Эдуард Вениаминович Лимонов известен как прозаик, социальный философ, политик. Но начинал Лимонов как поэт. Именно так он представлял себя в самом знаменитом своём романе «Это я, Эдичка»: «Я — русский поэт».
О поэзии Лимонова оставили самые высокие отзывы такие специалисты, как Александр Жолковский и Иосиф Бродский. Поэтический голос Лимонова уникален, а вклад в историю национальной и мировой словесности ещё будет осмысливаться.
Вернувшийся к сочинению стихов в последние два десятилетия своей жизни, Лимонов оставил огромное поэтическое наследие. До сих пор даже не предпринимались попытки собрать и классифицировать его. Помимо прижизненных книг здесь собраны неподцензурные самиздатовские сборники, стихотворения из отдельных рукописей и машинописей, прочие плоды архивных разысканий, начатых ещё при жизни Лимонова и законченных только сейчас.
Более двухсот образцов малой и крупной поэтической формы будет опубликовано в составе данного собрания впервые.
Читателю предстоит уникальная возможность уже после ухода автора ознакомиться с неизвестными сочинениями безусловного классика.
Собрание сопровождено полновесными культурологическими комментариями.
Публикуется с сохранением авторской орфографии и пунктуации.
В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
class="v">На пыльном теле плит…
Тогда я поклонюсь неловко
И по забытому — губами
Скажу «Салют»
Ответишь робко…
И мы пойдём опять одни
Ты шла навстречу
Ты светилась
Ты может со звезды свалилась
Но должен я пройти
А ты опять в чужую школу
«Но я останусь розово-холодным…»
Но я останусь розово-холодным
За высшими поступками следя…
В метельном свете — среди сцен огромных
Водя нелепой тенью по стене
Я вызываю ряд видений тёмных
И тайна строгая дрожит во мне…
«Как пахнет сырое дерево……»
Как пахнет сырое дерево…
И дождевая вода…
И весенние тополя…
Но приходит беда
И пылится земля
Но приходит разлука
И стынут руки
Какая уж тут любовь
Я не разобрался не понял
Не просил надо было просить
Не бросился в погоню
Когда стала ты уходить
Ты каждый день отдалялась
Нашёптываниям поддаваясь
Тебе говорил он умный
Но что его умного ждёт
Никто не может поручиться
Что будет с ним через год
Никто не знал верно
А может положат вновь
В больницу для слабонервных
В объятия докторов…
Или уйду по подъездам
Проклятые песни петь
По целым неделям нетрезвым
И прямо в глаза не смотреть
Я бросил бы вас всё равно
Красивая мамина дочка
И мама была права
«Можно все ночи подряд просиживать…»
Можно все ночи подряд просиживать
Писать неживое, писать злое
Что ты не согласна на хижину
Теперь-то уже после драки
Я понял раня мозги
Что есть родители, есть дворы
Соседи старухи и стариков
Безжалостные скелеты
И ты ни ко мне, не врозь
А так только — руки-плети
И тысячи разных просьб
Уйди приходи… останься…
Мама… я рядом с мамой
Сравненье не в пользу — Таня
Ты вечно любить не мог бы
Да я остаюсь
Да я в осень
Не мог не могу любить
«Яблоневый дом… Яблоневый дом…»
Яблоневый дом… Яблоневый дом
Комнаты покинуты пустые…
Мы по стенам тихо проплывём —
Тени неуклюжие большие…
Мы ночами чутко прошуршим
Древними ногами…
Зеркала застывшие
Поймают
Наших лиц неровный серый мир…
Из всех книг которые читали
От людей аптек и тишины
Мы давно все тайны разузнали
Оттого зрачки затемнены
Не обрадует своим испугом
Яблоневый дом
Мы проходим мерно друг за другом
Каждый с жёлтым фонарём
И огонь нелепый прикрывая
От жестоких сквозняков…
Каждый неумело повторяет…
Гибнуть и пытаться я готов
«Когда другие так вращаются…»
Когда другие так вращаются
Все в центр комнаты
Другие тоже обольщаются
Мы все умны
А жизни попросту кончаются
Средь тишины
Учитесь бедными студентами
Счастливыми профессорами
Вас много ходит рядом с Ленками
И каждый будто он один
Одеться помодней старается
И умничает и кривляется
И песни учит и стихи
Всё женщинам предназначается
Мы чудаки…
А нужно взять мысли
Цедящие это…
И даже в праздник
Сидеть неодетым
У самой аптеки
И думать о маге
Ещё о Востоке ещё о бумаге
Шуршащей летящей по мостовой
Хотя бы я один не такой
Как все остальные
Праздник парад
Я давно пьяный…
Другому я рад…
Что глиной запахнет
Моя мастерская
И женщина будет стоять живая
Спасая её от холода
Буду давать вино…
Я большая пешка
В злых чужих руках
Двигаются пешки
В соломенных полях
А рядом чёрная земля
Иные клетки
Народ чужого короля
Готов упасть…
Лишь только б он — король
Смог власть
Распространить и в наши
Соломенные угодья
Не жаль ни своих ни чужих
Пусть половина ляжет
«По дороге уходят на войну…»
По дороге уходят на войну
Серые солдатские ряды
Тусклой опечаленной змеёй…
С песнями а чаще и без них…
Матери стоят в платочках старых
Плачут прикрывая глаз отчаянье
Сапоги устало глину топчут
Глину опечаленных дорог…
Скрипки поют
Что мы только знакомы
Робко встречаясь расходимся
Я бездомный
И ты — раскосая
Сегодня прошли шумя и болтая
Делая весёлый вид
Но ко всему привыкла Сумская
Ничего её не удивит…
И люди — пройди голым даже —
Посмотрят и отвернутся
Чтобы они были в раже
Нужна революция…
Мои слова переживать
Дано другим
А мне писать
И крик бросать
И руки робко простирать
К рукам чужим
Давайте обменяемся теплом
Я вам своё отдам
Но ты ведь незнаком
Всем этим женщинам
И мужикам
Они не примут трепет
Не поймут
И скажут он сошёл с ума
За докторами побегут
Все, даже мать…
И поместят опять в больницу
За окнами трава егозит
На этот раз не будет близкой
Чтоб приходила говорить…
Вот так кончаются порывы
Стремления вперёд других
Я сумасшедший сиротливый
Сижу возле окна
А осень тянется и длится
