Константин Еланцев
Запах дымных костров
Край
Я хочу возвратиться туда,
Под молчание гор вековое,
Где озёра блестят, как слюда,
И тайга в малахитовой хвое.
Где по берегу утро плывёт
Над поставленной кем-то корчагой,
Где медведь от бессилья ревёт,
Уколовшись случайно корягой.
Где таятся в природных ларцах
Долгожданные мною пиропы,
Где надежда живёт до конца,
И ещё не истоптаны тропы.
Я хочу возвратиться туда,
В дни раздумий, мечтами согретых,
Где под пологом снова вода,
И намокли опять сигареты.
Колючим снегом февраля
Тропинка в никуда плеядой томных дней
На горизонте миражом дрожит.
И снова белый снег над памятью моей
Колючими снежинками кружит.
Заснеженный кордон зимою упоён,
Торосами расписана река.
Там старый вездеход, как добрый почтальон
Нам письма привозил издалека.
У каждого в судьбе горит своя звезда,
Свой трудный перевал и свой редут.
И не было нужней тех писем никогда,
Поскольку понимали, что нас ждут.
Профессию свою безвыходно любя,
Так трудно непохожее принять.
Ведь в каждый образец вложили мы себя
И труд, который многим не понять.
Развесила зима по крышам бахрому,
По окнам расписала вензеля.
Холодная метель по сердцу моему
Прошлась колючим снегом февраля.
Безнадёга
Вновь огни за окном безразлично моргают кому-то,
И вагонная дробь затухает с обеих сторон.
Остановится поезд московский всего на минуту,
И я тихо ступлю на ночной молчаливый перрон.
Звонко треснет в ночи от мороза сухая лесина,
И почувствую разом, как в лёгкие холод проник.
В безнадёге уткнётся мне в ноги замёрзшая псина
И затихнет, пытаясь согреться хотя бы на миг.
«Что, дружище, замёрз? Ну, иди, я тебя отогрею!»
И горячей ладонью замёрзшие трону бока.
«Я подумал сейчас, и возникла такая идея:
Может, нам расставаться надолго не стоит пока?
Приведу тебя в дом, где собачьи закончатся муки.
Что уныло глядишь? Не такое уж я и трепло!
В нём меня и тебя приласкают любимые руки,
В этом доме уютно, а главное – очень тепло».
Но слова растворятся под небом пустынным и гулким,
Где-то ухнет вдали подо льдом засыпающий плёс.
…И пойдём в никуда по холодным ночным переулкам,
Я – таёжный бродяга и мой замерзающий пёс.
Геологам
Жёлтый шмель, прожужжав, притаился на дикой малине,
И закат проводив, навострил свои уши сурок.
Распушилась тайга бахромой кедрача по долине,
Где-то там в глубине, затерялся и наш костерок.
Верно снова к дождю ноет рана на сбитом колене,
А спасительный сон, как назло, не идёт до утра.
По кедровым стволам разбегаются звёздные тени,
И дымок сигареты сливается с дымом костра.
Продолжается спор, что ошибки так часто фатальны,
Что умение жить равносильно умению ждать.
… И таятся от нас в образцах не раскрытые тайны,
Те, которые мы непременно должны разгадать.
Быть примером во всём, отдавая себя без остатка,
И мечту не предав, к своей цели идти до конца!
Ведь пока на земле не разобраны наши палатки,
Будут жить и любовь, и романтика в юных сердцах.
Нам тайга и работа и кров
Нам тайга и работа и кров,
Здесь любовь нашей юности встречена,
И огни одиноких костров
Как пунктиры на кроках отмечены.
И, наверное, каждый познал,
Забывая про званья и отчества,
Как по рации слабый сигнал
Разрывал тишину одиночества.
Осень жизни бывает такой,
То спокойная, то печальная.
Как туманы над стылой рекой,
Как дождливая песня прощальная.
Только в сердце надежда горит:
Там, под сенью таёжного полога,
Вдруг отыщется твой лазурит
На маршруте другого геолога…
Наши маршруты
Всё давно позади, память снова живёт по минутам…
Как мы жили тогда, как дискуссии были остры!
Но идёт молодёжь по проложенным нами маршрутам
И на старых кострищах опять зажигает костры.
В голенища сапог осторожно заложены кроки,
И пусть плечи болят от натёртых назойливых ран.
Из-за сильных дождей непредвиденно сдвинуты сроки,
Но достигнет отряд этих нужных базальтовых стран.
Трудно было представить когда-то хотя б на минуту,
И себе прошептать еле слышно: «Дружище, держись!»
