Freut euch des Lebens,
weil noch das Lampchen gluht
pflucket die Rose eh' sie verbluht...
(Ты жизнью наслаждайся,
пока в лампадке ярок огонёк,
ты розан рви,
пока он не поблёк.
Перевод с нем. А. Ларина)
Вдруг неплотно закрытая дверь, ведущая в спальню родителей, распахивается настежь, зажигается электрический свет, и в детскую врывается Май. Рыжие волосы уложены в тугой узел, она наряжена в ярко-голубое вечернее платье, шелковые чулки и туфли на высоких каблуках. Май воздевает к потолку свои белые руки и, прихрамывая, кружится в танце, с поворотами и прыжками, она обезумела от счастья.
Май: Посмотрите, что мне подарили на Рождество. Посмотрите, что мне подарила фру Экдаль, с ума сойти! Я ужасно, ужасно красива, ведь правда? Совсем как настоящая дама, ну разве я не хороша?
Она вертится, смеется и что-то шепчет. Потом гасит свет и обнимает Александра.
Май (шепчет): Сегодня тебе нельзя спать в моей постели, потому что у меня будет гость, понимаешь, а Май ведь не может уложить сразу несколько мужчин в свою постель, ты же понимаешь. Но ты все равно знаешь, что я люблю тебя больше всех!
Александр холодно принимает бурные проявления нежности со стороны Май и ложится плашмя, отвернувшись к стене.
Май, тихонько хихикая над ревностью своего обожателя, на цыпочках выходит из комнаты.
Снова становится тихо. Из бабушкиной квартиры слышатся разговоры и смех, часы в гостиной бьют много раз, и как бы в ответ тотчас начинают бить часы Домского собора и церкви Троицы, они отбивают ещё больше ударов, сначала четверти, потом часы, воздух звенит и гудит, звуки то наплывают, то удаляются, подчиняясь прихоти играющего с ними ветра. Потом наступает тишина, удивительная тишина.
Александр не знает точно, заснул ли он ненадолго или нет, наверное, все-таки заснул, дом объят тишиной, тихо и на улице, Енни и сестры, судя по всему, крепко спят, и дверь в родительскую спальню закрыта.
Он чувствует, что миг настал, он не может ждать до завтра, к тому же завтра будет светло и все совсем по-другому. Он осторожно встает с кровати, усаживает Балу на подушку, перелезает через Аманду, уснувшую с книгой в руках; слабо светится ночник за ширмой, по стенам и потолку медленно движутся тени. Александр отчетливо различает Латерну Магику — волшебный фонарь, стоящий на белом столе с откидными краями посередине комнаты. Лакированный металл четко вырисовывается на фоне белого комода, блестит латунь объектива. У Александра сильно засосало под ложечкой и по телу побежали мурашки, но не потому, что в комнате холодно, — лихорадка засела где-то глубоко в грудной клетке, почти у лопаток. Он кладет руки на удивительный аппарат, высокий и узкий, оканчивающийся небольшой трубой. Александр открывает крышку, ящика под трубой, вынимает керосиновую лампу, поднимает стекло и зажигает спичку. Фитиль загорелся сильным ярким пламенем, Александр устанавливает на место стекло, прикручивает фитиль, задвигает лампу в ящик и закрывает крышку — по комнате сразу же разливается приятный запах керосина и нагретой жести. Он поворачивает аппарат так, чтобы объектив смотрел на светлые обои над его кроватью. Вот он, волшебный круг, Александр крутит винтик на оправе, контур круга сразу же становится четким и резким. У Александра дрожат от возбуждения руки, ему хочется в уборную, затылок вспотел, сердце стучит так, что от этого звука должен был бы проснуться весь дом.
Рядом с волшебным фонарем стоит деревянный ящик, накрытый синей материей. На крышке изображена семья, которая смотрит картины Латерны Магики. На людях старинные одежды, у мужчин волосы заплетены в косичку, перевязанную бантом. Человек, показывающий картины, — ужасный тип с глазами навыкате, большими зубами и жуткой, хищной ухмылкой на мясистых губах. Рядом с ним толстая женщина в красной накидке крутит ручку шарманки. Зрители возбуждены, мать уносит плачущего ребёнка в другую комнату, в дверях она оборачивается, бросая полный тоски взгляд на штормовое море, вырисовывающееся на стене.
