К * * *
Прямая, стройная, со строгими чертами,
С улыбкой странною в углах сомкнутых уст,
Вы в храме молитесь порою между нами,
И храм, когда Вас нет, для многих странно пуст…
Что в глуби Ваших глаз? – их взгляды так бездонны,
Ночная тень ли в них, иль утра свет и синь,
Но веет мне от них спокойствием Мадонны,
Душевной ясностью подвижниц-инокинь…
Скорбите ль Вы о чем, полны ли Вы тоскою,
Воспоминанья ли тревожат Вас порою, –
То мне неведомо, но я молюсь за Вас…
Примите этот стих и не судите строго.
О Вас я думаю всегда, как и сейчас;
Я мало знаю Вас, но я люблю Вас много.
Мне снился милый сон. Далекая луна
Свой бледный поцелуй мне с неба посылала,
И в комнате цвели и тьма и тишина,
И мне мечта моя с улыбкой рисовала
Твой тонкий силуэт у синего окна…
Там, за окном, вверху, как искры от костра,
Ночь рассыпала звезд немые мириады,
Манила ночь к себе, загадочно-остра,
И стали близки мне небес далеких взгляды,
И показалось мне, что ты – моя сестра…
Я был без сил в тот час в своем тяжелом сне;
Подняться я не мог, чтоб быть к тебе поближе;
Я видел профиль твой задумчивый в окне
И прошептал тебе: Сестра моя, приди же!
И ты услышала, и ты пришла ко мне…
О, близость глаз твоих! о, нежность милых рук!
Ты головы моей коснулась с тихой лаской,
И был твоих речей мне так отраден звук,
Что показалась жизнь сверкающею сказкой,
В которой, как в огне, растаял мой недуг…
И расступился вдруг пред нами сонм теней,
Развеянный твоим лучисто-нежным взглядом,
И стала радость мне понятней и светлей,
И в старом кресле я сидел с тобою рядом,
С тобой, желанная сестра души моей!..
И светел сумрак был, и пела нам луна,
И мы делились всем, что жило в сердце тайно,
И ласковым речам внимала тишина,
И мы не ведали, что это всё случайно,
Что это всё мираж обманчивого сна!
Прости, мой грустный друг, прощай!
Не мучь меня своим призывом
И лаской глаз не зажигай
Мечты о времени счастливом.
Промчались дни, когда душа
Моя родной души искала,
Желать и чувствовать спеша,
Надеясь жизнь начать сначала.
Прошли те дни. Уж я не тот,
Уж не к мечте моя дорога
В степи мирской меня ведет,
А в край, где слез и горя много…
Я не жалею прошлых дней;
Пусть счастье в вечность отлетело!
За Музой бледною моей
В немую даль иду я смело.
Иду, куда моя стезя
Ведет меня неумолимо;
Мне завернуть к тебе нельзя,
Но без тоски пройду я мимо!
Как мчится в полдень лань напиться
К потоку, так моя душа
Не устает к тебе стремиться,
Пить ласку слов твоих спеша.
Но, знаешь, лань воды напьется
И мчится далее она,
Моя ж душа не оторвется,
Пока не выпьет ласк до дна!
Немало дней о том скорбя,
Что жизнь твоя течет бесславно,
Что злобы тьма гнетет тебя,
Я разгадал тебя недавно
Я понял вдруг: ты – тень чужих
Надежд, мечтаний, дум, страданий,
И нет в тебе ни грез своих,
Ни чувств, ни взглядов, ни желаний.
Ты – сборник вырванных листов
Из сотни книг, во всем различных;
Ты – узел, связанный из слов,
Тебе чужих и непривычных.
Обманчив твой кипящий вид,
Ты даже в страсти неподвижна,
Твой смех надуманно звучит,
Любовь твоя темна и книжна;
В любви готова ты страдать,
Дойти до крайнего обмана,
Чтоб героине подражать
Тобой прочтенного романа.
Скажу еще, что облик свой
Сменять умеешь ты в мгновенье,
Что слов твоих поток живой –
Намеков мучащих сплетенье.
Скажу, пред правдой не греша,
Что даже скорбь твоя подложна,
И, если есть в тебе душа,
Она пуста или ничтожна!
К тебе, далекой, но всё родной,
Но всё желанной, я стремлюсь!
Мечтой усталой, душой больной
Тебе, как прежде, предаюсь!
Забудь мгновенье, когда я вдруг
Тебя покинул, чтоб найти
Дорогу к славе… Прости мне, друг!
Устал и сбился я с пути.
В житейских битвах растерял
Свои все силы и мечты,
Но не нашел я, чего искал,
И рвусь к тебе из темноты…
Гонимы бурей, так корабли
Спешат к отчизне повернуть,
Забыв о блеске чужой земли,
Что их взманила в дальний путь.
ИВАНУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ П. (сонет)
Расплавив золото, берут его из горна,
Струею в формы льют сверкающий металл
И жидкость стынет там, изгибам форм покорна,
Преобразуясь в них, то в перстень, то в бокал.
Но в форму мысль облечь трудней, – она упорна,
Расплавить нелегко ее живой кристалл,
Она всегда вольна, причудлива, узорна,
Как пена бурных волн, как пламя и коралл.
Струю мятежных дум вливал я в формы песен,
Но формы гнул и рвал безудержный поток,
Как вешних гроз порыв, свободен и чудесен.
Мечтам преграды нет, традиций круг им тесен,
И, как из-подо льда – подснежника цветок,
Они встают в стихах, ломая формы строк.
ЕВГЕНИЮ ФРАНЦЕВИЧУ Ш. (сонет)
Ребенком я любил сбирать в лугах цветы
И рвал их все подряд, не различая,
И каждый для меня был полон красоты –
Фиалка, тмин и шишка молочая…
На зовы грез стихами отвечая,
Я юношей вносил в тетрадь свои мечты
Рядами мерных строк, не замечая,
Что многие темны, что многие пусты…
Я Вас благодарю за то, что отличать
Живую мысль от ветоши и гнили
И явь от снов меня Вы научили,
Как много лет назад меня учила мать
С куриной слепотой не путать повилики,
С дурманом не мешать фиалки и гвоздики…
Да, Бог венчал тебя венцом,
Венцом – ценней и ярче злата,
Нарек пророком и певцом
И одарил тебя богато
Живым огнем крылатых слов,
Фантазий звучных, ярких снов…
Но блеск венца ты заслонил
Убором пестрым с бубенцами,
Кривляньем титул свой затмил
И песни – пошлыми словами,
И, осквернивши Божий дар,
Уж не пророк ты, а фигляр!
Напрасно Далевский словарь неутомимо
Ты изучал до тонкостей больших, –
С презрением проходит Муза мимо
Твоих стихов напыщенно-пустых.
ТеньТредьяковского тебя усыновила,
Пиитою из гроба нарекла,
В твои стихи тумана напустила
И в жертву речь родную обрекла.
Вы написали нам к Любви призыв святой
И революции солдатской очерк.
Какой в поэме вашей слог живой!
Какой у вас великолепный почерк!
Картины яркие, но мало крови в них;
Теперь на нервы нам лишь кровь влияет!
Побольше крови влейте в каждый стих,
Пусть каждый стих за сердце всех хватает!
Ругательства солдат нас могут оскорбить,
Читая их, все морщатся брезгливо!
Нельзя ль солдат заставить говорить
Почтительно, изящно и красиво?
Потом, не слишком ли уж кроток ваш Христос?
Не слишком ли в Нем много снисхожденья?..
Критерий ваш для нас еще вопрос,
Но почерк ваш – ну прямо загляденье!
Так идут державным шагом…
