КОУЛМЕН. Тебя не проведешь.
ВАЛЕН. Да и мамаша его в лучшем виде. Это точно.
КОУЛМЕН (после паузы). Любишь женские журналы, покупай «Беллу». А в этом одну чепуху печатают.
ВАЛЕН. Во, зато купон на конфеты со скидкой.
ВАЛЕН осторожно отрывает купон, а КОУЛМЕН в этот момент потихоньку достает из шкафа пакет жареного картофеля «Тейтос».
КОУЛМЕН. Чепуху печатают. Пустые статейки. Про всяких сирот увечных. (Пауза). Слушай, одолжи мне пакетик чипсов. Есть хочется.
ВАЛЕН (смотрит на него. Пауза). Ты это серьезно?
КОУЛМЕН. Ну да. Буду должен.
ВАЛЕН. Положил пакет обратно, быстро.
КОУЛМЕН. В должок. И за святых расплачусь, и за картошку. Правда.
ВАЛЕН. Положи… Положи картошку на место, слышишь?
КОУЛМЕН. Ну ладно тебе.
ВАЛЕН. Не получишь.
КОУЛМЕН. Голодный я, как волк. Беру при тебе. Честно дождался твоего прихода…
ВАЛЕН. И все равно я повторяю – нет! Ты ругал эту картошку. «Тейтос» ему, видите ли, не нравится. А сейчас совсем по-другому запел.
КОУЛМЕН. Я же вежливо прошу. Уже третий раз и очень вежливо.
ВАЛЕН. Вежливо, даже слишком. Еще раз говорю, мою картошку не трогать.
КОУЛМЕН. Это твой последний отказ?
ВАЛЕН. Самый, что ни на есть последний.
КОУЛМЕН (после паузы). Ладно, есть я ее не буду. (Пауза). Лучше разомну ее, как следует.
Мнет упаковку чипсов и запускает ее ВАЛЕНА. ВАЛЕН начинает бегать вокруг стола, пытаясь схватить брата. В это время КОУЛМЕН ухитряется достать из шкафа еще две упаковки жареной картошки и дразнит ими брата.
Отвали!
ВАЛЕН замирает на месте.
КОУЛМЕН. Отвали, а то и от этой одна труха останется!
ВАЛЕН (испуганно). Положи на место.
КОУЛМЕН. Положить на место? Я же сказал, что заплачу. Заплачу за все сразу. А ты все ни в какую.
ВАЛЕН (слезно, тяжело дыша). Такую классную еду портишь.
КОУЛМЕН. Классную, говоришь?
ВАЛЕН. Эти самые боснийцы за счастье бы посчитали такой картошки попробовать. Это же «Тейтос», не дрянь какая-нибудь.
КОУЛМЕН вскрывает один из пакетов и принимается за еду.
В это время входная дверь открывается и появляется ГЕРЛИН. Лицо у нее все в пятнах, в руке – письмо.
КОУЛМЕН. А ведь и вправду вкусная.
ГЕРЛИН (не в себе). Новость слышали?
КОУЛМЕН. Какую? Про футбольную команду?…
Видя, что КОУЛМЕН отвлекся, ВАЛЕН хватает его за шею и одновременно пытается выхватить у него из рук пакет. Оба падают на пол и, катаясь по нему, дерутся. КОУЛМЕН при каждом удобном моменте продолжает мять пакет.
ГЕРЛИН какое-то время наблюдает за происходящим, потом достает из ящика нож для разделки мяса, подходит к дерущимся братьям. Хватает КОУЛМЕНА за волосы, запрокидывает ему голову и приставляет нож к горлу.
ВАЛЕН. Ты что? Ты что делаешь?
ГЕРЛИН. Пытаюсь вас разнять.
КОУЛМЕН (испуганно). Мы уже не деремся.
ВАЛЕН (испуганно). Уже не деремся.
ГЕРЛИН отпускает КОУЛМЕНА и кладет письмо на стол.
ГЕРЛИН (с печалью в голосе). Это письмо от отца Уэлша. Вам написал.
ВАЛЕН. И что же он там интересно пишет?
КОУЛМЕН. Опять причитает, это точно.
ВАЛЕН берет в руки письмо, КОУЛМЕН выхватывает его у него. ВАЛЕН отбирает его у брата. Начинают вместе его читать. Но КОУЛМЕН отворачивается со скучающим видом.
ГЕРЛИН достает медальон на цепочке, рассматривает его.
ГЕРЛИН. Я его прочла, пока к вам шла. Какие вы оказывается любящие братья.
КОУЛМЕН (сдерживая смех). Что?
ВАЛЕН. Похожи, отец Уэлш покидает наши края.
КОУЛМЕН. Ну, что в письме? Сплошные причитания, да?
ВАЛЕН. Да. И ничего более. (Гримасничая). «Ведь если кто-то прошелся насчет твоей прически, это ведь никак не повод для убийства. Ну никак.»
КОУЛМЕН (смеется). Здорово у тебя получается.
ГЕРЛИН. Заказала вот медальон по маминому каталогу. Для него старалась. Думала, пошлю по новому адресу, если напишет. Целых четыре месяца деньги копила. Просто подарить ни за что бы не осмелилась. Со стыда бы сгорела. Все мои самогонные деньги угрохала. Лучше б прогуляла их с парнями в Каррарое. Все равно он моим никогда бы не был. Пустые надежды.
ГЕРЛИН берет нож и кромсает цепочку.
КОУЛМЕН. Такую цепочку испортила. Зря.
ВАЛЕН. Оставила бы себе. Вещь-то стоящая.