Что закончится всё, и закончатся наши маршруты,
С вертолётом последним закончится прежняя жизнь!
Эх, проклятая старость, ты только одна виновата,
Но душа не погибла, и годы бессовестно врут.
Да, мы видели мир, о котором мечтают ребята,
И в котором однажды проложат свой первый маршрут!
Где тебя ждут
Осенней грусти никогда не верь,
Опять дождём куражится погода,
А я к тебе в любое время года
Хочу тихонько постучаться в дверь.
Увидеть радость удивлённых глаз,
Негромкий вскрик, закрытый рот ладошкой.
О, боже мой, как надо-то немножко,
Что б быть счастливым, ну хотя бы раз!
И, утопая в милых волосах,
Биенье сердца слушать бесконечно,
Без слов поняв, что время скоротечно,
И жизнь идёт, как стрелки на часах.
Ведь ничего родней на свете нет,
Чем этот дом, где ждут тебя и верят,
Что непременно постучишься в двери,
И по ночам в окне не гасят свет…
Даль
Позови меня в даль,
где моя затерялась работа,
Где дымок от костра
на маршрут провожает ребят,
И доносит тайга
терпкий запах медвежьего пота,
А на той стороне
одиноко изюбри трубят.
Позови меня в даль,
где разбросаны наши дороги,
Где нечаянный стон
из палатки войдёт в тишину,
Потому что болят
на курумнике сбитые ноги,
И не знаешь, что ждёт,
и что выше стоит на кону.
Позови меня в даль,
где поделена жизнь на этапы,
Там куда-то спешит
в неизвестность от дальней реки
Ветер дальних дорог,
что качает кедровые лапы,
И вершины грядой
протянулись по кромке тайги.
Позови меня в даль,
чтобы сердце, как прежде стучало,
Чтобы пот заливал
на подъёме по склонам гольца,
Позови меня в даль,
за которой конец и начало,
Только знаю, у троп
никогда не бывает конца.
Магниторазведка
Уводит, как змейка, на карте отметка
Пунктиром в скалистую падь,
А, значит, уходит магниторазведка
По тропам таёжным опять.
Тут день бесконечен, а ночи коротки,
Законы просты и строги,
Пропитаны потом кедровые сопки,
И сбиты под ноль сапоги.
Но верит в своё очень нужное дело
Отважный и дружный народ,
А солнце играет лучами несмело
На выходах горных пород.
Нас все неудачи ничуть не страшили,
Мы веру ковали, как сталь,
И знаем – за далью, к которой спешили,
Откроется новая даль.
А, значит, ещё не поставлена веха,
И нет у дороги конца.
Испуганной сойкой откликнется эхо,
Взлетая к вершине гольца.
Мы – геологи
Нашу жизнь изменить мы однажды сумеем едва ли,
Значит, в судьбах своих проложили маршруты не зря.
Нас манили к себе, словно птиц, предрассветные дали,
Где рождалась уже в колчедановых странах заря.
Тот палаточный мир навсегда покорил наши души,
Через горечь разлук закалялись на тропах сердца,
Мы спешили любить, мы умели и спорить, и слушать,
И, поверив друзьям, были преданы им до конца.
Шорох горной тайги, словно песня врывался в палатку,
Ветер мчался на юг по макушкам еловых вершин,
И буянил медведь на малиннике где-то в распадке,
Распугав глухарей ненароком в безлюдной глуши.
Говорят, что нельзя одну реку форсировать дважды,
Может, вправду тогда это будет другая река?
Бесконечен маршрут, на который мы вышли однажды,
В полевом дневнике не дописана наша строка….
Костры
С фотографий поблёкших устало глядят
Лица тех, с кем ходил «за туманом»,
С кем на долгие годы сдружился, пройдя
По широтам и меридианам.
Наша дружба крепчала на стылом ветру,
Всё по-взрослому, не понарошку,
Мы шагали по ягелю, как по ковру,
Сапогами сбивая морошку.
Всё хотели успеть, чтоб «сейчас», не «потом»,
Наша юность не требуя скидки,
Расплывалась усталостью, тёмным пятном
Высыхая на энцефалитке.
Свято верю, что в жизни сумели пройти
Мы маршруты свои не напрасно,
Никогда не закончатся наши пути,
И костры никогда не погаснут.
В тайге
…Не радуют кедры, что вслед нам машут.
Ни троп тебе, ни дороги.
В солёном поту штормовки наши,
В кровавых мозолях ноги.
Которые сутки в тайге плутаем…
Четыре спички в кармане,
Две банки консервов, патрон
