Мысль, вооруженная рифмами
Цель этой антологии — показать на образцах русской поэзии особенности русского стиха. История стиха — существенная часть истории поэзии, поэтому книга в значительной мере отражает и ее историю. Однако стихотворные произведения подбирались здесь прежде всего для показа истории развития русского стиха, его метрики, ритмики, строфики, интонации.
В каждый исторический период были излюбленные жанры, стихотворные размеры, строфы и т. п., ими писались и пишутся сотни и тысячи стихотворений. Но лучшие поэты постоянно искали новые выразительные средства, и нередко единичные в свое время формы становились впоследствии широко распространенными. Поэтому в антологии наряду с популярными формами представлены и более редкие. В результате количественное соотношение популярных и более редких размеров и строф здесь нарушено; зато ярче рисуется картина поэтических поисков каждой поры.
Составитель стремился помещать в антологию целые стихотворения, но это не всегда было возможно. Длинные произведения пришлось приводить в отрывках. Многие шедевры не попали в книгу. Так, например, драматический 5-стопный ямб представлен отрывком из «Орлеанской девы» Жуковского, а написанные этим размером драматические произведения Пушкина, А. К. Толстого, А. Н. Островского остались за пределами антологии; помещены вольные ямбы басен и элегий, а «Горе от ума» и «Маскарад» лишь названы.
В конце книги дан указатель употребленных стиховедческих терминов, совмещенный со списком сокращений, и краткий указатель литературы по стиховедению. Примечания к стихотворениям имеют стиховедческий характер. Реальный комментарий дается только в том случае, если стихотворение без него непонятно.
В каждом разделе все стихотворения обозначены порядковыми номерами. Отсылки на стихи даются в круглых скобках: римской цифрой указывается раздел, арабской — порядковый номер стихотворения; при ссылках на стиховедческие работы в тексте в квадратных скобках приводятся фамилия автора и номер страницы.[1]
Большинство стихотворений печатается по 2-му изданию большой серии «Библиотеки поэта». Перепечатки из других изданий оговорены в примечаниях.
Составитель благодарит рецензентов К. Д. Вишневского и М. Л. Гаспарова за ценные советы и замечания.
Настоящая антология по истории русского стиха — первый опыт книги такого рода, поэтому просчеты и недостатки в ней неизбежны. Составитель просит все замечания и пожелания направлять по адресу: 199164, Ленинград, Университетская набережная, 7/9, Издательство ЛГУ.
Почему мысль из головы поэта выходит уже вооруженная четырьмя рифмами, размеренная стройными однообразными стопами?
А. С. Пушкин. Египетские ночи …У вас ересь. Говорят, что в стихах — стихи не главное. Что же главное? проза? должно заранее истребить это гонением, кнутом, кольями…
А. С. Пушкин. Письмо к брату Льву 14 марта 1825 г.Салтыков-Щедрин, убежденный прозаик, шутил, что писать стихи — все равно, что ходить по разостланной по полу веревочке, да еще на каждом шагу приседая. Однако нет на свете народа, у которого не было бы стихотворной речи; на ранних стадиях культурного развития она слита с напевом, потом стих отделяется от породившей его песни, сохраняя некоторые ее черты: ритмичность и выделенность звуков слова.
Некоторые полагают, что содержание стихов то же, что и прозы, что поэзия отличается от нее лишь «красивой формой». Это глубокое заблуждение. Проделаем простой опыт — попробуем выразить прозой, изменив лишь порядок слов, содержание одного знаменитого стихотворения: Я вас любил, может быть, в моей душе любовь не совсем угасла, но пусть она больше вас не тревожит. Я не хочу ничем вас печалить.
Слова те же, что и у Пушкина, но содержание их очень обеднено. Исчезли деление на стихотворные строчки, ритмическое движение фразы, рифма — и потускнели нежность, любовь, доброта, деликатность, уважение, возвышенное благородство чувств; вместо выражения переживаний остался сухой их перечень.
Вот почему неверно старинное сравнение содержания художественного произведения с вином, а формы — со стаканом.
Форма органически связана с содержанием и, более того, форма содержательна.
I. Метрика
Чем же отличается стихотворная речь от прозы? Очень удачно это определил Б. В. Томашевский: «1) стихотворная речь дробится на сопоставимые между собой единицы (стихи), а проза есть сплошная речь; 2) стих обладает внутренней мерой (метром), а проза ею не обладает… Для современного восприятия первый пункт значительнее второго» {Томашевский, 10}.
