Как хороши, как свежи были розы
В моем саду! Как взор прельщали мой!
Как я молил весенние морозы
Не трогать их холодною рукой!
Как я берег, как я лелеял младость
Моих цветов заветных, дорогих;
Казалось мне, в них расцветала радость,
Казалось мне, любовь дышала в них.
Но в мире мне явилась дева рая,
Прелестная, как ангел красоты,
Венка из роз искала молодая,
И я сорвал заветные цветы.
И мне в венке цветы еще казались
На радостном челе красивее, свежей,
Как хорошо, как мило соплетались
С душистою волной каштановых кудрей!
И заодно они цвели с девицей!
Среди подруг, средь плясок и пиров,
В венке из роз она была царицей,
Вокруг её вились и радость и любовь.
В её очах — веселье, жизни пламень;
Ей счастье долгое сулил, казалось, рок.
И где ж она?.. В погосте белый камень,
На камне — роз моих завянувший венок.
<1834>
Здорово, русский снег, здорово!
Спасибо, что ты здесь напал,
Как будто бы родное слово
Ты сердцу русскому сказал.
И ретивое запылало
Любовью к родине святой,
В груди отрадно заиграло
Очаровательной мечтой.
В родных степях я очутился,
Зимой отечества дохнул,
И от души перекрестился,
Домой я точно заглянул.
Но ты растаешь, и с зарёю
Тебе не устоять никак.
Нет, не житьё нам здесь с тобою:
Житьё на родине, земляк!
(1839)
Таракан
Как в стакан
Попадёт —
Пропадёт,
На стекло —
Тяжело —
Не всползёт.
Так и я:
Жизнь моя
Отцвела,
Отбыла;
Я пленён,
Я влюблён,
Но в кого?
Ничего
Не скажу;
Протужу,
Пока сил
Не лишил
Меня бог;
Но чтоб мог
Разлюбить,
Позабыть —
Никогда.
Навсегда
Я с тоской,
Грусти злой
Не бегу:
Не могу
Убежать,
Перестать
Я любить —
Буду жить
И тужить.
Таракан
Как в стакан
Попадёт —
Пропадёт,
На стекло —
Тяжело —
Не всползёт.
Апрель 1833
Я ошибся, я поверил
Небу на земле у нас,
Не расчислил, не измерил
Расстояния мой глаз.
И восторгу я предался,
Чашу радости вкусил,
Опьянел и разболтался,
Тайну всю проговорил!
Я наказан, без роптанья
Должен казнь мою сносить,
Сиротой очарованья
Век мой грустный пережить.
Мне мгновенно засияла
Между туч одна звезда,
Сердцу небо показала
И сокрылась навсегда!
Но вот там, за облаками,
Я найду её опять…
Там не расстаются с вами,
Там вы можете сиять.
Фонарики-сударики,
Скажите-ка вы мне,
Что видели, что слышали
В ночной вы тишине?
Так чинно вы расставлены
По улицам у нас.
Ночные караульщики,
Ваш верен зоркий глаз!
Вы видели ль, приметили ль,
Как девушка одна,
На цыпочках тихохонько
И робости полна,
Близ стенки пробирается,
Чтоб друга увидать
И шёпотом, украдкою
«Люблю» ему сказать?
Фонарики-сударики
Горят себе, горят,
А видели ль, не видели ль —
Того не говорят.
Вы видели ль, как юноша
Нетерпеливо ждет,
Как сердцем, взором, мыслию
Красавицу зовет?..
И вот они встречаются, —
И радость, и любовь;
И вот они назначили
Свиданье завтра вновь.
Фонарики-сударики
Горят себе, горят,
А видели ль, не видели ль —
Того не говорят.
Вы видели ль несчастную,
Убитую тоской,
Как будто тень бродящую,
Как призрак гробовой,
Ту женщину безумную, -
Заплаканы глаза;
Её все жизни радости
Разрушила гроза.
Фонарики-сударики
Горят себе, горят,
А видели ль, не видели ль —
Того не говорят.
Вы видели ль преступника,
Как, в горести немой,
От совести убежища
Он ищет в час ночной?
Вы видели ль веселого
Гуляку, в сюртуке
Оборванном, запачканном,
С бутылкою в руке?
Фонарики-сударики
Горят себе, горят,
А видели ль, не видели ль —
Того не говорят.
Вы видели ль сиротушку,
Прижавшись в уголок,
Как просит у прохожего,
Чтоб бедной ей помог;
Как горемычной холодно,
Как страшно в темноте,
Ужель никто не сжалится —
И гибнуть сироте!
