А. К. Шеллер-Михайлов
Стихотворения
А. К. Шеллер-Михайлов
Стихотворения
Александр Константинович Шеллер родился 30 июля 1838 года в Петербурге.
Его отец — родом из эстонских мещан — служил в театральном оркестре; мать происходила из обедневшего аристократического рода и вынуждена была зарабатывать шитьем. Дом Шеллеров посещали артисты Александрийского театра — Н. О. Дюр, Я. Г. Брянский и другие. Часто бывал здесь и дядя Шеллера — профессор Педагогического института и либреттист А. И. Шеллер.
Еще в дошкольном возрасте Александр Шеллер научился говорить по-немецки и немного понимал по-французски. Окончив немецкую школу (Annen-Schule), Шеллер поступил вольнослушателем в Петербургский университет, принял участие в студенческих волнениях, и после того как осенью 1861 года университет был временно закрыт, должен был прекратить учение. Он определился домашним секретарем к гр. Апраксину и отправился с его семьей за границу.
По возвращении на родину Шеллер основал общедоступную школу для бедных детей, при которой существовал и субботний лекторий для взрослых. В конце 1863 года финансовые затруднения заставили сначала повысить плату за обучение, а потом и вовсе закрыть школу. Примерно в это же время знакомый Шеллера, некто Михайлов, без ведома автора отнес его стихи в некрасовский «Современник», где они и были опубликованы за подписью «А. Михайлов», которая с этих пор стала основным псевдонимом писателя. Одновременно со стихами «Современник» печатал два больших автобиографических романа Шеллера — «Гнилые болота» (1864) и «Жизнь Шупова» (1865).
В дальнейшем Шеллер вел иностранный отдел в «Русском слове» и в «Деле», печатался в «Неделе» и участвовал в ее редактировании и, наконец, с 1877 года стал редактором «Живописного обозрения». Во всех этих, а также и в ряде других журналов он поместил множество произведений самых различных жанров: стихи, прозу, статьи научного и политического содержания (в том числе о положении рабочего класса в Европе). Дважды выходили прижизненные собрания его сочинений, [1] включавшие далеко не все им написанное.
Шеллер был бессемейным, сугубо кабинетным человеком. В его жизни не происходило крупных перемен и передвижений. Его беспрерывный журнальный труд продолжался три с половиной десятилетия и окончился там же, где и начался, — в Петербурге 21 ноября 1900 года.[2]
Каким бы чистым вдохновеньем
Ты ни сверкнула, песнь моя, —
Не ты мне будешь утешеньем
И не тобой горжуся я.
Тебя дешевою ценою
Во дни свободы я купил,
Но я горжусь перед толпою
Запасом неубитых сил.
Не довели их до паденья
10 Ни безотрадная нужда,
Ни беспощадные гоненья,
Ни годы скорбного труда.
Я совладел с судьбою глупой,
Холопски служит мне она
(Так лижет гордых скал уступы
На них бежавшая волна).
Теперь, когда минули муки,
Когда мне стала жизнь легка,
Стихов непрошеные звуки
20 Невольно льются с языка;
Но я не жду за них привета,
Не оскорбляюся хулой
И имя глупое поэта
Не оставляю за собой.
К чему я призван в день рожденья,
Тем я останусь навсегда —
Героем гордого терпенья
И всемогущего труда.
Я даже рад бы эти звуки
30 Проклятий, горечи и слез,
Врагов не трогающей муки
И не пугающих угроз,
Постылых песен гнев безвредный
И звучных рифм ненужный вздор
Сменить опять на угол бедный,
На пилы, молот и топор,
Забыть, чем менторы и книги
Сковали молодецкий ум,
К навсегда разбить вериги
40 Тревожных, безысходных дум.
Пускай бы вновь визжали пилы
И молот весело гремел,
И с каждым часом крепли силы,
Ум отдыхал и здоровел;
Чтоб блеском счастья нестерпимым
Мое лицо горело вновь
И пред врагом неумолимым
Лилися песни про любовь;
А он, иссушенный развратом,
5 °C своим изношенным лицом,
Не смел бы рядом с меньшим братом
Стоять под солнечным лучом,
Как в годы жизни пережитой
Боялся появляться я,
Одеждой ветхою прикрытый,
На ваших пиршествах, друзья.
