Алена. Мама, я показывала, как ты меня отучала сутулиться.
Гаврюшина. Да-а? У тебя, кажется, зачет по исторической грамматике?
Алена. Да. Но…
Гаврюшина. Вот и позанимайся! А я займусь Артемом Михайловичем.
Алена нехотя уходит в свою комнату.
(Снимает плащ, уносит в переднюю, возвращается.) Артем Михайлович! (Обходит его вокруг, рассматривая.) Должна извиниться за опоздание. Вы деловой человек, у вас каждая минута на счету…
Артем. Все нормально. Мы тут с Аленой о книжках разговаривали…
Гаврюшина. Видела. Еще раз извините! Мы отрабатывали с учеником этикет делового завтрака. В его загородном доме. Попали в пробку. Интересно, когда у нас будут строить нормальные дороги?
Артем. Когда все начальники построят себе загородные дома. А можно как бы начать занятие?
Гаврюшина. Конечно. Однако за каждое «как бы» я буду вам сбавлять оценку. Договорились?
Артем. Не обсуждается.
Гаврюшина. Итак, вы хотите научиться вести себя в обществе?
Артем. Это Эдуард Никитич хочет. Мне и так хорошо.
Гаврюшина. В самом деле, зачем самородку манеры? Присаживайтесь! (Он садится.) Первая ошибка. Нельзя садиться в присутствии дамы. Надо предложить ей сесть первой.
Артем (вскакивает, смущается). Извините, присаживайтесь!
Гаврюшина. Вы очень любезны! (Садится.)
Он садится рядом.
Ошибка вторая: надо дождаться, пока дама предложит вам сесть.
Артем (вскакивает). Пардон!
Гаврюшина. Вы говорите по-французски?
Артем. Нет.
Гаврюшина. Тогда присаживайтесь! Скажите, чем вы занимаетесь в свободное время?
Артем. У меня и времени-то свободного нет. Работы много. Никитич все соки выжимает. ГУЛАГ отдыхает.
Гаврюшина. Значит, вы трудоголик?
Артем. А что в этом плохого? Алкоголик, наверное, хуже…
Гаврюшина (сухо, поняв намек). Да, конечно. Кстати, носки должны быть такой длины, чтобы, когда вы сидите, не выглядывала голая нога.
Артем (одергивает штанину). Понял. (Откровенно рассматривает Гаврюшину.)
Гаврюшина. И когда вы с кем-то разговариваете, не отводите взгляда, смотрите в глаза, это вызывает доверие. А вот если вы уставитесь на грудь женщины, как некормленый младенец, она решит, что вы наглец. У вас в Сибири так принято — приставать к девушке, едва войдя в незнакомый дом?
Артем. Я не приставал.
Гаврюшина. Я видела!
Артем. Вы не все видели! (Встает.) Сколько я должен за первое занятие?
Гаврюшина. Нисколько. Первый урок я даю бесплатно. А вот за последний беру дорого!
Артем. Последнего не будет. Я больше к вам не приду. За унижения не платят. (Решительно направляется к двери, останавливается, возвращается, бросает в жертвенник крупные купюры.)
Гаврюшина. Платят, Артем Михайлович, еще как платят! И если это наше первое и последнее занятие, тогда вот вам прощальный совет: когда говорите кому-то неприятные слова, обязательно улыбайтесь! Лучше действует. Ведь что такое улыбка? Это оскал зверя, облагороженный человеческой цивилизацией…
Артем (удивленно оборачиваясь). Вы серьезно? Улыбка? Повеситься на два месяца.
Гаврюшина (морщась). Я редко шучу. А вам, Артем Михайлович, пора отвыкать от старосибирских прибауток. Это не комильфо.
Артем. Что?
Гаврюшина. Не катит. Так понятнее?
Артем. Понятнее.
Гаврюшина. И учитесь правильно улыбаться! Улыбкой можно выразить все, любой оттенок чувств и мыслей. Я давно заметила: чем разнообразней и тоньше улыбается человек, тем успешней его жизнь. А вы мужчина видный. Вас будут любить женщины. Вам надо обязательно овладеть искусством прощальной улыбки. Ну-ка, повторите: «Я больше к вам не приду!» И улыбнитесь!
Артем (поколебавшись, повторяет, улыбаясь). Я больше к вам не приду!
Гаврюшина. Добавьте немного иронии!
Артем. Я больше к вам не приду!
Гаврюшина. Уже лучше! Немного вежливой скорби!