ГЕРЛИН бросает цепочку в угол.
ГЕРЛИН (шмыгая носом). Прочел письмо?
ВАЛЕН. Прочел. Чушь собачья.
ГЕРЛИН. Я-то его прочитала, чтобы про себя хоть строчку найти. Ни слова обо мне.
КОУЛМЕН. Чушь собачья, говоришь? Значит не читать?
ВАЛЕН. Время зря тратить.
ГЕРЛИН. А мне понравилось место, где он пишет, что верит в тебя. А тебе понравилось?
ВАЛЕН подбирает цепочку.
ВАЛЕН. Что-то не очень. Темное место.
ГЕРЛИН (после паузы). Отец Уэлш утопился вчера вечером на том же самом месте, где и Том Хенлон. Утром тело вытащили. Так что душа его в аду, и спасти ее можете только вы. (Пауза). Я-то его душу спасти не могу. Иначе он бы об этом написал. А я бы занялась спасением его души. За честь бы посчитала. Да вот не суждено. (Плачет). Просит он об этом ублюдков безмозглых.
Потрясенный КОУЛМЕН читает письмо. ГЕРЛИН направляется к двери. ВАЛЕН подает ей медальон.
ВАЛЕН. Не выбрасывай. Оставь себе.
ГЕРЛИН (в слезах). Да ну его к черту. Забрось его куда подальше. (Выходит). Разговор окончен!
После ухода ГЕРЛИН ВАЛЕН садится в кресло и рассматривает цепочку. КОУЛМЕН дочитывает письмо, кладет его на стол и садится в кресло напротив.
ВАЛЕН. Прочел?
КОУЛМЕН. От начала до конца.
ВАЛЕН (после паузы). Печальный конец.
КОУЛМЕН. Очень. Дальше некуда.
ВАЛЕН (после паузы). Ну что, попробуем образумиться? Начнем жить в мире?
КОУЛМЕН. Давай.
ВАЛЕН. Попытка не пытка.
КОУЛМЕН. Вот именно.
ВАЛЕН (после паузы). Бедный отец Уэлш, Уалш, Уэлш.
КОУЛМЕН. Уэлш.
ВАЛЕН. Ну да, Уэлш. (Пауза). Интересно, почему он решился на такое?
КОУЛМЕН. Наверное, расстроило его что-то. И очень сильно.
ВАЛЕН. Скорее всего. (Пауза). А цепочка-то дорогая. (Пауза). Отдадим в следующий раз. А то она сейчас не в себе.
КОУЛМЕН. Вот-вот. Еще как не в себе. Как же она больно за волосы меня дернула.
ВАЛЕН. Сочувствую.
КОУЛМЕН. Было очень больно.
ВАЛЕН (после паузы). Главное, насчет этой картошки перестать цапаться. Это для начала.
КОУЛМЕН. Согласен.
ВАЛЕН. Точно?
КОУЛМЕН. Точно.
ВАЛЕН. Тяжелое будет дело. Очень тяжелое.
КОУЛМЕН (после паузы). А звали его «Родерик». Заметил?
ВАЛЕН (фыркая). Заметил.
КОУЛМЕН (после паузы. С серьезным видом). Только без смеха.
ВАЛЕН кивает. Оба делают серьезный вид.
Затемнение
В комнате прибрано. Письмо УЭЛША прикреплено к основанию распятия.
Входят, одетые в черное ВАЛЕН и КОУЛМЕН. Они вернулись с похорон Уэлша. В руках КОУЛМЕНА небольшой полиэтиленовый пакет, наполненный пирожками с мясом и слоеными пирожками. КОУЛМЕН садится за стол. ВАЛЕН открывает коробку из-под печенья и достает из нее бутылку самогона.
ВАЛЕН. Вот так вот.
КОУЛМЕН. М-да. Отец Уэлш покинул нас.
ВАЛЕН. Веселенькое дело.
КОУЛМЕН. Это точно. Особенно, когда в землю священника закапывают.
КОУЛМЕН высыпает в миску содержимое пакета.
ВАЛЕН. Целый пакет. Куда столько?
КОУЛМЕН. А тебе что, жалко?
ВАЛЕН. Да нет.
КОУЛМЕН. На двоих же, быстро уговорим.
ВАЛЕН. На двоих?
КОУЛМЕН. Ну конечно.
ВАЛЕН. Вот не ожидал.
Съедают по пирожку.
А слоеные-то ничего.
КОУЛМЕН. Очень даже ничего.
ВАЛЕН. Какие в католической церкви пирожки слоеные пекут. Кто бы мог подумать. Это у них получается лучше всего. А с мясом тоже неплохие. Хотя покупные скорей всего. (После паузы). Слушай, давай выпьем по стаканчику самогона. Угощаю.
КОУЛМЕН (ошарашенный). Давай. Приятно, когда тебя угощают.
ВАЛЕН. Угощаю, угощаю.
ВАЛЕН наливает самогон в два стакана. Один – большой, другой поменьше. Поразмыслив, большой ставит перед братом.
КОУЛМЕН. Благодарю. Вот и сами поминки устроили. Скромные, зато сами.
ВАЛЕН. Что верно то верно.
КОУЛМЕН. А помнишь, как в детстве мы натягивали над нашими кроватями одеяло. Настоящее укрытие получалось. И объедались хлебом с вареньем.
ВАЛЕН. Это ты с Миком Даудом укрытие устраивал. А меня вы к себе не пускали. А стоило мне голову просунуть, ты «раз» меня ногой по голове. Как сейчас помню.