Фонарики-сударики
Горят себе, горят,
А видели ль, не видели ль —
Того не говорят.
Вы видели ль мечтателя,
Поэта, в час ночной?
За рифмой своенравною
Гоняясь как шальной,
Он хочет муку тайную
И неба благодать
Толпе, ему внимающей,
Звучнее передать.
Фонарики-сударики
Горят себе, горят,
А видели ль, не видели ль —
Того не говорят.
Быть может, не приметили…
Да им и дела нет;
Гореть им только ведено,
Покуда будет свет.
Окутанный рогожею
Фонарщик их зажег;
Но чувства прозорливости
Им передать не мог!..
Фонарики-сударики —
Народ всё деловой:
Чиновники, сановники —
Всё люди с головой!
Они на то поставлены,
Чтоб видел их народ.
Чтоб величались, славились,
Но только без хлопот.
Им, дескать, не приказано
Вокруг себя смотреть,
Одна у них обязанность:
Стоять тут и гореть,
Да и гореть, покудова
Кто не задует их.
Так что же и тревожиться
О горестях людских!
Фонарики-сударики —
Народ всё деловой:
Чиновники, сановники —
Всё люди с головой!
8 ноября 1841
(Канкрин наш, право, молодец…)
Канкрин наш, право, молодец!
Он не министр — родной отец:
Сабурова он держит в банке,
Ich danke[2], батушка, ich danke!
<1833>
(Басня)
Медведь сказал Козе:
«Коман вуз озе[3]
Скакать, плясать, меня так беспокоить,
Когда тебя я вздумал удостоить
Быть компаньонкою моей?
Постой, проклятая! Я дам тебе суфлей».[4]
И с словом сим он важно потянулся,
Вскочил и лапой размахнулся,
Но стукнул вдруг водильщик в барабан,
И наш Медведь ту дусеман[5]
Пошёл с поникшей головою
Плясать по-прежнему с Козою.
Столоначальник так на писарей кричит,
Взойдёт директор — замолчит.
<1834>
Наставление Гр[афине] Р[астопчиной]
Вы в дорогу? Бон вояж![6]
Не ленитесь, не зевайте,
Петербург не вспоминайте,
Но, войдя в экономи,[7]
Часов в восемь э деми[8]
Утро каждое вставайте!
И смотрите, примечайте,
Как коровушек доят,
Как гусей и поросят
Сортируют, разбирают,
Как фромаж и бёр[9] сбивают,
Как петух меж многих кур
Каждой делает ла кур,[10]
Как кокетны эти птички,
И как от того яички
Вам родятся каждый день.
Регарде дан ле жарден,[11]
Как взросла, мала ль, велика
Ла морковка, ла клубника,
Лез арбузы э ле пом[12]?
Посмотрите, брав ли ом[13]
Ваш приказчик, ваш садовник?
Не с руки ли им чиновник,
Что от земского суда
Наезжает иногда?
Нет ли там у них интриги?
Каковы овины, риги?
Как, варум, пуркуа, пур ки[14]
Работáют мужики?
Не прибавить ли оброка?..
Ни об чём уж же м’ан мока[15]
Не могите прононсе[16]!
Справьтесь также об овсе,
О покосе, о запашке,
О Федулке, об Игнашке;
Да нельзя ли пар газар[17]
Завести там ле базар?..
Если вечером проглянет
В небе вещая луна
И, раздумия полна,
В вас душа проситься станет
С дуновеньем ветерка
Залететь за облака,—
Не мешайте! Лиру стройте,
Понеситесь и запойте,
Как певали иногда,—
Вдохновенная звезда,
Из-за туч нам посылая
Песнь обещанного рая,
Лики ангелов святых,
Гул восторгов неземных!
Но потом прошу спуститься,
Просто баиньки ложиться,
Чтоб застал вас ле матен[18]
Ваш подойник а ла мен[19]!
Вот вам наше наставленье,
Вот вам сельский наш наказ,
И благослови бог вас.
О ревуар[20], мое почтенье!
<1838>
Лентин к дьякону бежит,
Лентин дьякону кричит:
«Дьякон, где бы нам напиться,
Как бы нам распорядиться?»
Дьякон Лентину в ответ:
«Знаю где, да денег нет!
У Степана Бардакова
Штофа три вина простова,
Где достал и вкус каков,
Знает, верно, Бердышов
И Катюха повариха,
И Устинья столяриха,
Знает Зубов Андреян,
Знает Храпов, но он пьян
И не скажет нам ни слова,
А жаль случая такова!»
1833 или 1834
