ЭЛЬВИРА. Ну а ты, вот ты — счастлива? Дитя природы, ты — счастлива?
МАТИЛЬДА. Я? Даже не знаю, уж больно странное слово. Много ли женщине надо? Есть дом, есть муж, и детей семеро. Вот только…
ЭЛЬВИРА. Что — только?
ХОЗЯИН. Матильда, скажи сеньорам, что — только?
МАТИЛЬДА. Вот только… Вот только жаль, что ни один из них не похож на сеньора Хуана!
Хозяин начинает смеяться, но потом смех обрывается, у него вытягивается лицо. Стук кружек.
КОНЧИТА. Сеньор Хуан, можно вас на минутку?
Кончита и Хуан отходят в сторону.
Сеньор Хуан, за деревней, у каменного распятия, начинается тропа. Если ехать по ней до часовни, а потом свернуть в горы, часа через два начнутся верхние луга. Там у ручья вы увидите овечий загон и шалаш. В нем все лето живет хромой Пабло. Это мой дядя, сеньор.
ХУАН. Для чего ты мне все это рассказываешь?
КОНЧИТА. Вам надо ехать, сеньор.
ХУАН. Зачем?
КОНЧИТА. Я так чувствую. Сейчас хорошо, но лучше уже не будет.
ХУАН. Они хорошие люди. Люди вообще хорошие! Все. А если кажутся плохими — не верь. Это все снаружи, а внутри все равно хорошие.
КОНЧИТА. Сеньор, я служанка в трактире. Я вижу людей вечером, когда они пьют, и утром, когда трезвеют. Пусть хорошие, но зачем их искушать? Я вас провожу, сеньор.
ХУАН. Ты жалеешь меня?
КОНЧИТА. Нет, сеньор, я вас люблю.
ХУАН. А может, это ты и есть?
КОНЧИТА. Кто, сеньор?
ХУАН. Моя последняя женщина.
КОНЧИТА. Я не хочу быть вашей последней, сеньор. Я хочу быть просто вашей.
ХУАН. Прежде, когда я видел женщину, мне всегда хотелось одним движением стряхнуть с нее все лишнее: одежду, манеры, предрассудки, всю пыль, которая закрывает человека от самого себя. А ты вызываешь совсем иные желания: хочется укрыться в тебе, как в крепости, заслониться тобой от всего мира. Наверное, просто старость. Жаль, что не встретил тебя раньше.
КОНЧИТА. Нет, сеньор, не жаль. Для ничтожества старость — груда развалин. А для настоящего мужчины — крыша, которая венчает дом.
Хуан нежно и бережно дотрагивается до нее.
Сеньор, скоро утро.
ХУАН. Когда наступит, тогда и будем думать о нем. А сейчас — только ты.
ХОЗЯИН. Сеньоры, давайте выпьем…
КАРЛОС. Стоя!
Все с трудом поднимаются.
ХОЗЯИН. Сеньоры! Я тут подумал — и напрасно. Раз надо — значит, нельзя. Поэтому от всей души…
КАРЛОС. Стоя!
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Именно стоя — за нашего дорогого сеньора Хуана и за всеобщую любовь!
КАРЛОС. Дай я тебя обниму!
Объятия. Стук кружек. Затемнение.
Не обязательная, потому и без номера. Может быть, может не быть — на усмотрение режиссера. Комната Хуана. Обстановка прежняя. Хуан и Кончита. Любовь. Слова любые, можно и без слов.
Та же обстановка. Прошло несколько часов. Карлос, Эльвира, Исполнитель, Хозяин, Михо спят сидя: кто положил голову на стол, кто нелепо свесился со своего стула. Храп, бормотанье, невнятные стоны. На столе пустые кувшины, некоторые из них лежат, один даже на полу. Входит Матильда, отдергивает шторы, и выясняется, что на дворе уже утро. Матильда поправляет посуду и мебель и уходит, унося пустые кувшины. Исполнитель поднимает голову, и мутный его взгляд сразу же безошибочно упирается в дверь комнаты Хуана. Вытянув шею, он приглядывается, успокаивается и, нашарив на столе кусок лепешки, неторопливо начинает есть.
МИХО (громко стонет во сне. Проснувшись, Исполнителю). Извините, сеньор. (Качнувшись, встает, встряхивает головой.)
ХОЗЯИН (просыпаясь). Все же несправедливо, что у прогрессивных людей по утрам тоже болит голова. (Трет виски.)
ЭЛЬВИРА (просыпаясь, глядя в окно). Опять светит. И как ему не надоест!
КАРЛОС (еще не проснувшись, протягивая руку в пространство). Эй, кто-нибудь, дайте что-нибудь!
Михо быстро наполняет кружку вином и подает ему.
(Выпивает. Лишь затем открывает глаза.) Хорошо посидели!
Тем временем Исполнитель выходит на середину зала, отряхивает и оправляет одежду, вообще приводит себя в деловой вид. Эти действия в похмельное утро выглядят странно, и все постепенно замолкают, уставившись на него.
