Помню, как резанули меня песни Наутилус. Конечно, и музыка, и удивительный, ни на что не похожий голос, но - слова. Жесткие, точные, без лишних связующих. Они били в цель, как одиночные выстрелы. Потом я узнал, что пишет стихи для группы некто Илья Кормильцев. И не только для “Наутилуса", но и для группы “Урфин Джюс”. и для Насти Полевой, и еще и еще. А потом мы приехали в Свердловск и Слава Бутусов нас познакомил. Я ожидал увидеть еще одного из “Наутилуса”, такого бледного героя рок-н-ролла. А увидел коротко стриженного человека в очках, совершенно несценической внешностью. Он скорее напоминал физика из фильма шестидесятых годов. Потом я понял, что мастер совсем не обязательно должен быть похожим на свое изделие. А перед нами, безусловно, изделия мастера.
Смущает меня лишь одно. Есть большая разница между собственно стихами и стихами, написанными на музыку. Собственно стихи уже содержат музыку в себе и ничего более не требуют (поэтому я противник переложения стихов, скажем, Тарковского на эстрадную мелодию). А слова песни живут вместе с мелодией, ритмом, звуком, голосом, и отделить одно от другого -разрезать живое существо пополам и посмотреть, что получится. Потому, читая Кормильцева, я включаю в голове музыку этих песен. Не знаю, как воспримет стихи читатель, которому эта музыка не слышна. Не берусь предсказать. И еще одно - замечательные рисунки Славы Бутусова, чтобы вы не забывали, что это все-таки рок-н-ролл.
А. Макаревич.
Илья Валерьевич Кормильцев
Рисунки С. Бутусова
сошел на землю Гавриил
и вострубил в свою трубу
и звал на суд он всех живых
и всех лежащих во гробу
но шел уже четвертый час
и каждый грешник крепко спал
и был напрасен трубный глас
и ни один из нас не встал
рассвирепевший Серафим
так дунул из последних сил
что небо дрогнуло над ним
и помрачилсл блеск светил
но зова медного сильней
звучал из окон мирный храп
и перьев собственных бледней
он выпусил трубу из лап
труби Гавриил труби
хуже уже не будет
город так крепко спит
что небо его не разбудит
труби Гавриил глухим
на радость твоим небесам
труби Гавриил глухим
пока не оглохнешь сам
свежее утро
разбудит нас порывами ветра
отбросит навечно
ненужные окна и двери
сорвет с нас одежды
и ржавые знаки различья
и только тогда
позволит нам выйти из дома
свежее утро
сметет наши урны и тюрьмы
погонит вдоль улиц
кучи хамского хлама
свежим утром
многое станет лишним
и трудно будет вспомнить
с кем шла битва
но свежее утро не может
тянуться вечно
свежее утро
не может тянуться вечно
свежим утром
мы выйдем из каждого дома
разобрать старый мусор
расчистить унылую землю
и слабому сердцу
многого станет жалко
и каждый спрячет
что-то себе на память
ведь свежее утро
не может тянуться вечно
свежее утро
не может тянуться вечно
посмотри как блестят бриллиантовые дороги
послушай как хрустят бриллиантовые дороги
смотри какие следы оставляют на них боги
чтобы идти за ними нужны золотые ноги
чтобы вцепиться в стекло нужны алмазные когти
горят над нами горят
помрачая рассудок
бриллиантовые дороги
в темное время суток
посмотри как узки бриллиантовые дороги
нас зажали в тиски бриллиантовые дороги
чтобы видеть их свет мы пили горькие травы
чтобы в пропасть не пасть - все равно помирать от отравы
на алмазных мостах через черные канавы
парят над нами парят
помрачая рассудок
бриллиантовые дороги
в темное время суток
с причала рыбачил апостол Андрей
а Спаситель ходил по воде
и Андрей доставал из воды пескарей
а Спаситель погибших людей
и Андрей вскричал - я покину причал
если ты мне откроешь секрет
а Спаситель ответил - спокойно, Андрей!
