Ознакомительная версия.
Когда он играл на цитре,
Когда извлекал созвучья,
Он был, как пион, прелестен,
Изыскан, как ткань из шелка.
Когда он в борделе грязном
Со шлюхою утомленной
И так, и вот так, и этак…
Короче, смотреть не стоит.
Все эти три человека
Друг друга и знать не знали,
Не встретились, не столкнулись,
Хоть жили в едином теле.
Дай бог нам в надежде пылкой
На звуки прекрасной цитры
Не встретить рубаку-парня,
Чьи пальцы железа крепче.
Дай бог нам в мечтах о бое,
О звоне мечей и сабель,
Не встретить того, который…
И шлюхой не стать в борделе.
«Аргументом по роже хлоп …»
Аргументом по роже хлоп,
И закончен поток вранья:
Ну конечно же, ты холоп,
Ну конечно, холоп не я!
Как ни ерзай, как ни ершись,
Ты воняешь, а я душист:
Ну конечно же, ты фашист,
Ну конечно, не я фашист!
Я и совесть, и ум, и честь,
Ты зараза, и конь твой блед,
У меня даже справка есть,
У тебя даже справки нет!
«Вы видели, как мы им врезали?…»
Вы видели, как мы им врезали?
Не видели? Значит, послушайте.
Мы пьяному дали и трезвому,
Мы скверному дали и лучшему,
Мы сняли шикарное видео,
Мы принцы, мы мачо, мы боги, мы…
Вы в курсе, как мы их обидели?
Не в курсе? Сосите, убогие!
«Не дурь, не ошибка, не поза …»
Не дурь, не ошибка, не поза,
Не сон, не космический бред:
«Вот это говно нам на пользу,
Вот это говно нам во вред…»
Сидит сортировщик в сортире,
Печется о правильном мире.
Говорят, такое время,
Говорят, вина не наша –
Не укропа, так еврея,
Не Хохляндия, так Раша,
Неприлично быть добрее,
Недостойно быть мудрее…
Говорят, такое время,
Мы-то ангелы, но время!..
Отче наш, отец небесный
Над Голгофой и Синаем —
Мы ведь ангелы, не бесы,
Мы за дело распинаем.
Лисице бог послал кусочек сыру
И полкило говяжьего мосла.
Ворона в крик: «Хоть Господа не славь!
Мне голодно! В гнезде темно и сыро!..»
Ворону бог послал.
«Шакал – не худший из зверей …»
Шакал – не худший из зверей,
Нам скажет агитпроп,
Ведь не пиндос и не еврей,
Не ватник, не укроп,
Не сталинист, не либераст —
Ах, агитпроп! На все горазд!
Как он воспел тебя, шакал!
Теперь возьмем-ка ишака…
«Пускай зубами враг скрежещет …»
Пускай зубами враг скрежещет,
Пускай судьба со мной строга —
Всегда я падок был на женщин,
Увижу – падаю к ногам.
В паденье том, щекой алея,
Отринув всё, забыв про всё,
Не оставался на земле я,
А был на небо вознесён.
И вот, обременен годами,
Матёр, как древний баобаб,
Я до сих пор – внемлите, дамы! —
При виде вас в коленках слаб.
Олег Ладыженский
Для романа Г. Л. Олди «Побег на рывок»
Колесницы судьбы
Эти фрагменты пьесы Луиса Пераля, персонажа романа «Побег на рывок», стали контрапунктами к основному повествованию романа. Возможно, однажды пьеса найдет свое законченное воплощение…
Король:
Вчера казалось нам, что мы есть мир,
Вчера казалось мне, что я есть мы –
Дано монархам властвовать людьми,
Но нет, не нам свет отделять от тьмы!
Народ:
Мы – лишь пылинка в замысле Творца.
Досмотрим же спектакль до конца!
Кончита:
За что же не любить профессоров?
Федерико:
За знания.
Кончита:
Ты к знаниям суров!
Федерико:
Суров не я, судьба куда суровей!
Она глядит на мудрых, сдвинув брови:
Что знает наш профессор, тем не мене,
Давно известно детям в Ойкумене!
Ведь там, за мрачной чернотой небес
Им знания подкидывает…
Кончита:
Бес!
Федерико:
Ну, я б сказал – прогресс. Но ты, дитя,
С сей рифмою расправилась шутя!
* * *
Живоглот:
А если вы доплатите, сеньор,
То я клянусь, что эту вот дубинку
Ему засуну аж по серединку —
И знаете, куда?
Мордокрут:
Ты плут и вор!
Молчи уж лучше! Мне, сеньор, подбросьте
Хоть полэскудо! О, Господни кости!
Да я клянусь, что мой свирепый кол
В него войдет настолько глубоко,
Что он, мерзавец…
Ухорез:
Оба дураки!
