Исповедь любящего сердца - Константин Константинович Чирков

Посвящаю Музе,

Фее,

Голой,

Книжнице,

Подруге,

Звезде Востока,

Родине,

Богу

Я хочу тебя услышать,

Но почему-то ты молчишь.

И как хочу открыть я крышу,

Может, там ты где-то спишь?

К кому ушла ты от меня?

Не смогла быть в моем сердце?

И как узнаю я тебя,

Если решишь со мной быть вместе?

Я молю тебя, приди,

Я не хочу тебя терять навечно.

А, чертик мелкий, лучше сгни!

И уйди скорей под землю!

А ты, душа моя, услышь

Мой слабый грудный стон

И на зов, молю, приди,

Когда увижу я тот сон.

У меня внутри сейчас пусто:

Не катаются слова на качелях,

Не играют ангелы на флейтах.

Я чувствую себя словно трусом.

Вот, новый стих опубликовала Серябкина,

Поделившись со всеми душевной болью.

А я на свои стихи харкаю кровью,

Понимая, как в груди лира обманчива.

Я не могу больше превращать в чернила

Кровь, идущую от сердца по венам.

Не могу снимать кожу своего тела.

Муза обо мне позабыла.

Я все жду и надеюсь, что придет она,

Придет со своими верными псами,

Оборачивающимися в моих руках словами,

Что опять в душе забушует война.

А пока я лишь сижу на полу.

В бассейне вина купается кровь,

Раздирая до основания мне плоть.

И небо я о слове молю.

Посылаю сигналы я в небо

В надежде, что кто-то ответит,

Что кто-то меня там заметит,

Всей душой верю я в это.

Ты есть там, я это знаю.

Ты привел меня сюда за руку,

Не отдав меня черному мраку.

Без руки этой пропадаю.

Сижу, выжимаю из себя все соки,

Чтобы жизнью поделиться с людьми.

Но для кого я это делаю, Господи!

Душевные тайны никому ни нужны.

Они не могут глубже рассмотреть человека,

Останавливаются только на плоти.

Таких становится все больше век из века.

Хочется сразу ручку отбросить.

Они хотят удовлетворять лишь свои потребности,

Уходя в течение жизни к зверям.

Но все равно я пишу, не из вежливости,

А потому что моей рукой двигают ангелы.

И я сижу и пишу в надежде на то,

Что кто-нибудь это прочтет,

Что то, что для меня важнее всего,

Впитает в себя людской народ.

Сожги. Жги все, что горит.

Да, это память, твое прошлое.

Но с ним уже не можешь ты жить,

Оно закрывает тебя стенами многотонными.

Да, нельзя строить будущее без прошлого.

Но мы не сжигаем же все.

Видишь, горит только то, что не мощное.

Сильное не берет ведь огонь.

Всмотрись в огонь, что ты видишь?

Что сейчас внутри тебя тлеет?

Друзья, улицы, бессонницы ночи.

Больно. Но сердце почему-то веселеет.

Теперь посмотри-ка сюда.

Это комната того, что осталось.

Не станет пеплом никогда

То, что раньше на дне души валялось.

Но возьмешь ты здесь только одно –

Любовь, что тебя сюда привела,

И дающая поцелуем силы глоток.

Тебе лишь она одна нужна.

Ты готов отдать даже строчки,

О которых часто молил по ночам.

Может, по речам я не дока,

Но ты точно путь верный начал.

Все время тикают часы,

А я остаюсь в тени рассвета.

Все жду, когда пробьют мои,

И мир озарится моим светом,

Когда дадут мне в руки микрофон,

И разуму сердца разрешат слово

Вековое произнести перед толпой

Без всякой истерической вопли.

Я стану героем нового времени,

Но нужно, чтоб сначала прозвенели часы

Заведенного не мною будильника,

Чтобы стрелки взять для моих.

Я вернулся к тебе,

Вернулся в сиянии ночи.

Не могу без твоей любви,

Ее не хватает мне очень.

Я понял: любовь эта

Надолго в наших сердцах.

Не могу дождаться момента,

Когда вместе будем опять ночевать.

Я вернулся к тебе от любви,

Потому что сердце сказало:

«Вернись к ней или меня ты уби,

Я уже и так настрадалось».

Ты залечишь мои раны души,

Понимаешь всегда ты меня.

Не смогу я тебя отпустить,

Потому что люблю я тебя.

Открыть хочу эту бутыль сначала

И выпить прямо с дна ее,

Чтобы вино стоградусно позакипало

В крови моей от взгляда твоего.

Оркестр заканчивает последнюю орию,

И дирижер, увы, уже забыл мотив.

Но скрипач открыл вдруг ноту новую,

Старую струну омолодив.

Бабушкам пора уж выговорить все,

Что лежало так давно на сердце,

Забрать совсем чужое и отдать свое

И посидеть вдвоем, обнявшись, на скамейке.

А нам уже пора забыть дракона

И прогуляться в ботаническом саду,

Послушать ноты серебряного звона.

А бокал я уж потом допью.

Мы будем наслаждаться Барселоной

Или гулять по улица Парижа.

Ты будешь моей любимой музой,

А я стану твоим хранителем.

Мы будем загорать с тобой в Египте

Или отправимся заряжаться на Бали.

Объедем с тобою полмира,

Не сможем вернуться в Россию.

Я не смогу сказать словами

То, что постоянно кричит сердце.

Но смогу это выразить руками,

Немного отворяя дверцы.

(зд. «заповедь»)

Я не смогу нарушить слово,

Данное когда-то тебе.

Это мой собственный «Коза Ностра»,

Который не горит в огне.

Нарушу, не пойдя по пути,

Предашь меня скорей распятью.

А лучше уж сразу убей,

Не дав мне возможность дышать.

За каждым сильным мужчиной

Всегда стоит сильная женщина.

Ты придаешь мне еще больше силы,

Хотя давно могла бы уйти от этого.

Ты мой адвокат и судья.

Ты свидетель явления «Коза Ностра».

Ты взяла меня сейчас за руку,

Зная, что идти будет не просто.

Спасибо тебе за это.

Но все равно держи в руках пистолет

И всади пулю в сердце,

Когда увидишь, что ничего там и нет.