Таруданте
Не мог достичь я до сегодня,
О, Феникс нежная, блаженства
Служить тебе как твой невольник,
Быть может, заслужу теперь
Блаженство пред тобой склониться
И, пав к ногам твоим покорно,
Просить, чтоб руку ты дала мне
В обмен поверженной души.
Феникс
Пусть победительный властитель
Вниманье там не расточает,
Где чувствуют к нему почтенье,
Пусть цену знает он свою.
Мулей (в сторону)
Кто это видит пред собою
И сам себя не убивает,
Чего он ждет?
Царь
Владыка светлый,
Не знал я, что идешь ты в Фее,
Итак, прости, что принимаю
Тебя не с пышностью достойной.
Таруданте
Мое отсутствие могу я
Продлить на самый краткий срок;
И если, как мы предположим,
Посланник мой сюда явился,
Чтоб увезти мою супругу,
Как соизволил ты решить,
Пусть самоличное прибытье
В вину мне вменено не будет,
И пусть увижу я скорее
Свершенье счастья моего.
Царь
Во всем меня ты побеждаешь:
Твой долг тебе уплачен будет,
Ты должен быть освобожденным
От этих мыслей и забот,
И так как нам грозят войною,
Ты должен поспешить с отъездом,
Не то пересечет проходы
Прибытье португальских войск.
Таруданте
Мне все равно, я с сильным войском,
Так численны мои отряды,
Что все окрестные равнины
Как смута людных городов:
Я возвращусь во всеоружьи,
Чтоб быть твоим солдатом верным.
Царь
Мы поспешить должны, однако,
С твоим отъездом. Только в Фее
Должна прибыть сначала Феникс,
Дабы украсить этот город.
Мулей!
Myлей
Великий Царь!
Царь
Со стражей
Ты будешь Феникс провожать,
И по прибытии на место
Ты передашь ее супругу.
Мулей (в сторону)
Лишь этого недоставало
Для завершенья бед моих:
Когда меня не будет в Фесе,
Последнюю свою поддержку
Со мной Фернандо потеряет,
И будет вовсе одинок.
(Уходят.)
СЦЕНА 6-я
Улица в Фесе.
Дон Хуан, Брито и другие пленники, выносят Дон
Фернандо и сажают его на циновку.
Дон Фернандо
Кладите здесь меня, чтоб лучше
Я насладился блеском дня.
О, милосердный мой Создатель,
Как услаждаешь ты меня!
Когда многострадальный Иов
Такой же мукой был объят,
Он проклинал сиянье солнца,
Но был он во грехе зачат.
А я его благословляю,
Благоволенье Бога в нем,
И каждый луч есть возглас к Богу,
Поющий светом и огнем.
Брито
Так хорошо тебе, владыка?
Дон Фернандо
О, лучше, чем я заслужил!
Как много для меня благого
Ты, Царь Небесный, совершил.
Когда из мрачных подземелий
Я выхожу на свет дневной,
Даешь мне солнце, чтоб согреться:
Ты расточителен со мной.
Первый пленник
С тобой хотел бы я остаться,
Тебя утешить, видит Бог;
Но нужно нам идти работать
И удержать докучный вздох.
Дон Фернандо
Прощайте, дети.
Второй пленник
Горе, горе!
Третий пленник
Что может горестнее быть?
(Пленники уходят.)
Дон Фернандо
Со мной вы остаетесь оба?
Дон Хуан
Я тоже должен уходить.
Дон Фернандо
Что буду без тебя я делать?
Дон Хуан
Я ворочусь к тебе сейчас;
Чего-нибудь поесть ты должен.
Мулей, увы, покинул нас,
И нет нам более поддержки,
И должен я идти к врагу,
Но все же я пойду спокойно
И все исполню, что могу;
Хоть с невозможностью придется
Мне быть в сомнительной борьбе:
Никто не должен по указу
Напиться даже дать тебе,
И ничего не продавать мне,
За то, что я всегда с тобой.
Могли ль мы думать, что придется
Быть так караемым судьбой?
Но вот идут.
(Уходит.)
Дон Фернандо
О, если б мог я
В ком состраданье возбудить,
Чтобы хотя одно мгновенье
Еще в страданиях пожить!
СЦЕНА 7-я
Царь, Таруданте, Феникс,
Селин. - Дон Фернандо, Брито.
Селин
Великий государь, ты вышел
На улицу, где пред собой
Сейчас Инфанта ты увидишь.
Царь (к Таруданте)
Я пожелал пойти с тобой,
Чтоб ты мое величье видел.
Таруданте
Весьма ценю такой почет.
Дон Фернандо
Подайте милостыню, люди,
С мольбою нищий вас зовет,
Взгляните на меня, я болен,
Я предан тяжести скорбей,
Я, голодая, умираю,
И даже зверь между зверей
Всегда находит состраданье.
