Единственны, неповторимы,
От реплики до пантомимы!
Улыбок мгновенных снежинки,
Слетающие в недожинки.
* * *
Дома, дома, дома.
И в них
Вписаны разноцветные треугольники,
Параллелограммы, пирамиды.
Это в окнах
Горят огни.
Мои братья,
Делящие со мной
И с живущими
Ночи и короткие зимние дни.
И все-таки я их люблю,
Как память,
Как деревенские избы моего детства,
И от этого никуда не деться,
Потому что когда я гляжу
В них сквозь вечера пепельную жижу,
Мне кажется -
Я гляжу в грядущее из былого,
В фантастический мир,
В котором окна домов
Уставились в знойную пустыню времени,
Как в солнце
Овод.
* * *
Шагаю, шагаю
В густых
По-ночному прохладных потемках.
Скамейки – как ведьмы.
236
Никого больше нет.
Одиночество улицы
Я в ладони беру, как котенка,
И оно благодарно о чем-то мурлычет мне.
Так мы идем.
Светофор, словно цапля у перехода.
Трамвайные рельсы –
Как в дождик тропа.
Серым мячиком
Где-то прокатился вдали гудок парохода
И как в прорубь молчанья упал.
Ветви рук моих гладят
Расстоянье –
Между мной и небом –
Все гладят и гладят, не глядя.
ЛЕТИТ И НЕ ПАДАЕТ СНЕГ
По улицам
Свет близорукий.
Случайные призраки встреч.
И странные синие звуки,
Живую обретшие речь.
Смещаются люди и тучи.
И ветер –
Как мокрая плеть.
И все-таки,
Как разнозвучно
Звенят тополя в голодедь!
Качаются бледные тропы –
Вечерние светят огни.
О чем ты,
Души моей тополь,
В раскатную наледь звенишь
То весело, то обреченно?
И медленно –
Будто во сне –
Бесплотный
От сумерек черных
Летит и не падает снег.
* * *
Не думал никогда,
Что ты вернешься
В вихре пылинок
Из солнца, времени и земли.
Одолимо, но длинно
Кажется мне все –
От разлива рожденья
До того, что иссохлось в ручьи…
Потерялось, забылось
237
И где-то осталось ничьим.
Разве можно подумать,
Разве мог я подумать
И тогда, и когда-то еще,
Что из радуги времени, солнца, земли
Уже падают первые признаки тленья
На незрелые яблоки щек
Из снегов, из дождей,
Из травы, из земли, из камней…
Хорошо, что пришла ты,
Пробилась ко мне.
* * *
Прошел только год.
Пересохла, растрескалась и огрубела
Такая живая,
Недавняя память во мне.
И новое что-то
Метелицей тополя белой
Клубится навстречу
По улице,
Где никого уже нет.
И я не спешу никуда.
В одиноком пространстве
Могу до забвенья
В ночной погружаться июль.
Во имя шагов,
Городских заколдованных странствий,
Как пух тополевый,
Роняя обновку свою.
238
ПЕРЕД СНЕГОМ, ЕЩЕ НЕ УПАВШИМ
Сборник, стихи из которого
представлены здесь, относится к
концу семидесятых – началу
восьмидесятых годов, не
опубликован. Новым состоянием
души Михаила была песенная
возвышенность, эмоциональный
взрыв, с помощью которого он
пытался вырваться из удушающей
действительности. Будто шаманит
поэт, заклиная себя в чем-то... Веру
свою в Россию заклинает, любовь к
ней, потому что без этого и жить-
то, вроде, незачем, и все это очень
серьезно:
«Я Родину защищал и от нее страдал». Эйфория на краю пропасти. Жесткость и
твердость формы, точность, афористичность придут потом. Михаила будут называть
«мастером короткой строки». А здесь он - как волна на подъеме, когда сквозь ее
зеленоватый гребень просвечивает солнце, багряное, как кровь...
* * *
Золотая
Российская
Россыпь!
Отыщите
Те капли в дождях,
Что раскатятся
Звонкоголосо,
На равнинный простор
Выходя.
Помоги
Благодатному свету,
По родимой земле
Поспеши!
Есть они -
Позывные поэтов,
Напряженная песня души.
* * *
Вылетай,
Моя песня,
На волю!
Передай, что я жив и храним.
Мой поклон -
Всем погибшим
И полю,
И народу родной стороны.
Мою чистую, светлую радость -
Ветрякам,
239
Всем избушкам,
Ручью!
И еще передай,
Что неправда,
Будто песен о них не пою.
Я пою,
Не считаясь с погодой,
Белым днем,
По бессонным ночам,
И врачи - мои лучшие годы -
Наотрез запретили молчать.
Обещаньями шибко не потчуй,
И, с меня не снимая вину,
Объясни,
Что, мол, трудно на почте...
Но - придет.
Больше ждали в войну.
Улетай.
Знай,
Душою я чистый,
Как степная весенняя ярь!
Если кто-то в метель постучится,
Пусть откроют.
Там - песня моя...
* * *
Поля, поля – простор осенний рыжий!
На перекрестье верба – как вопрос.
Я в этом поле умирал и выжил,
И навсегда корнями в землю врос.
Люблю я вас, соломенные крыши,
Май расписной, наливчатый июль…
И кроме песен, что я здесь услышал,
Я ни слезинки лишней не пролью.
Когда-то, знаю, в шумном половодье
Через меня прольются корни ив.
Но верю в жизнь, которая проходит,
Как будут верить правнуки мои.
Поля, поля – распахнутые настежь
Всему, что будет, есть и что прошло!
Простите мне случайное ненастье.
Спасибо вам за хлеб и за тепло.
* * *
Прокричи мне, филин,
Ночью.
Крыльями ударь!
Под ногами -
Хлябь да кочи.
240
И не звякнет в колокольчик
Над болотиной звезда.
Ни покоя,
Ни погоды.
Ни тропинки,
Ни лица.
В глубине какого года
В черном небе,
В темных водах
Ветер символы выводит
Без начала, без конца?
Это я
Хожу счастливый
По неведомым ночам!
Это я играю в ливни
Колокольцев на плечах!
Я - свободный шут России
По призванию!
В бубенцовые осины
Перезваниваю...
СТАЯ
Над хмурью изб,
Немой болотной чернью,
От городов -
Куда-то стороной -
Летели птицы
Над землей вечерней.
Летели птицы
Над моей страной.
Остыл октябрь.
Над степью моросило.
Терялась вдаль
Безлюдная тропа.
В последний раз
С отчаянною силой
Качнулся крик над степью.
И пропал.
И стало тихо
Под небесной далью.
Так тяжело,
Так пусто стало вдруг -
Как будто бы
Не птицы пролетали,
А стая лет,
Качнувшись на ветру.
* * *
Не нужно путевок.
Не надо мне дачных имений.
И в бархатный месяц
241
Не надо путевок на юг.
Я сказочно счастлив,
Что место под солнцем имею,
К превратностям жизни
Привычную песню мою.
