще сжечь. Понимаете? Запросто. Хоть завтра. Спичку кинут – и заполыхает. А что? Время такое. Но я – рядом теперь. Кулаки у меня есть, умишко тоже. Защищу. Ружье куплю. Забор подправим. Куплю. Куплю дом. Мой дом будет.
ФЕКЛА (молчит). А мне куда же? Миню куда же?
ГЕОРГИЙ. С вами еще лучше будет. Здесь останетесь. Одна комната ваша будет. Остальное – мое. Сад мой. Я вишню посажу. Люблю, когда вишня цветет. Вишневый сад. Мой! И ваш. Ваш тоже. Можете в своей комнате, что хотите делать. Хоть музей открывать. Доски – пусть. Мне даже приятно, что у меня дом – реликвия почти что. Никому в обиду не дам. Защищать буду. Вот главное. Куплю-продажу оформим, и все. Ну?
ФЕКЛА. Ты его не любишь.
ГЕОРГИЙ. Кого? Миню?
ФЕКЛА. Ивана Федоровича.
ГЕОРГИЙ. Люблю.
ФЕКЛА. Не любишь.
ГЕОРГИЙ. Люблю.
ФЕКЛА. Не любишь.
ГЕОРГИЙ. Люблю. Очень люблю. Стерпится – слюбится.
ФЕКЛА. Не любишь. Ты Мине говорил, что он оперы пишет. Писал.
ГЕОРГИЙ. А может, и писал – откуда вы знаете? (Смеется). Нет, я вам карты на стол покладу: покупаю дом за полцены, потому что вы с сыном тут остаетесь. Это моя выгода, вторая – ваша: я над вашим сыном опекунство оформлю. Хотите? Конечно, хотите. Вы – дама в возрасте, в любой момент что-нибудь случиться может. Копыта откинете и все дела. Шутка. (Смеется). А что тут такого? Это – жизнь. Все умирать будем. Опекунство, ну? Все, все, все ваши условия, какие скажете, ну? Все будет, как при вас было, только полдома – мои. Большая часть полдома, то есть. И защищать. И забор.
ФЕКЛА. Опекунство… Опекунство… Иди, ладно… Потом…
ГЕОРГИЙ. Договорились. Деньги оставить?
ФЕКЛА. Забери…
ГЕОРГИЙ. Значит – оставить. К вашим ножкам положу. Поле чудес! (Идет по саду к крыльцу, свистит, смеется, подпрыгивает). Поле чудес… Страна дураков! Поле чудес…
ФЕКЛА поднимает деньги, смотрит на них, прижимает к груди.
МИНЯ (вышел из дома). Мама-а! Ты где? Темно…
ФЕКЛА (негромко). Здесь, сынок. Иду к тебе, иду. Что? Ну, что?
МИНЯ. Мама, она не хочет.
ФЕКЛА. Что говорит?
МИНЯ. Я три часа сидел. Сел, сижу, она плачет. Сижу, жду. Говорю: давай в папки-мамки играть. Ширинку расстегнул, а она – не хочет. Смеется, плачет. Плачет, смеется. Выгоняет меня. Ругается на меня. А ты сказала – женой будет. Мама, меня никто не любит…
ФЕКЛА пришла на крыльцо, села, прижимает к себе сына, гладит его по голове.
ФЕКЛА. Иди ко мне, сыночек… Родненький мой, несчастненький мой… Иди, кровиночка моя… Горюшко мое… Сыночек мой ненаглядный…