Брито
Здесь просят милостыню так:
Имейте состраданье, мавры,
О хлебе молит вас бедняк,
Святой ногою Магомета
Он заклинает вас о том.
Царь
Что веру он хранит в несчастьи
И в унижении таком,
Меня бесславит, оскорбляет.
Инфант, маэстре!
Брито
Царь зовет.
Дон Фернандо
Меня? Ты обманулся, Брито,
Не от меня он слова ждет:
Я не Инфант и не маэстре,
Я труп его, лишенный сил;
И я с землей соприкоснулся;
Инфант, маэстре - прежде был,
Не так мое названье ныне.
Царь
Коль быть Инфантом перестал,
Ответь мне просто как Фернандо.
Дон Фернандо
Теперь, хотя б с земли я встал,
К твоим ногам паду покорно.
Царь
Ты тверд в решении своем.
Смиренье это или храбрость?
Дон Фернандо
Поклон раба - перед Царем.
И так как я твой раб, и так как
Я нахожусь перед тобою,
С тобою говорить я должен:
Внимай, властитель мой и Царь.
Ты Царь, промолвил я, и если
Иной закон тобою правит,
Так беспредельна, так могуча,
Пышна божественность царей,
Что безусловно порождает
Она душевное величье;
И ты с великодушной кровью
Таишь способность сострадать;
Не только меж людей, но даже
Среди зверей названье это
Так властно, что закон природы
Ему покорствовать велит;
Так в разных книгах мы читаем
О первобытных общежитьях,
Что лев, могучий царь животных,
Когда нахмуривает лоб,
На нем встает короной грива,
Но он проникнут милосердьем,
Того, кто перед ним склонился,
Не растерзал он никогда.
В соленых пенных брызгах моря
Дельфин, властитель рыб, с короной
Серебряной и золотою
Из светло-синей чешуи,
Не раз, во время сильной бури,
Спасал на сушу погибавших {1},
Чтоб море их не поглотило.
Могучий реющий орел,
Которому воздушный ветер
На голове взбивает перья {2},
Царь птиц, приветствующих солнце,
Исполнен высшей доброты,
Чтоб человек не выпил смерти,
Которую жестокий аспид
Сокрыл во влаге серебристой,
К кристаллам примешавши яд,
Своими сильными крылами
И клювом возмущает воду.
И меж камней и меж деревьев
Мы видим той же власти знак:
Покрытый нежною коронкой,
Гранат, властитель над плодами,
Меняет цвет, когда отравлен,
И, погашая свой рубин,
Мерцает сумрачным топазом,
С оттенком обморочно-бледным.
Алмаз, перед которым силу
Теряет даже сам магнит,
Ему на верность присягая,
Так благороден, что измену
Хозяина изобличает,
И если раньше пред резцом
Он был непобедимо твердым,
По совершении измены
Становится как бы золою.
Так если меж зверей и рыб,
Меж птиц, камней и меж растений
Величье царское являет
Свою способность к милосердью,
Несправедливо, государь,
Чтоб меж людей она исчезла:
И для тебя не оправданье
Отличье твоего закона,
Бесчувственность везде одна.
Я не хочу тебя растрогать,
Чтоб ты, слезам моим внимая,
Дал жизнь мне царским состраданьем,
Я не прошу тебя о ней;
Я знаю, умереть я должен
От этой тягостной болезни,
Мои омрачены ей чувства,
Все тело от нее - как лед.
Я сознаю, я ранен смертью,
И чуть скажу какое слово,
Я чувствую, мое дыханье
Как острой шпаги лезвие.
Я знаю, наконец, я смертен,
И нет мгновений достоверных;
По этой-то причине разум
Устроил гроб и колыбель
Похожими по внешней форме,
Похожими по матерьялу.
Когда кого-нибудь мы просим,
Мы руки складываем так
И поднимаем их; когда же
Хотим мы что-нибудь отбросить,
Мы то же делаем движенье,
Но опускаем руки вниз.
Когда рождаемся мы к жизни,
То в знак того, что мир нас ищет,
Он в колыбель нас принимает,
Которая открыта вверх.
Когда же презреньем или гневом
Он пожелает нас отбросить,
Он вниз тогда роняет руки,
И тот же самый инструмент
Меняет смысл при той же форме,
И, сохраняя ту же сущность,
Что было кверху колыбелью,
То книзу превратилось в гроб.
Так близко мы живем от смерти,
Так тесно при рожденьи нашем
Сливаются, черта с чертою,
И колыбель и ложе мглы.
Чего ж он ждет, кто это слышит?
Кто это знает, что он ищет?
Не жизни, в этом нет сомненья,
А смерти: я о ней прошу;
Пусть небо даст мне исполненье