Svetlana Maksimova - Рожденные сфинксами

Стихи и авторская графика

Что мы знаем о себе в этом мире и о себе вне этого мира? Сколько граней в этом кристалле, как в нем преломляется луч нашего «я» и сколько наших «я» вырывается отсюда на свободу и странствует но разным пространствам и измерениям, создавая, в конце концов, новый жёсткий кристалл, притягивающий новый луч и преломляющий его бесчисленными «я». И всё это называется искусством - эти странствия, эти блуждания... - в кристалле, темном и непроницаемом, как вечный бутон вакуума, бутон божественной пустоты. Но наступает момент, когда совершенно особый луч прикасается к этому бутону - и все временные и пространственные слои становятся прозрачными - действие происходит параллельно сразу в нескольких измерениях метареальности. И когда все это выводится на сцену, проявляясь игрой образов и символов - рождается театр мистерий. Всё соединяется, всё просматривается до самых корней - и мы замечаем, что это дерево растёт вверх корнями - архетип ситуации, архетип звука, архетип жеста - эти корни всё глубже и выше в нашей реальности, в нашем настоящем, а мы - и есть те подземные воды, токи. И где эта вершина? Разве это не в нас самих? Круг замыкается, и Бог воскресает бесконечно, и всё начинается с мистерии.

Идея Театра Мистерий - это поиски золотого сечения вечного мистериального настоящего, где прошлое и будущее взаимно пересекаются и длятся бесконечно. Это золотое сечение -театральная сцена, но совершенно нового театра, который только зарождается, и ростки его можно увидеть в явлениях самых разных искусств, оживающих на театральной сцене новой игрой -мистерией древних символов, которая в скрытом виде разыгрывается ходом всей нашей жизни и наиболее ярко воплощается в творчестве. Приподнять завесу над тайной творческого процесса, перевести тайну и мистику творчества в план игры, игры в высоком значении этого слова, приближающегося к значению древнеиндийской «Лилы», космической игры - это и есть Театр Мистерий.

Светлана Максимова

КРЫЛАТЫЕ ЛЬВЫ

Б.Г.

Плывут и плывут - отчего их не видите вы?!

Зову и зову - это в небе крылатые львы!

Они на закат, на закат... и на запах свечей

Летят и летят в чешуе нераскрытых очей.

Мне дышится с ними морозно, свободно, легко,

Пока они пьют векового бельма молоко

До дна и до взгляда, до бездны ночного зрачка.

Им небо легко до последнего выпить глотка.

А там, на земле, все, как в славном аду - все ату!

А там, на земле, и колени примерзли ко льду.

И все не оттаять, и все не поднять головы.

А в небе - весна! Это дышат крылатые львы!

Как будто предвестье любви и предвестье беды,

Дыхание их, что ломает январские льды,

Дыхание их, что в простуженной флейте поет.

О, как мне знаком этот царственный томный полет!

Покуда мы любим и спим в нищете и тщете,

Покуда мы любим и спим на позорном щите,

Взлетают они, не спеша, со своих площадей.

И мы уж не те... Не ищите заблудших детей

В заоблачном логове этих погибельных зим.

Покуда мы спим - и по-львиному в небе летим,

И каждым изгибом подобны мы царственным им,

И нас уже нет - о, покуда мы грешные спим! -

Лишь уровень света в ложбинах изогнутых спин,

Лишь уровень крыльев да уровень гиблой Невы...

И все, что есть мы - это в небе крылатые львы!

КОВЧЕГ

Нам в путь пора!

                         Пурпурных роз нарежь ты

С куста неопалимого зари!..

Багряные библейские одежды

Уж собраны и скручены внутри

Бутона розы алой…

                             И безгрешный

Наш кормчий правит вверх

И только вверх!

Плывет, плывет наш маленький ковчег –

Большая роза, свернутая плотно…

И за руку ведет Марию плотник,

И за руку ведет Россию снег.

И розой расцветает половодье,

Отслаивая тридевять небес,

Пылающих над нами и под нами

И скрученных тугими лепестками

Горячих бездн…

И кормчий наш – застенчивый и рослый –

Молитву крепко держит на уме.