ИСПОЛНИТЕЛЬ (без выражения). Сеньоры, я прошу вашего внимания. Я всех вас уважаю, но вынужден напомнить, что человек, в том числе и уважаемый, себе не хозяин. У каждого из нас свои заботы, но долг прежде всего. (Хозяину.) Ну-ка, приятель, взгляни. (Достает из-за пазухи медный жетон и передает Хозяину.)
ХОЗЯИН (прочитав). Ваш слуга, сеньор!
КАРЛОС. Это еще что за медяшка?
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Каждый живет при своей медяшке, сеньор. Я — при этой.
КАРЛОС. Ну-ка дай. (Читает.) Хм, вот оно что… Слыхал. Но не видал. (Отдает жетон.)
ЭЛЬВИРА. Погоди, я тоже хочу посмотреть. (Берет, читает вслух.) «Податель сего имеет право на все».
Пауза. Все встревоженно смотрят на Исполнителя.
КАРЛОС. Как прикажете обращаться, сеньор?
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Как прежде — на «ты». Ничего не изменилось, я из простых.
КАРЛОС. Слушаюсь, сеньор!
ЭЛЬВИРА. Ну, чего ты молчишь? Ты же хотел что-то сказать.
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Не хотел, сеньора, а вынужден. Я опять-таки вынужден напомнить, что всякой жизни на свете рано или поздно наступает предел.
Пауза.
ЭЛЬВИРА. Ну и чей же предел наступил сегодня?
ИСПОЛНИТЕЛЬ (Эльвире). Сядьте. (Карлосу.) И вы тоже. (Хозяину.) И ты, приятель.
Все садятся.
Так вот, сеньоры, сегодня наступил предел жизни сеньора Хуана.
ХОЗЯИН. Что?!
ЭЛЬВИРА. Ты думаешь, что говоришь?!
КАРЛОС. Да мы только что, ночью, вместе пили!
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Да, сеньор, ночью мы вместе пили. Но сейчас не ночь. Сейчас утро. И мы — все мы! — обязаны исполнить то, что должно быть исполнено.
КАРЛОС. Предлагать такое человеку чести?!
ХОЗЯИН. Да нет, подумать и то страшно…
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Я повторяю: все, кто слышит сейчас мои слова. В этой комнате свидетелей нет, свидетели не нужны. Поэтому — все мы.
ЭЛЬВИРА. Мы? Ты сказал — мы? Он сказал, а вы молчите? Если все мужчины таковы, я не жалею, что прожила одинокой… Я женщина! Ты слышишь, серая тень с медяшкой за пазухой, — я женщина! Я с ним спала. Я спала с Хуаном, это его руки прошли по моему телу от волос до лодыжек и не пропустили ничего. Это было давно — но было… Ты сказал — мы? Ты — может быть. Но не я!
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Я мог бы просто сказать: это будет так, потому что это будет так. Мог бы, но не скажу. Я говорю: сеньоры, будьте благоразумны. Если нам отдают жестокий приказ — это лишь кажется, что он жесток. А на самом деле он гуманен… (Карлосу.) Вот вы, сеньор офицер…
КАРЛОС. Человек чести!
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Именно это я имел в виду. И вот вы, в вашем мундире и с вашей честью, возвращаетесь в Мадрид. А следом приезжает сеньор Хуан. Ваш мундир при вас. А честь? Где ваша честь, сеньор полковник?
КАРЛОС. Но Хуан не виноват! Он убил брата защищаясь!
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Сеньор, не тратьте пыл! Он вам понадобится, чтобы убедить пол-Мадрида!..
А вы, сеньора? Вас ведь тоже ждет столица со всеми своими языками!
ЭЛЬВИРА. Ладно, молчи, сама знаю.
ИСПОЛНИТЕЛЬ (Хозяину). А ты, приятель? У тебя не мундира, зато есть семеро детей. И жена твоя вовсе не стара. Вполне успеет родить еще семерых, похожих на сеньора Хуана!
ХОЗЯИН. Ах, сеньор! Умом я понимаю, что вы полностью правы, но сердце мое разрывается от вашей правоты! Я восхищался им столько лет! Я даже свою гостиницу хотел назвать «Приют сеньора Хуана».
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Ты назовешь ее «Последний приют сеньора Хуана».
Пауза.
ХОЗЯИН. Как — у меня в доме?
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Да, здесь. Сегодня и здесь.
Все молча, с ужасом смотрят на него.
Вы люди, и я не зверь. Я тоже уважаю сеньора Хуана. (Внезапно кричит.) Просто я думаю о нем больше, чем вы! Просто понимаю его лучше, чем вы! Сегодня он прославленный сеньор Хуан, а завтра? Что будет завтра? (Спокойно.) Простите мой тон, сеньоры, но в самом деле, что будет завтра? Неужели вы хотите дожить до чудовищного дня, когда великий сеньор Хуан скажет женщине: «Не могу?»
Пауза.
(Хозяину.) Ну-ка ответь, приятель: чего искал сеньор Хуан под твоей крышей?
ХОЗЯИН. Н-не знаю.
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Прекрасно знаешь. Все мы знаем. Он искал смерти — вот чего он искал. И не потому, что устал, не потому, что отчаялся, — потому, что мудр! Предел его жизни настал. Он понял это и искал помощи у тех, кто рядом. (С укором.) И никто из вас ему не помог.