Доплачивать сеньору не с руки!
Но если, вы мой бравый господин,
Поставите кувшинчик мне один,
А лучше, два – я вашего поэта
Своею палкою сживу со света.
Да чтоб мне перед Богом отвечать!
Да чтобы я сгорел…
Маркиз:
Всем замолчать!
У вас сверх меры чешутся колы?
Друг дружке почешите их, орлы!
Я вам плачу, чтоб били не спеша,
И больше не накину ни гроша!
* * *
Федерико:
О, Ойкумена – та ушла вперед:
Чиновник здесь берет, там не берет!
Санчо:
Не может быть!
Федерико:
Представьте, может быть!
Ну как мне Ойкумену не любить?
Мы ездим по земле, они летят
По небу, мы плывем, они ныряют,
И не навозом землю удобряют,
А чем хотят…
Санчо:
А чем они хотят?
Федерико:
Не знаю, чем, но точно не навозом!
Мы терпим зной, привычны мы к морозам,
У них же дует кондиционер,
И у погоды нет плохих манер,
Поскольку их мгновенно выдувает!
Санчо:
Так не бывает!
Федерико:
Еще как бывает!
У нас, куда ни плюньте, грубый труд,
У них же труд весь интеллектуальный!
Санчо:
А как они, я извиняюсь, срут?
Федерико:
По виду – так же, но оригинальней!
Известно ль вам, что значит «унитаз»?
Санчо:
О, эти штучки-дрючки не про нас,
Я по-простецки жопу заголю —
И все сильнее родину люблю!
* * *
Федерико:
Любить – трудней, чем не любить!
Кончита:
Но отчего же?
Федерико:
Сила чувства
Жизнь возвышает до искусства.
Бездарным слыть, бездарным быть
Страшней всего в любовной сцене —
Нас за неутомимость ценят,
А надо за талант ценить!
Кончита:
Сеньор, я вижу, с острым перцем,
Таким вы мне являлись в снах…
Федерико:
Талант, дитя, трепещет в сердце!
Кончита:
А если все-таки в штанах?
* * *
Живоглот:
Я бил его, как град бьет урожай!
Мне это по душе и по плечу —
Таких бабьё хоть сотню нарожай,
А я их всех один поколочу!
Я бил его, как дождь молотит двор,
Как полночь бьют часы…
Мордокрут:
Ты плут и вор!
Ты, значит, бил? А я стоял в сторонке?!
Да ваш поэт, сеньор, слабей ребенка,
Но как хвастлив! И горд, как сто чертей!
Он мне сказал: «А ну попробуй, тронь-ка!»
И я уж тронул! Тронул без затей!
Уродовал, как Бог гиппопотама,
Трепал, как пес добычу у реки,
Лупил и драл, поверьте, непрестанно,
Драл и лупил, и…
Ухорез:
Оба дураки!
Сеньор наш – Божий ангел во плоти,
Он в курсе, кто поэта колотил!
Я первый в драке, это всем известно,
А уж поэтов страсть как не люблю,
Едва увижу, так кричу: «Убью!»
И палкой ставлю гадину на место.
Знакомо вам усердие моё,
Знаком и норов мой…
Маркиз:
Молчать, хамьё!
Вас выслушать – башка слетает с плеч,
Да проще самому под палки лечь!
Вот гонорар…
Живоглот:
Прибавка будет?
Маркиз:
Нет!
Явление третье.
Те же и капитан Рамирес.
Капитан Рамирес:
Так, говорите, вами бит поэт?
Ухорез:
Не просто бит, а как яйцо облуплен,
И всяк кровоподтек сеньором куплен!
Капитан Рамирес:
Отлично! Что ж, избранники удачи,
Явился я дать с гонорара сдачи,
И если у поэта мало сил,
Так я себя в защиту пригласил!
* * *
Федерико:
Весь мир – театр, включая Ойкумену!
Вы думали – кино? Арт-транс? Увы!
В итоге ясно, как ошиблись вы
И как я прав!
Лопес:
За правду ломят цену!
Вас отлупили, вы едва живой,
Едва не заплатили головой,
Вас лекарь и за год не исцелит…
Федерико:
Воистину театр! Но как болит…
Взгляните: это лес? Нет, мешковина.
Вот особняк? Нет, доски и картон.
А это разве люди? Половина
Из них – актеришки. Неверный тон,
Дурная мимика, кривые жесты!
А гонор?! Каждый минимум божествен,
А максимум…
Лопес:
И я?
Федерико:
Мой добрый друг!
Вы – худший из актеришек вокруг.
Вы искренни – ужасная беда!
Вам зритель не поверит никогда.
* * *
Кончита:
Ознакомительная версия.