никакого секрета здесь нет
- видишь, там на горе
возвышается крест
и сидит десяток солдат
повиси-ка на нем
а когда надоест
возвращайся ко мне назад
гулять по воде гулять по воде
гулять по воде со мной
- но, Учитель, на касках блистают рога
черный ворон кружит над крестом
объясни мне сейчас пожалей дурака
а распятье оставь на потом
онемел Спаситель и топнул в сердцах
по водной глади ногой
- ты и вправду дурак! - и Андрей в слезах
побрел с пескарями назад
- видишь там на горе
возвышается крест
и сидит десяток солдат
повиси-ка на нем
а когда надоест
возвращайся ко мне назад
гулять по воде гулять по воде
гулять по воде со мной
я созрел душой для прозрачных и светлых дней
мой взор стал бел как монашеская постель
я несу свой огонь не боясь от него сгореть
но послушай как страшно стучится в окно метель
каждый клубок этой пурги - живой
свет фонарей отражен льдинками злобных глаз
бесы зовут наружу в стужу уйти с пургой
туда где мертва вода и дурманит газ
белые стены храните спасите нас
без зеркал в которых соблазн
без слов в которых беда
молчанье - мое заклинанье
темнота - больная сестра
пока я жив они не войдут сюда
бесы просят служить но я не служу никому
даже себе даже тебе даже тому чья власть
если он еще жив наверху то я не служу и ему
я украл ровно столько огня чтобы больше его не красть
и бесы грохочут по крыше - такая ночь
длинная ночь для того кто не может ждать
но она улетит быстрее чем птица прочь
если б я точно не знал я бы не стал гадать
белые стены храните спасите нас
без зеркал в которых соблазны
без слов в которых беда
молчанье - мое заклинанье
темнота - больная сестра
пока я жив они не войдут сюда
пока я жив никто не войдет сюда
Иван Человеков был простой человек
и просто смотрел на свет
и да его было настоящее да
а нет - настоящее нет
и он знал что будет завтра с восьми до пяти
и что будет после пяти
и если на пути становилась гора
он не пытался ее обойти
Иван Человеков возвращался домой
на площадке там где мусоропровод
он увидел как из люка таращится смерть
и понял что завтра умрет
он взял свой блокнот и написал ей придти
завтра ровно в двенадцать часов
он не мог терпеть несделанных дел
и попусту сказанных слов
я знаю эту женщину
одни ее зовут - свобода
а другие - судьба
и есл'и для первых она раба
вторым она святая судья
Иван Человеков гладко выбрил лицо
надел лучший галстук и ждет
спокойный и светлый и струсила смерть
и забыла где он живет
он долго ждал но потом он устал
попусту ждать и ушел
и встречая смерть он не здоровался с ней
как со всеми кто его проколол
я знаю эту женщину
одни ее зовут - свобода
а другие - судьба
и если для первых она раба
вторым она святая судья
и первые пытаются взять ее в плен
и заставить стирать им носки
но вторые знают
что тлен это тлен
и живут без особой тоски
темную ночь нельзя обмануть
спрятав огонь в ладони руки
счастливы те кто могут заснуть
спят и не слышат теченья реки
но река широка река глубока
река уносит нас как облака
двадцать тысяч дней и ночей пройдет
человек родился - человек умрет
пряди волос держа как траву
схватив твои руки как ветви ив
я себя убеждал что уже не плыву
и смеялся от счастья себя убедив
но теченье несло нас уже вдвоем
и вода отражалась в лице твоем
двадцать тысяч дней и ночей пройдет
человек родился - человек умрет
через двадцать тысяч дней и ночей
наши тени впадут в океан теней
чтобы дальше уже никуда не плыть
что вода унесла - водой не разлить
река широка река глубока
река уносит нас как облака
двадцать тысяч дней и ночей пройдет
человек родился - человек умрет
радиола стоит на столе
я смотрю на тень на стене
тень ко мне повернулась спиной
тень уже не танцует со мной
какие-то скрипки где-то
впились в чьи-то тонкие плечи
эта музыка будет вечной
если я заменю батарейки
эта музыка будет вечной
если я заменю батарейки
я испытывал время собой
время стерлось и стало другим
податливый гипс простыни
сохранил твою форму тепла
но старый градусник лопнул
как прекрасно что ты ушла
эта музыка будет вечной
если я заменю батарейки
эта музыка будет вечной
