что-нибудь пойму?
В ней всё. И давние картины детства
Мне душу согревают до сих пор.
А их изобразительные средства -
Теперешней суровости укор.
И это прошлое, и этот миг, я знаю,
Живут, и будут жить до роковой черты.
Ну а пока, букет мечтаний собираю
Таких же хрупких, как замёрзшие цветы.
Как хорошо, что у меня был брат.
Я так его любил и им гордился.
Расстались мы лет пятьдесят назад.
А в детстве я за ним, как хвостик вился.
Сейчас смешно мне даже вспоминать,
Как верил, что в Амур вплыла акула.
И надо брата от неё спасать.
Четыре года мне тогда минуло.
Была послевоенная пора.
Везде разруха, люди выживали.
А во дворах играла детвора,
Ведь мы тогда другую жизнь не знали.
Брат был организатором затей,
Походов, игр, рискованных занятий.
Он никогда не предавал друзей.
Сам получал, по полной, без изъятий.
Таким он оставался и потом.
Во взрослой жизни тоже крепко били.
Ни перед кем не гнулся он прутом.
Товарищи за то благодарили.
Вот и сейчас, когда его уж нет,
Мне мысль о нём всё также душу греет.
Из детства от него доходит свет,
И в небесах, над нами, кто-то реет.
Памяти
Егорова Георгия Валентиновича –
брата моей жены
Он годен был к нестроевой,
Но попросил направить в бой.
Два с лишним года воевал,
И письма матери писал.
Сто девять писем предо мной,
Из них восстал он, как живой.
Солдат, наверно, и не знал,
Что летопись войны писал.
На треугольниках печать,
Цензуре было, что читать:
«Недавно принял первый бой,
Но страха не было со мной».
В другом – «…в болото вмёрзли мы.
Лютее не было зимы».
«Был ранен. В госпитале я.
Мне пишут школьные друзья».
«Вас не увижу. Очень жаль.
Сестре бы показал медаль.
Она даётся «За отвагу».
Идём вперёд, назад – ни шагу».
«Нельзя же вам так голодать!
Хоть было б, что-нибудь продать».
«Лежу в окопчике, пишу…
Затишье кончилось. Спешу»
«Коленки-то болят всегда.
Да вам ведь тяжко. Вот беда!»
«Отец убит, а ты держись.
Две дочки есть и я. Крепись!»
«Гуляет смерть, идёт война.
Я всё прочувствовал сполна».
«Опять я ранен, и в тылу.
Здесь музыка, как на балу…
Гармонь ты не спеши продать.
Ещё надеюсь поиграть».
«Танкистом не успел я стать,
Теперь катушки мне мотать.
Да я готов тянуть и связь,
Лишь бы скорей прогнали мразь».
«Три дня на марше. День и ночь
Мы гоним эту сволочь прочь».
«За Минском, как метла прошла:
Дома все выжжены дотла.
А в Латвии дома видны,
Как будто не было войны».
«Теперь я не могу стрелять,
Но получается писать».
«Победа, видимо, близка.
Дожить бы. Снова в бой. Пока!»
«Не удалось довоевать.
Домой я еду умирать».
………………………….
Бойцы прошествовали ввысь.
Отцу и сыну поклонись.
Только в сравнении можно понять,
Что пережили отец мой и мать.
В начале тридцатых прошлого века
Друг друга нашли эти два человека.
На Дальний Восток устремились они,
И вихрем событий наполнились дни.
Романтика строек, и духа подъём.
Они молодые, и всё нипочём.
Но скоро и их жизнь взяла в оборот.
Шли годы репрессий, замкнулся народ.
Тихо сотрудники вдруг пропадали.
– Это-враги, – им потом объясняли.
Репрессии те чудом их обошли,
Но душу и сердце они обожгли.
В Красную Армию папу призвали,
Долго они вдоль границ кочевали.
Тогда-то и мы появились на свет.
Но дети не чувствуют тягот тех лет.
Когда мне родиться настала пора,
В семье уже были и брат, и сестра.
С тремя малолетками мама одна
Всю тяжесть невзгод ощутила сполна.
И всё на горбу, и в жару, и в мороз.
Душа онемела, и не было слёз.
И всё же сплотилась вся наша страна,
Когда и до нас докатилась война.
Мне было четыре, и я уже знал,
Что папа на фронте с врагом воевал.
А мама обстрелов ночных опасалась,
И часто в окопе семья укрывалась.
Были убежище, эвакуация.
Прятались все, если шла авиация.
Потом возвращение к нашим домам.
А что там, на фронте? Ни весточки нам.
Вновь ночью в окопе под мелким дождём
Мы зябнем, стрельбы окончания ждём.
Вдруг грохот, всё небо от пуль засветилось.
Узнали потом, что война завершилась.
Но сколько людей не вернулось домой.
А мы были рады – отец наш живой.
Я помню, танкисты нас обнимали.
Из люков галеты нам раздавали.
По пыльным дорогам тянулись войска.
Победа! Победа! Но жизнь не легка.
Скудный паёк, дни тяжёлыми были.
Но и тогда детям радость дарили.
Подарки вручили и нам в новый год,
Хоть бедствовал всюду великий народ.
Мелом на спинах мы номер писали,
В очередях так за хлебом стояли.
А мама опять билась дома одна.
Не знаю, как всё успевала она.
Как только одно место мы обживали,
Так снова куда-то отца посылали.
И мы с ним мотались везде по стране,
Пока не осели в Крыму, в тишине.
Невзгоды тех лет не смогли их согнуть.
Отец наш внезапно закончил свой путь.
Он Родине честно и верно служил,
В суровые годы романтиком был.
А мама продолжила путь по стране,
С Востока на Запад, к чужой стороне.
Жила в Черновцах, что почти у границы.
Я редко туда наезжал из столицы.
С моею сестрой неразлучно жила,
И там, на руках у неё, умерла.
Годы прошли, я стал старше отца.
Жизнь их видна от начал до конца.
Они сохранили страну и детей.
В них море энергии, сгусток страстей –
Такою вот яркою жизнь их была.
За них говорят их большие дела.
А нынче предатели власть захватили.
Что создано было, всё враз растащили.
От мощи страны уже нет ничего.
Без войн и нашествий – обидней всего.
Так разве достойны мы чести отцов,
Коль терпим у власти таких подлецов?
Жируют холёные мордовороты,
И нету героев, свести чтобы счёты.
Из прошлого смотрят отец мой и мать.
Что с нами случилось, не могут понять.
И я перед ними
