И сказал он, подумавши: - Ладно. - Так вот просто сказал, не скорбя, - Хорошо мне, сынок, и отрадно В час последний смотреть на тебя.
Высоко, высоко ты поднялся, Кто бы думал, сказал наперед: Выше крыши отец не взбирался, Сын по небу машину ведет.
Ну, живи. Оставайся. Легко мне. Только знай, что отец-то один. Ты отца-то нет-нет да и вспомни, - Был такой на земле гражданин!
И последней слезой заблестели И закрылись глаза старика. И в своей еще теплой постели Он затих и забылся слегка.
Умирал человек и родитель. Видел сын: наступает конец... Вдруг: - Возьмите меня, поднимите!.. Стал просить, заметался отец.
То ль земли начинал он пугаться, Как шепнула, заплакавши, мать; То ль хотел он за сыном подняться, Высоко, высоко побывать.
Но уже отходил торопливо, Все терял: и желанья, и страх. И приподнял его бережливо Сын-герой на могучих руках.
И не выразить было любовней, Не сказать, не представить сильней Этой нежности лучшей - сыновней, Отличающей добрых людей
Самолет поднимался над лугом. Сын покинул родительский дом. Три прощальных торжественных круга Сделал он за селом над холмом,
Где покоится песенник, плотник, Честно проживший век трудовой, И лихой на работе работник, И до жизни охотник большой,
1937
МАТЬ И СЫН
На родного сына Молча смотрит мать. Что бы ей такое Сыну пожелать?
Пожелать бы счастья Да ведь счастлив он. Пожелать здоровья Молод и силен.
Попросить, чтоб дольше Погостил в дому, Человек военный, Некогда ему.
Попросить, чтоб только Мать не забывал, Но ведь он ей письма С полюса писал.
Чтоб не простудиться, Дать ему совет? Да и так уж больно Сын тепло одет.
Указать невесту Где уж! Сам найдет. Что бы ни сказала Ясно наперед.
На родного сына Молча смотрит мать. Нечего как будто Пожелать, сказать.
Верит - не напрасно Сын летать учен. Как ему беречься, Лучше знает он.
Дело, что полегче, Не ему под стать. Матери, да чтобы Этого не знать!
Он летал далеко, Дальше полетит, Трудно - перетерпит. Больно - промолчит.
А с врагом придется Встретиться в бою Не отдаст он даром Голову свою.
Матери - да чтобы Этого не знать... На родного сына Молча смотрит мать.
1937
СОПЕРНИКИ
Он рядом сидит, он беседует с нею, Свисает гармонь на широком ремне.
А я на гармони играть не умею. Завидно, обидно, невесело мне.
Он с нею танцует особенно как-то: Рука на весу и глаза в полусне.
А я в этом деле, действительно, трактор, Тут даже и пробовать нечего мне.
Куда мне девать свои руки и ноги, Кому рассказать про обиду свою?
Пройдусь, постою, закурю, одинокий, Да снова пройдусь, Да опять постою.
Добро бы я был ни на что не умелый. Добро бы какой незадачливый я.
Но слава моя До Москвы долетела. И всюду работа известна моя.
Пускай на кругу ничего я не стою. А он на кругу никому не ровня.
Но дай-ка мы выедем в поле с тобою, Ты скоро бы пить запросил у меня.
Ты руку ей жмешь. Она смотрит куда-то. Она меня ищет глазами кругом.
И вот она здесь. И глядит виновато, И ласково так, и лукаво притом.
Ты снова играешь хорошие вальсы, Все хвалят, и я тебя тоже хвалю.
Смотрю, как работают хитрые пальцы, И даже тебя я ценю и люблю.
За то, что кругом все хорошие люди, За то, что и я не такой уж простак.
За то, что всерьез не тебя она любит, А любит меня.
А тебя только так...
1937
* * *
Погляжу, какой ты милый. Замечательный какой. Нет, недаром полюбила, Потеряла я покой.
Только ты не улыбайся, Не смотри так с высоты, Милый мой, не зазнавайся: Не один на свете ты.
Разреши тебе заметить, Мой мальчишка дорогой, Был бы ты один на свете И вопрос тогда другой.
За глаза и губы эти Все простилось бы тебе. Был бы ты один на свете Равных не было б тебе.
Ну, а так-то много равных, Много, милый, есть таких. Хорошо еще, мой славный, Что и ты один из них.
Погляжу, какой ты милый, Замечательный какой. Нет, недаром полюбила, Потеряла я покой...
1937
* * *
А ты, что множество людей, С тобою росших, помнишь, Ты под ровесницей своей Грустишь, под липой темной.
Я знаю, старый человек, Ты волю дал обиде, Что прожил долгий, трудный век И ничего не видел.
Ты знал, что все края равны, Везде нужда и горе, И не прошел родной страны От моря и до моря.
Дождался дома сытых дней, Все так, одно обидно: Себя считал ты всех умней, Да просчитался, видно.