1864
С горем да с нуждою
Борешься до боли,
Спать ложишься — молвишь:
«Умереть бы, что ли?»
А в ночи-то снятся
Золотые грезы,
Как роса при солнце,
Высыхают слезы.
Ранним утром встанешь,
Вскинешь кудри бойко,
Передернешь плечи —
Усмехнешься только.
Выходи, кто хочешь,
Смеряемся силой,
Делай что угодно —
Не скажу: «Помилуй!»
Не убьешь, не сгубишь
Молодую силу,
Не уложишь парня
Заживо в могилу.
Из тюрьмы он выйдет,
Из могилы встанет
Да про удаль песню
Пред врагами грянет.
<1866>
287
«Пусть ликует твой враг…»
Пусть ликует твой враг,
Твои силы губя,
Только б было светло
На душе у тебя.
Только б в дом твой друзья —
Люди честные шли
И на смену отцу
В нем младенцы росли.
Только б мог ты врагу
Смело в очи глядеть,
Перед смертью своей
Не дрожать, не бледнеть.
Только б знал, что пойдет
Враг за гробом твоим,
Между честных людей
Робким страхом томим,
Что позорным столбом
Станет памятник твой
Для того, кто тебя
Так измучил враждой.
<1866>
Не боюсь я судьбы,
Не боюсь я врагов.
Сила есть для борьбы,
Руки есть для трудов.
Кто из нас победит —
Эта речь впереди,
А покуда кипит
Жажда жизни в груди.
В голове удалой
Много сладостных дум,
Бури, визги и вой
Заглушает их шум.
Пусть на небе гроза —
И во тьме для меня
Моей милой глаза
Блещут ярче огня.
И чем дольше и злей
Будет гром грохотать,
Тем отважнее с ней
Будем мы пировать.
<1866>
В сонном воздухе сверкает
Первый чистенький снежок,
И румянит людям щеки
Легкий зимний холодок.
Солнце на небо восходит…
Встаньте, дети! Полно спать!
Школа близко — по морозцу
Можно славно пробежать.
Платье теплое надето,
10 И порядочный запас
Булок с маслом и вареньем
Спрятан в сумочках у вас.
Чудный день! Замерзли лужи,
И по гладкому их льду
Без коньков вы проскользнете,
Разбежавшись на ходу.
Вот и школа: эти доски,
И скамейки, и столы —
Всё вам близко, всё знакомо,
20 Даже самые углы.
Встретит в комнате уютной
Вас толпа друзей-ребят, —
В ней теперь и смех и говор
Несмолкаемо звенят.
Но всего дороже, дети,
Провозвестница добра,
Гувернантка молодая,
Ваша старшая сестра.
Погодите, чрез минутку
30 Шумно броситесь вы к ней,
Чтоб словить ее улыбку,
Звуки ласковых речей.
С легким сердцем, с бодрым духом
Вы усядетесь потом
За обычную работу,
И утихнет всё кругом.
Всё утихнет — так в обедню
Тих бывает божий храм, —
Но слышней в затишье этом
40 Будет сладкий голос вам,
Голос честный, говорящий
Вам о правде, о труде,
О любви к несчастным ближним,
Погибающим в нужде;
Говорящий, как далеко
Избы наших деревень
Все заносятся снегами
В безотрадный зимний день;
Как там, часто голодая,
50 В жалком рубище своем,
Задыхаются от дыма
Дети вместе со скотом;
Как от них до школ далеких
И дороги даже нет
И в умы их просвещенья
Не прольется кроткий свет;
Как невежество доводит
Этих темных бедняков
До тяжелых преступлений,
60 До острогов и оков;
Как при помощи познанья
Может каждый из людей
Сделать жизнь кормильцев наших
И отрадней и светлей, —
Говорит она в волненьи,
Слезы катятся с лица, —
А у вас горят глазенки,
Бьются чуткие сердца.
Вы работаете дружно
70 И, бог даст, дождетесь дней:
Вы спасете меньших братьев
От пороков и цепей…
<1873>