Оба признака придают речи ритмичность. Первый интернационален. На языках всех народов принято теперь каждый стих печатать отдельной строкой, выделяя его тем самым как основную единицу стихотворной речи. Второй признак сугубо национален и зависит от фонетического строя данного языка, прежде всего от характера слогообразующих гласных.
Следует предостеречь читателя от появляющихся время от времени «музыкальных» («тактометрических») теорий стихотворного ритма. Суть их сводится к тому, что речевой ритм отождествляется с музыкальным, а стих — с музыкальным тактом, равным по длительности произношения другому такту (стиху).
Несостоятельность «музыкальных» теорий стиха давно доказана и теоретически {Жирмунский, 14, 16–18; Томашевский, 29, 33–38}, и методами экспериментальной фонетики {Теория стиха, 211–217}.
Ритм стихов — не музыкальный, а речевой: «В стихе нет ничего, кроме того, что есть в языке» {Тимофеев, 14}. В разговоре, на вывесках, в газетных заголовках постоянно встречаются словосочетания, которые в стихотворном контексте звучали бы как стихи: «Ремонт велосипедов» — 3-стопный ямб, «Овощи и фрукты» — 3-стопный хорей и т. д. Но то, что случайно и незаметно в прозе, организовано и ясно слышно в стихах.
Какова же «внутренняя мера» русского стиха? В русском стихе ударение в слове подвижно, т. е. может стоять на любом слоге слова: в начале, в середине, в конце (в отличие, например, от польского, в котором ударение падает на предпоследний слог). Изменение места ударения может менять значение слова (мука́ — му́ка) или его грамматическую форму (ру́ки — руки́). Поэтому ударный гласный звук произносится энергично, а безударный редуцируется (т. е. сокращается) и менее отчетлив. Основа ритмичности русского стиха — более или менее урегулированное чередование качественно неравноправных ударных и безударных слогов, при этом главенствующее значение принадлежит ударным. Это общий родовой признак русского стиха; такой стих называют тоническим. Тонический стих имеет ряд по-разному звучащих видов. Самая строгая его форма — так называемый силлабо-тонический стих, в котором чередование ударных и безударных слогов урегулировано наиболее отчетливо. Он господствовал в русской поэзии с конца 30-х годов XVIII в. до XX в., затем потерял свое монопольное положение, но живет и развивается и в наши дни.
Его противоположность, самая свободная форма — акцентный, или чисто тонический, стих, в котором урегулировано, и то не всегда строго, только расположение ударных слогов, а количество безударных между ними произвольно. Между силлабо-тоникой и акцентным стихом расположен ряд переходных форм. Рассмотрим все эти формы в порядке постепенного убывания урегулированности, что в основном будет соответствовать историческому развитию русского стиха.
Тредиаковский и Ломоносов, внедрившие силлабо-тонику в нашу поэзию, делили каждый стих на единообразные стопы — 2-сложные, в которых на каждый ударный слог приходится один безударный, и 3-сложные с одним ударным и двумя безударными. Названия стоп и их обозначения были заимствованы из античной метрики (учения о стихотворных размерах), но в древнегреческом языке и латыни ударение было признаком второстепенным. Слоги сопоставлялись по относительной длительности произношения: долгие (графически обозначались –) и краткие (ᴗ). Долгий считался равным двум кратким. В русском стихе знаком – обозначался ударный слог, знаком ᴗ безударный.
2-сложных размеров два: хорей –ᴗ («Бу́ря мгло́ю не́бо кро́ет» –ᴗ–ᴗ–ᴗ–ᴗ, 4-стопный хорей) и ямб ᴗ– («Пора́, пора́, рога́ трубя́т» ᴗ–ᴗ–ᴗ–ᴗ–, 4-стопный ямб). 3-сложных размеров три: дактиль –ᴗᴗ («Вы́рыта за́ступом я́ма глубо́кая» –ᴗᴗ–ᴗᴗ–ᴗᴗ, 4-стопный дактиль), амфибрахий ᴗ–ᴗ («В глубо́кой тесни́не Дарья́ла» ᴗ–ᴗᴗ–ᴗᴗ–ᴗ, 3-стопный амфибрахий) и анапест ᴗᴗ– («Разъезжа́ются го́сти домо́й» ᴗᴗ–ᴗᴗ–ᴗᴗ–, 3-стопный анапест).