Артем. Я больше к вам не приду.
Гаврюшина. Почти то, что надо! А теперь скажите так, чтобы женщина вам не поверила!
Артем. Я больше к вам не приду!
Гаврюшина. Отлично, Артем Михайлович! Схватываете на лету.
Артем (зло). И хватаю я тоже на лету! (Уходит.)
Гаврюшина смотрит ему вслед, пожимает плечами и уходит в спальню. Из-за ширмы осторожно выходит Китаец, достает из сосуда деньги, смотрит купюры на свет, пересчитывает и хихикает.
Картина третья
Та же гостиная. В окно видно, как на перила лоджии старая липа опустила заснеженные ветки. Зима. Китаец разглядывает игрушки на новогодней елке. Услышав шум в прихожей, скрывается за ширмой. Входят Артем и Гаврюшина. Она в вечернем платье. На нем хороший костюм с ярким галстуком.
Артем. Почему вы хмуритесь? Опять мною недовольны?
Гаврюшина (поправляет ему галстук). Галстук ярковат…
Артем. Это всё?
Гаврюшина. Нет. На вешалке дубленка Максима, а после его приходов Леонид Иванович обычно запивает. От огорчения. Но и вы меня сегодня не порадовали. Ставлю вам четыре с минусом.
Артем. Почему с минусом?
Гаврюшина. А почему четыре, вам неинтересно?
Артем. Нет. Пятерки вы мне никогда не ставите.
Гаврюшина. Объясняю. Во-первых, вы трижды сказали «как бы».
Артем. Ч-ерт!
Гаврюшина. Нечистая сила тут ни при чем. Надо следить за своей речью. Во-вторых, вы держали бокал с красным вином за ножку. А надо?
Артем. Снова забыл! За ножку держат шампанское и белое. А красное надо — за емкость. Вот так… (Показывает, растопырив пальцы.)
Гаврюшина. Правильно!
Артем. Теперь запомню.
Гаврюшина. Ничего не надо запоминать. В этикете все логично. Нужно понять эту логику. Она проста: делай так, чтобы удобно было тебе и не мешало другим. Почему бокал с шампанским держат за ножку? Да потому что шампанское подают холодным. Пальцы отморозишь. А красное вино пьют…
Артем. Теплым!
Гаврюшина. Комнатной температуры. Третья ошибка. На приемах не ведут споры об организации производства в депрессивных районах и не хватают за локоть гостя, если он хочет наконец от вас отойти. На приемах просто знакомятся, обмениваются карточками. Потом можете встречаться и спорить до хрипоты. И, уж конечно, нельзя спрашивать у постороннего: «Кто эта хохочущая выдра с силиконовым бампером?» Тем более, если это хозяйка приема…
Артем. Повеситься на два месяца!
Гаврюшина. Артем Михайлович, мы же договаривались!
Артем. Виноват. Но ведь она же дура!
Гаврюшина. Разумеется, если даром кормит и поит таких неблагодарных гостей, как вы. Кстати, когда едите устриц, вовсе не обязательно из пустых раковин строить на тарелке что-то вроде Пизанской башни.
Артем. Исправлюсь.
Гаврюшина. Ну, и последнее. Когда вы, наконец, запомните: в лифт первым входит мужчина, а выходит первой женщина.
Артем. Почему?
Гаврюшина. Давайте рассуждать логично!
Артем. Как с бокалами?
Гаврюшина. Да, как с бокалами. Лифт — место опасное, вроде лодки. Вдруг она дырявая? Ведь в лодку-то вы сначала прыгнете сами, а потом уже пригласите туда даму, предложив руку? Так?
Артем. Так…
Гаврюшина. Теперь допустим, лифт сломан. Оборвался трос. Вы мужчина и принимаете опасность на себя. Ясно? А доехав до нужного этажа, можно без опаски пропустить вперед женщину, как в дверь. Это понятно?
Артем. А если в подъезде или возле квартиры ждет наркоман с бритвой?
Гаврюшина. Ну, это вы придумываете. Маловероятно.
Артем. Гораздо вероятнее, Вера Николаевна, чем оборванный трос.
Гаврюшина. Неприятная история… Алена мне рассказала. У нас такой тихий, интеллигентный подъезд. Все-таки кооператив МИДа. Их было четверо?
Артем. Двое.
Гаврюшина. Странно. Алена говорила, четверо. (С уважением смотрит на него.) У вас в Сибири все так хорошо дерутся?