Александр поднял крышку. В ящике стеклянные картинки, их много, не меньше двадцати. Он осторожно выуживает одну и вставляет её в держатель, укрепленный за объективом. На стене над кроватью Александра тут же возникает комната с колоннами и высокими окнами, через которые падает резкий лунный свет, высвечивающий белую постель. На постели в изящной позе лежит молодая женщина.
Александр (негромко, протяжно): Она лежит на постели, прекрасная девушка, бедняжка Арабелла, не ведая, что её ожидает. Она одна, одна в целом доме — о-о! Её мать умерла, а отец пирует с бесчестными собутыльниками. О-о-о!
Причитания Александра разбудили Фанни. Она тихонько вылезла из кровати и встала рядом с ним, зачарованная и напуганная прелестной картинкой и загробным голосом брата.
Стеклянная картинка состоит из двух пластин, соединенных таким образом, что они могут двигаться независимо друг от друга. Александр одной рукой крепко держит изображение спящей девушки, а другой медленно выдвигает заднюю пластинку. И происходит чудо! В лунных лучах парит прозрачная фигура в белом одеянии до пят, бледное лицо светится неземной красотой, в руке — звёздно-мерцающий жезл.
Александр: Кто это появился там при двенадцатом ударе башенных часов замка? Мне страшно — о! о! — что это за ужасная белая фигура спускается к моей кровати по лунным лучам? О! Это моя покойная мать! Это дух моей матери! Ты пришла, чтобы...
С криком ужаса проснулась Енни. Александр успевает сдвинуть трубу, задуть лампу и нырнуть в постель, прежде чем открылась дверь и в комнате появилась Эмили в ночном одеянии, с распущенными волосами, немного похожая на дух с волшебной картинки. Енни пугается ещё больше и опять разражается ревом. Недовольно ворча, просыпается Аманда. Фанни и Александр лежат затаившись. Енни, всхлипывая, пытается объяснить, что на стене над кроватью Александра возникло привидение. Эмили обнимает девочку и уверяет её, что привидений не бывает и что остаток ночи она может спать в постели Эмили. Она берет на руки все ещё хнычущую Енни и уносит её в спальню. Дверь закрывается, но Александр слышит, как мать обращается к отцу, тот отвечает довольно ворчливо.
Эмили: В детской пахло керосином.
Оскар (сонно): Керосином?
Эмили: Да, керосином.
Оскар (после паузы): Но в детской же нет керосиновой лампы. (Пауза). Пойду взгляну, в чем дело.
Сопение, пыхтение, скрип кровати, Эмили утешает Енни, которая, кажется, уже успокоилась. Дверь открывается, на пороге стоит Оскар в ночной рубашке, шлепанцах и длинном зеленом, сильно поношенном халате, пропахшем табаком, в руке у него бокал красного вина.
Оскар: И правда, пахнет керосином.
Он переступает порог и затворяет за собой дверь.
Оскар (шепотом): Вы спите, разбойники?
Александр и Фанни тотчас же садятся в своих кроватях, хихикая от нетерпеливого ожидания. Аманда переворачивается во сне.
Оскар: Чем это вы, собственно говоря, занимаетесь?
Он крадется по комнате, усаживается на низкий детский стульчик и, причмокивая, пригубливает вино. Он чуть навеселе и в превосходном настроении. Внезапно он встает, берет левой рукой стульчик, на котором сидел, высоко поднимает его, показывая зрителям.
Оскар: Перед вами стул, но это стул непростой. Конечно, с виду это обыкновенный детский деревянный стульчик, довольно-таки ветхий и невзрачный, но внешность обманчива. Ибо это самый драгоценный стул в мире, он принадлежит Императору Китая и неведомо какими путями попал в детскую дома Экдалей. Но берегитесь, господа, приглядитесь хорошенько, раскройте пошире глазенапы! Видите ли вы таинственный свет, исходящий от этого стульчика? Да-да, он светится. Вы только посмотрите, как он светится в темноте. А теперь я спрашиваю вас, дети мои: почему светится этот стул, почему сверкает он во мраке? Сейчас я скажу вам почему, но запомните — это тайна, и того, кто выдаст тайну, ждет смерть! Клянетесь ли вы молчать?
