Вон тот, который с краешку,
Похожий на меня,
Летает так старательно,
А в небесах – так чудно,
И так не обязательно
Устать к исходу дня.
..
Чего ж они, сердешные,
Стремятся вверх упорно?
Чего же не сидится им
В саваннах и лесах?
Сытней там и спокойнее.
Зато вверху – просторно!
К тому ж слоновья грация -
Заметней в небесах.
Конечно, очень может быть,
Слоновьи пируэты
Разглядывать вам некогда,
Забывши про дела.
И вы не замечаете,
Как, солнышком согреты,
Над головой мотаются
Огромные тела.
Но помните, пожалуйста,
Что там не дирижабли,
Не надувные шарики,
Не метеоры тож.
А то вы испугаетесь,
Как наступив на грабли,
Когда в окно к вам сунется
Одна из этих рож!
Созданье длинношеее –
Куда там Нефертити!
С коротенькими рожками,
С полоской вдоль спины…
Не очень-то изысканно,
Уж вы меня простите.
И в плане грациозности
Милее мне – слоны.
Его, сказать по совести,
Уж было бы вернее
Назвать верстой коломенской
За эдакую стать.
И верьте, нету зрелища
Нелепей и смешнее,
Когда верста пятнистая
Надумает бежать.
И звезд, уж если попросту,
Он с неба не хватает,
Хотя он между пальмами
Виднеется на треть.
Как каланча пожарная,
Все сверху озирает.
Видней ему, конечно же,
Да что ему смотреть?
Однако есть и общее
У этого созданья
С такими индивидами,
Каким являюсь я:
Не может информация
Дойти без опозданья,
Хоть шея у создания
Длиннее, чем моя!
Уж если вы о страусе,
Я джинсы вспоминаю.
Такая вот испорченность,
Господь меня прости.
Потом – о шляпах о перьями,
Кто носит их – не знаю.
И – о цыплятах бройлерных,
В пределах тридцати.
Когда ж войдет в сознание,
Такое-растакое,
Что речь о просто страусах,
Тогда я промолчу.
Сказал бы я, что можно бы
Оставить их в покое,
Да сам, подобно страусу,
Я из песка торчу.
О птицы крылоногие,
Чего ж вы не летите?
С почти жирафьей шеею
И головой с грейпфрут,
Могли бы вы, я думаю,
Да только – не хотите.
А что до гравитации –
Так это люди врут.
Быть может, вы мне скажете,
Что курица не птица.
Да только ведь амбиции
Не тонут и в реке.
И я не чужд экзотики.
Вот вытянутся лица,
Когда, верхом на страусе,
Я скроюсь вдалеке!
Признаться, не без трепета
И даже не без дрожи
Берусь за этот скачущий,
Насмешливый предмет,
Который всем и каждому
С деревьев корчит рожи,
Причем не унимается,
Когда деревьев нет.
Предмет, конечно, так себе,
Далек от идеала.
К тому ж отбор естественный,
Естественно, не спит.
И принцип общезначимый –
Кусала и хватала –
У обезьян заметнее,
Какой бы ни был вид.
Они такие склонные
По доброте сердечной
Сокровища духовные
Бездумно расточать.
А тут, по воле Дарвина,
В сей жизни быстротечной,
В борьбе за выживание
Приходится – дичать.
О да, приматы низшие
Людьми когда-то были.
Плоды цивилизации
Им были так близки.
Потом однажды истину
Конечную открыли.
И быть людьми разумными
Им стало не с руки.
Они мудрей, конечно же,
Хоть кажутся тупыми.
Все наши достижения
Для них – близки к нулю.
И на ступеньку высшую
Мы встанем вслед за ними.
Бананы, между прочим, я
Уже давно люблю!
Вы посмотрите, граждане,
На этого удава:
Вот так бы – обмотаться бы
Вокруг чего-нибудь!
Да, про него, сердешного,
Идет дурная слава.
Кого-то там проглатывал.
