принёс,
А облако, словно насос,
Воды ни капли не пролило,
И в миг ведро опустошило.
– Ещё! Ещё! – пролепетало. –
Ещё неси! Ещё! Мне мало!
Антон ведро своё схватил
И к озеру засеменил.
Принёс ещё, но было мало,
Хоть облако и оживало,
Оно уже не трепетало,
И потихоньку подниматься стало.
Антон без устали носил,
Но вскоре выбился из сил.
Последнее ведро принёс
И словно бы к земле прирос:
– Я больше не могу! Прости!
Прощай! Счастливого пути! –
Антон рукою помахал
И от усталости упал,
Не в силах на ноги подняться,
Чтоб хоть немного отдышаться.
Но прежде, чем подняться в небо,
Оно вскричало:
– Где б ты не был,
И сколько б не пришлось мне жить,
Я никогда не перестану,
И не подумай, не устану,
Тебя за всё благодарить!
Антон смущённо улыбался,
Затем с земли сырой поднялся
Встряхнулся, и без лишних слов,
Шатаясь, к шалашу пошёл.
Меж тем, совсем уже стемнело.
Собралась к вечеру гроза.
Всё громыхало и гремело.
Ни зги не видели глаза.
Признаться, очень страшно стало,
Теперь один на свете ты.
И стрелы молния метала
С небесной грозной темноты.
Антон в шалаш быстрей забрался.
Не стоит на грозу смотреть.
Промокнуть очень он боялся,
Простыть, промёрзнуть, заболеть.
И вовремя! Дождь разразился!
С небес поток воды упал.
Побушевал и прекратился,
И вновь в лесу покой настал.
Антон, конечно, удивился.
Ведь запросто промокнуть мог.
Но, всё-таки, приободрился.
Хорош шалаш! Он не промок!
Антон заснуть уже хотел,
Но кто-то спать ему мешал.
Он поворочался, присел.
Не выдержал, сердито встал.
И выбрался из шалаша.
Стал обходить его снаружи,
И там рыдающего малыша
У задней стенки обнаружил.
– Ты кто такой? Откуда взялся? –
Рассержено спросил Антон. –
Как ты вообще здесь оказался? –
Никак не мог уняться он.
– Простите! Я прошу! Простите! –
Сквозь слёзы мальчик попросил. –
Я умоляю! Приютите!
Я вовсе выбился из сил!
Не знаю, как здесь оказался.
Я дома был сегодня днём.
С утра там с мамою ругался
И вдруг очнулся под дождём!
– Ах, так! Ну, что ж! Тогда понятно.
Ну, что разлёгся? Проходи!
В одежде мокрой неприятно.
Обсохни! В уголок иди!
Там ветра нет и потеплее.
Считай все беды позади!
Иди! Не бойся! Будь смелее!
И коль засну, то не буди! –
Антон мальчишку пригласил.
Тот плакать сразу перестал.
Откуда-то набрался сил,
Стремглав под крышу забежал.
Антон за ним переступил порог.
Ему-то мокнуть не пришлось.
На ложе мягкое прилёг,
Закрыл глаза, но не спалось.
А рядышком малыш лежал,
Но помаленьку стал вертеться.
И вдруг зубами застучал.
Наверное, не мог согреться.
Антону это надоело.
Хотел мальчонку отругать.
Ему до этого нет дела!
Пусть просто не мешает спать!
Но что-то в сердце шевельнулось,
И сделал он, что не хотел.
Рука дрожащего коснулась
И он мальчишку пожалел.
Антон отчаянно смутился.
Почувствовал, как покраснел.
И от смущенья возмутился.
Отдёрнуть руку захотел,
Но как он не сопротивлялся,
И сам того не мог понять,
Всем телом к малышу прижался,
Чтоб дрожь от холода унять.
И вдруг…Ура!!! Случилось чудо!
Тепло пришло, не весть откуда.
Шалаш вдруг светом озарился,
Малыш в Ермила превратился,
Антошка дома очутился,
Но ничему не удивился.
– Ну, вот, – с тоской подумал он, -
И кончился мой чудной сон!
– Антон! Сынок! Пора вставать!
Не то ты можешь опоздать!
Вставай и застели кровать!
Умойся! Не забудь позавтракать!
Мне было жаль тебя будить,
Но скоро нужно уходить! –
Зайдя к нему, сказала мать.
И, не смотря на всё терпенье,
Которое хранила мама
Для утреннего пробужденья,
Сегодня не случилась драма.
Антошка не заныл привычно.
Без прекословий тут же встал.
И что совсем уж необычно,
Вдруг мать свою поцеловал.
Она настолько удивилась,
Что этих чувств не передать,
От счастья даже прослезилась
И села к сыну на кровать.
Опомнилась и тут же встала.
В ответ его поцеловала.
– Я на работу побежала, -
Смущаясь, отроку сказала,
Слезу смахнула и ушла.
Такие-то вот, брат, дела.
Как только дверь за ней закрылась,
Она в обложку превратилась.
Я книгу бережно обнял,
Её к груди своей прижал,
И к морю синему пошёл.
О чём мечтал, я всё нашёл!
На этом сказке и конец!
Кто прочитал, тот – молодец!
Как волчонок Гав хотел стать самым главным или
почему собаки лают
Любимому внуку Илье посвящается
– Таня! Ты знаешь, сколько времени? Заканчивай свои игры, и укладывайся в постель! И никаких возражений! – сказала мама.
Танюша знала, что мама её очень любила, но была строгой, поэтому спорить с ней не имела никакого смысла.
– Хорошо – согласилась Таня. – А ты расскажешь мне сказку перед сном?
– Доченька! В следующий раз. Извини, но у меня ещё столько дел! – ответила мама. – Понимаешь?
– Понимаю, – вздохнула Таня. – Была бы у меня бабушка, обязательно почитала бы, – грустно проворчала она, когда мама вышла из детской.
Ну, да что ж тут поделаешь? Не было у Тани бабушки. А на нет, как известно, и суда нет! Навела порядок на столе, умылась, почистила зубки, пожелала родителям спокойной ночи, разделась, залезла под одеяло и закрыла глаза. Полежала какое-то время, но спать не хотелось. Совсем. Бабушку хотелось. Добрую и ласковую. И чтобы она перед сном читала сказки. Только подумала об этом, как услышала ворчливый старческий голос:
– Ну, посмотри ты на неё! Завтра в школу, а она не спит!
Таня оторвала голову от подушки и не поверила своим глазам – рядом с кроватью в большом кресле, которого у них отродясь не было, сидела старушка. Маленькие круглые очки непонятно как держались на самом краешке носа. В руках мелькали вязальные спицы, на которые она совсем не смотрела. Она смотрела на Таню. Смотрела и улыбалась.
– Вы кто?
– Аль не видишь? – хитро спросила старушка. – Кого хотела, того и получила. Бабушка я твоя, Матрёна.
– А вы мне не снитесь?
– Может и снюсь! – хихикнула старушка. – Да только какая разница?
– Большая, – не согласился девочка. – Сегодня вот пришли, а завтра не придёте. А может больше и вообще никогда не придёте. Вот и вся разница.
– Ну, за это ты, голубушка, не беспокойся! Никуда я теперь от тебя не уйду. Но только, чур, между нами уговор будет. Выполнишь и я всегда буду рядом, а нарушишь, так и не жди меня больше.
– Какой уговор?
– Никто не должен знать, что я у тебя есть.
– Совсем-совсем?
– Совсем-совсем!
– Даже мама с папой?
– Даже они!
– И подружка моя Наташка?
– Никто!
– А если я нечаянно проговорюсь? Тогда что?