И как бутон грядущей белой розы,

Листает ветер книгу на корме.

* * *

Что знают о знаках?..

Бывают ли искренни?..

И могут ли плакать

Рожденные сфинксами?..

Пустынная память

Над снами российскими…

Покуда мы спали

Рожденные сфинксами,

Мы стали лавиной,

Застывшей над бездной.

Тела наши львины,

А лики небесны.

А полуулыбка

Горька и невинна

В обветренных глыбах

Застывшей лавины.

* * *

И посох мой лежит на берегу…

И я свои следы в песке узнала,

И отпечатки крыльев Серафима

Исполненных очей…

                               (Они идут!..)

Глаза с тех пор засыпаны песком,

А я плыву в магическом кристалле

Песчинки,

                набухающей под веком

жемчужным светом…

                                 Все я помню! Все!

Я помню все мгновенья расставанья –

Разбег следов двуликих шестикрылых,

Всех «Я» моих, из солнца исходящих,

Как будто капли крови из пореза

Пораненной ступни…

                                Они идут!

Они идут, идут, идут вслепую!

И все сочится огненный песок

Сквозь веки уходящих………

………………………….на вокзале

Ко мне цыганка старая пристала.

Жемчужину достала из-под века

И рассмеялась зубом золотым.

ВСЕКРЫЛЬЕ

Дорога ли душа, дорога,

Большеглазая с реющим зраком?!

Эти карие берега

Над слезой вознеслись...

По оврагам

Я бродила и глину брала,

И лепила гнедых да каурых.

Пробивались два белых крыла

Из подшерстка, из меха, из шкуры.

Заполняли седой окоем,

Пламенели в сияющей плазме...

Расцветай шестикрылье мое!

Разгорайся мое большеглазье!

Тверди все подо мной - голубы...

Выси все надо мною - голубы...

То ли девы плывут, толь клубы,

То ли тучи встают на дыбы,

И кричат большеротые трубы.

И ликует крылатый народ,

О суде позабыв и мериле.

Это праздник высокий грядет!

Это нить аистиха прядет!

Это вновь наступает всекрылье!

СТРАНСТВИЕ В СЕРДЦЕВИНУ РОЗЫ

И снится мне... Все снится мне Эллада,

Прапамяти рубеж,

И клинопись кристально-острых складок

Твоих одежд,

Раздутых ветром на античной вазе,

Расколотой уже напополам.

Помилуй Бог, все это было разве?!

Но только там

Была сама собою я

                               и просто

Ходила по земле.

Одежду, ниспадающую розой,

Оставив на скале,

Плыла я в полосе густого света,

Восставшего столпом

Пылающим...

                      И в одеянье этом

Входила в каждый дом...

И все плыла в закате и восходе...

И так уж повелось,

Что все мы в сердцевину розы входим,

Пройдя насквозь

В снах мирозданья круги -

                                         не отпрянув! -

Хоть луч, хоть меч!

Горячую багряную изнанку

Срывая с плеч!

* * *

Погоди... еще о самом главном

Я скажу тебе - глаза в глаза...

Изогнулась вся улыбкой фавна

В окнах виноградная лоза.

Если умирать - умрем на юге!

Под ногами - музыка горит!

Колокольчик медный в рваном ухе

У цыгана пьяного звенит.

Так живешь себе светло и славно,

Бережешь и честь свою, и сан.

Но приходит гость с улыбкой фавна.

- Странник, - говорит, а сам, а сам...

Голубей пускает он из уха,

И звенит, звенит его серьга.

И поклоны бьет ему старуха,

А на нем - козлиные рога.

Да и весь увит он виноградом,

И с рогами дьявольски хорош.

Он поет, что верным будет братом,

А продаст, наверно, ни за грош.

На порог бы прежде не пустила,

Ну, а тут забыла срам и стыд.

И откуда в нем такая сила?!

Под ногами музыка горит!

Отчего, о Боже, с нею вместе