Так ведь не в этом суть!
Нет, вы себе представьте-ка,
Что вы – худой и длинный.
И можно очень запросто
Свернуться колесом.
И завернуться штопором.
Проникнуть в парк старинный
И там, в вечерних сумерках,
Прикинуться бревном.
О, как удобно, господи,
Охватывать собою
Ну просто что ни попадя!..
А можно ведь и – не…
И вам, при этой гибкости,
Достанутся без бою
Все мыслимые радости –
И днем, и при луне.
Сплошные преимущества!
К чему такому – ноги?
Упреки в бесхребетности?..
Никто ведь не рискнет!
Хотя ему, наверное,
Что мы, что бандерлоги…
Когда проголодается –
Не больно разберет!
Зеленого и плоского,
С большой зубастой пастью,
Неискренне слезливого,
С хвостом, который – ох,
Вблизи его не видел я,
И думаю – по счастью,
Поскольку он в общении
Бывает очень плох.
В естественных условиях
Опасны крокодилы.
И даже их детеныши –
Такие, что привет.
Они мочалки хавают,
Они сжимают вилы,
Порою солнце красное
Глотают на обед.
Духовные искания
Им непонятны вроде –
Хоть многие двуногие
Ничем не лучше их.
Конечно, все животные
Близки родной природе.
Но что меня касается.
Я выбрал бы – других.
Берет меня сомнение,
Что выжил Чебурашка.
И что влюбился искренне
В корову крокодил.
Да, верить крокодилищу –
Серьезная промашка.
Боюсь, что эти сказочки
Он сам и сочинил!
Сказали мне в редакции,
Что надо б Утконоса
Осмыслить поэтически
И дать его портрет.
Ответил я: «Пожалуйста!
Считайте – нет вопроса!
Вам мало не покажется,
Поскольку я – поэт!»
А после я задумался.
И понял, что проблема,
Ох, недооцененная,
В дугу меня согнет.
Нехватка информации.
Ну хоть берись за Брема!
Не знаю, чем питается.
Не знаю, с кем живет.
Ах, Утконос инкогнито,
Ах, Утконос-загадка,
Почти что не засвеченный
В пластах литератур!
Ах, Утконос неведомый,
Хотя бы для порядка,
Уж вы организуйте мне
Литературный тур!
Клянусь, не пожалеете –
Увековечу прочно!
И даже если вымрете –
Останетесь в стихах.
И мне порою кажется,
Мы виделись заочно.
Мы иногда встречаемся…
И где же? В зеркалах!
Известно, респектабельность -
Завиднейшее свойство.
А он – такой насупленный,
Как будто что не так.
И вряд ли компенсирует
Изрядное геройство
Сплошные попадания
В томительный просак.
И у него, естественно,
С характером – проблема.
Но, если уж по совести,
То кто же без проблем?
Он бродит по окрестностям
Как некая эмблема
Чего-то неизбывного,
Чего – и сам не вем.
С воинственным обличием,
С извечной жаждой боя,
А приглядись внимательней -
С растерянной душой…
Особенно мучительна
Для нашего героя
Проблема застревания:
Ведь рог – такой большой.
Да, нос его внушительный
Имеет продолженье.
Факт очень символический,
Известный и молве.
Конечно, рогоносец он.
Но это украшенье
Несет с таким достоинством –
Ведь не на голове!
Коалы так медлительны,
Что даже величавы,
Поскольку не торопятся
И чужды суеты.
Ну и в своей неспешности
Они, пожалуй, правы:
В излишней торопливости –
Ни грамма красоты.
И вот висят на веточках
Сплошные винни-пухи,
Под ветерком качаются,
Но падать не спешат:
Известно, что клыкастые
К их обаянью глухи;
Не зря коалы мудрые
Так высоко висят.
Как медвежонок плюшевый –
Премилое созданье!
Ленивое, пушистое,
И выглядит смешно.
Топорщит уши круглые.
А в глазках – ожиданье.
