Наше танго
Танго жизни останется с нами
Там где времени нет, лишь века,
Мы заплатим, как раньше, слезами
За ту боль, что к живым так строга́.
Не заспать и вином не залиться
От того, что терзает внутри.
Зимний ветер… Любимые лица…
И мучений моих декабри́.
Танго жизни, давай, распевайся!
Награжденье цветами — потом.
Обрушай свой таинственный айсберг
И в палаты ломись напролом!
Ожиданьем тоскливым и долгим
Подготовлю дорожку тебе,
Чтоб зелёная чу́дная ёлка
Стала символом в новой судьбе.
Зачем же писать вновь?
Опять проливать кровь?
Забыла молчать как…
И падает мой флаг.
Уйду от себя прочь
В простую как тьму ночь.
Летит по плечам дробь,
Живая дрожит плоть.
Не помню тебя. Нет!
Увядших надежд цвет
Открыл облакам путь,
И в этом теперь суть.
Бесшумно взлетит тень.
Декабрьский пуржит день.
Накрыл снегопад вмиг.
В сугробах исчез миф.
Звездные и темные
Ночи гулко-томные,
Яркие, нескромные
Трели соловья…
Трепетно и бархатно,
Колдовскими арфами,
Розовыми ша́рфами
Вновь взойдет заря…
Воскресенье вечное,
Лето скоротечное…
Все мечты беспечные
Там, где нет меня.
Тихо и загадочно,
Горько-лихорадочно
Я вполне порядочно
Спрячусь от себя.
Последний вагон. Закрываются двери.
Вокзал остается вдали.
Теперь надо просто спокойно поверить,
Что всё за собой мы сожгли.
По прошлому ноет занозою память.
Я знаю, что это конец.
Но чувствую жуткое, страшное пламя
И в сердце тяжелый свинец.
Как быстро разрушилось то, что годами
Мы строили вместе с тобой!
Всё, что возводили упорно трудами,
Покорно ушло на убой.
Откуда меж нами такая глухая
Жестокая ведьма — вражда?
Она как голодная дикая стая,
Как хищная злая орда.
Смириться и жить, наплевать и уехать
И ровно дышать начинать…
Об этих мучительно-тяжких огрехах
Забыть… Больше не вспоминать!
Не осталось боли. Лишь фантом.
Слёзы выжгло. Дом надежды пуст.
Нет мечтаний, чтобы на потом…
Путь для жизни закрывает грусть.
Мне не прыгнуть в прошлое никак.
Цепь судьбы страданьем не порвать.
И тяжел с потерями рюкзак…
Но всё ж надо новый день ковать.
Встану к солнцу… Пусть слепи́т лучом!
Криком чаек дарит волшебство.
Вновь года прошедшие пожнём
И с небесным ощутим родство.
Она звонит, и он бежит,
Берет такси в ночной февраль.
Надеждой снег густой пуржит
И заплетается в спираль.
Прожитой болью мозг кипит,
По вере прошлого скорбя.
А сердце бешено стучит,
Канаты памяти рубя.
«Начнем сначала! Время есть
Исправить или зачеркнуть».
Но день ушедший держит месть
И участь им не обмануть…
Вновь тяжкий жребий словно яд
Терзает душу по ночам.
Воспоминания кровят,
Мечты уходят к палачам.
Она и он, как прежде, врозь.
Часы бегут. Встает заря.
Уже не слышно больше просьб…
Как много было в жизни зря!
Из окон чужих свет
Огнем полоснет грудь.
Погибшей любви след
И сердце горит жуть.
Уехать скорей прочь.
И в мусор швырнуть ключ.
Закрыть за собой ночь.
Поймать из небес луч.
Дышать начинать вновь.
Умыться костром искр.
Засохнет потом кровь.
Вернется опять смысл.
Когда ты выйдешь из шторма, то никогда снова не станешь
тем человеком, который вошёл в него.
Потому что в этом и был весь его смысл.
Харуки Мураками
Маяк в ночи́ кому-то светит,
Зовет отчаянных домой.
Шторма бушуют на планете
И угрожают ей тюрьмой.
Воюет флот, летит на рифы,
Рыбачка плачет на ветру.
В строю несломленные скифы
Упрямую ведут игру.
И нет победы тем стихиям.
Стои́т Корсунь и Крест над ней.
И князь Владимир как Мессия
Россию делает сильней.
Кидает шторм корабль нещадно,
«Партнёры» ждут чужой улов.
Испепеляющая жадность
Лишает псов безумных снов.
Но ураган к утру затихнет,
Волна синеть опять начнет,
Вновь чайка над кормою вскрикнет,
И солнце над скалой взойдет.
Ветер, музыка, шторы, часы,
Свадьба, муж и записка весны.
Грин, коммуналка, соседей носы,
Чувства, надежды, янтарь, мечты.
Арка, холод, молчанье, глаза,
Случай, путь и машин тормоза,
Новости, дочка, газета, смех,
Кухня, улыбки втайне от всех.
Дождь, обман, ожиданье и зло,
Туфли, встреча и ложь в лицо.
Книги, свиданья, звонки, трава,
Улица, шапка, крики, борьба.
Бег, суббота, прогулки, зима,
Кофе, письма, морозы, река,
Дым сигаретный, узор, свеча,
Слово любви и пропасть без дна.
Клюква, графика, ночи без сна,
Ртуть, Ван Гог, Такубоку, Луна.
Утро, будильник, утюг, плита,
Спешка, работа и суета.
«Фея», горечь, желанье, враньё,
Просьбы, школа, ночное зверьё.
Дворник, бессилье, рассвет и лифт,
Юбка из кожи, альбом и шрифт.
Вечер, лампа, Рубцов, Рождество,
Гости, ревность, вокруг никого.
Снова упреки, тоска и страх,
Планы, иллюзии — всё в прах.
Труд, наука, отчеты, архив,
Память, прошлое, встречи мотив.
Резкость, обиды, в пепел мосты,
Боль, безнадежность и в мусор бинты.
Разлука без встреч, без свиданий, без слов,
Тоска по тебе иногда, среди снов…
Ужас известия и пустота,
Слёзы, покáянье. Мир как беда…
Храм, Распятье, молитва, свеча,
Нищим в руки дары́ за тебя.
Могилы, ограды, ворóны, кресты,
Две розы тебе запоздалых…
Прости!
Я знаю, ты во мне остался
Стихами, шепотом в ночи,
Бумагой писем, где пытался
Сказать мне что-то о любви.
Кáк ты ушел за грань земную,
Один, в безмолвии своем?
Смотрюсь в письмо как в быль иную,
Как в мир, где мы еще вдвоем.
Плывут чрез память наши тени,
Где лес ночной и лося рёв,
Слезами заполняя вены
Под уханье глазастых сов.
И без тебя я проживаю
Тысячелетья и века,
И боль привычно убиваю,
Когда звучит твоя строка.
Уходят города и страны…
Чужих объятий горький мед
Не лечит уж саднящей раны
И облегченья не дает.
Снег. Сугробы. Холод. Лед.
В зимнем