1937
МАТЕРИ
И первый шум листвы еще неполной, И след зеленый по росе зернистой, И одинокий стук валька на речке, И грустный запах молодого сена, И отголосок поздней бабьей песни, И просто небо, голубое небо Мне всякий раз тебя напоминают,
1937
ПЕРЕД ДОЖДЕМ
У дороги дуб зеленый Зашумел листвой каляной. Над землею истомленной Дождь собрался долгожданный.
Из-за моря поспешая, Грозным движима подпором, Туча темная, большая Поднималась точно в гору.
Добрый гром далеко где-то Прокатился краем неба. Потянуло полным летом, Свежим сеном, новым хлебом.
Наползая шире, шире, Туча землю затеняла. Капли первые большие Обронились где попало.
Стало тише и тревожней На земле похолоделой... Грузовик рванул порожний По дороге опустелой.
1937
КАК ДАНИЛА ПОМИРАЛ
Жил на свете дед Данила Сто годов да пять. Видит, сто шестой ударил, Время помирать.
Вволю хлеба, вволю сала, Сыт, обут, одет. Если б совесть позволяла, Жил бы двести лет.
Но невесело Даниле, Жизнь сошла на край: Не дают работать деду, Говорят: - Гуляй.
А гулять беспеременно Разве это жизнь? Говорили б откровенно: Помирать ложись.
Потихоньку дед Данила Натаскал досок. Достает пилу, рубанок, Гвозди, молоток.
Тешет, пилит - любо-мило, Доски те, что звон! Все, что делал дед Данила, Делал крепко он.
Сколотил он гроб надежный, Щитный, что ладья. Отправляется Данила В дальние края.
И в своем гробу сосновом Навзничь дед лежит. В пиджаке, рубахе новой, Саваном прикрыт.
Что в селе народу было Все пришли сполна. - Вот и помер дед Данила. - Вот тебе и на...
Рассуждают: - Потрудился На своем веку. И весьма приятно слышать Это старику.
- Ох и ветох был, однако, Кто-то говорит. "Ох, и брешешь ты, собака", Думает старик. - Сыновей зато оставил Хлопцам равных нет. "Вот что правда, то и правда", Чуть не молвил дед.
Постоял народ пристойно И решает так: - Выпить надо. Был покойник Выпить не дурак.
И такое заключенье Дед услышать рад: Не в упрек, не в осужденье Люди говорят.
Говорят: - Прощай, Данила, Не посетуй, брат, Дело ждет, по бревнам наши Топоры торчат.
Говорят: - У нас ребята Плотники - орлы. Ты их сам учил когда-то Вырубать углы.
Как зачешут топорами Вперебой и в лад, Басовито, громовито Бревна загудят.
Эх, Данила, эх, Данила, Был ты молодым! С молодым бы впору было Потягаться им.
Не обижен был ты силой, Мы признать должны... - Ах вы, - крикнул дед Данила, Сукины сыны!
Не желаю выш постылый Слышать разговор. На леса! - кричит Данила. Где он, мой топор?!
1937
ПРО ДАНИЛУ
Дело в праздник было, Подгулял Данила.
Праздник - день свободный, В общем, любо-мило, Чинно, благородно Шел домой Данила,
Хоть в нетрезвом виде Совершал он путь, Никого обидеть Не хотел отнюдь,
А наоборот - Грусть его берет, Что никто при встрече Ему не перечит.
Выпил - спросу нет. На здоровье, дед!
Интересней было б, Кабы кто сказал: Вот, мол, пьян Данила, Вот, мол, загулял.
Он такому делу Будет очень рад. Он сейчас же целый Сделает доклад.
- Верно, верно, - скажет И вздохнет лукаво, А и выпить даже Не имею права.
Не имею права, Рассуждая здраво. Потому-поскольку За сорок годов Вырастил я только Пятерых сынов.
И всего имею В книжечке своей Одну тыщу двести Восемь трудодней.
- Выпил, ну и что же? Отдыхай на славу. - Нет, постой, а может, Не имею права?..
Но никто - ни слова. Дед работал век. Выпил, что ж такого? Старый человек.
"То-то и постыло", Думает Данила. - Чтоб вам пусто было, Говорит Данила.
Дед Данила плотник, Удалой работник, Запевает песню: "В островах охотник...
В островах охотник Целый день гуляет, Он свою охоту Горько проклинает..."
Дед поет, но нету Песни петь запрету.
И тогда с досады Вдруг решает дед: Дай-ка лучше сяду, В ногах правды нет!
Прикажу-ка сыну: Подавай машину, Гони грузовик Не пойдет старик.
Не пойдет, и только, Отвались язык. Потому-поскольку Мировой старик.
- Что ж ты сел, Данила, Стало худо, что ль? Не стесняйся, милый, Проведем, позволь.
Сам пойдет Данила, Сам имеет ноги. Никакая сила Не свернет с дороги.
У двора Данила. Стоп. Конец пути.
Но не тут-то было На крыльцо взойти.
И тогда из хаты Сыновья бегут. Пьяного отца-то Под руки ведут.
Спать кладут, похоже, А ему не спится. И никак не может Дед угомониться.
Грудь свою сжимает, Как гармонь, руками И перебирает По стене ногами.
А жена смеется,
За бока берется: - Ах ты, леший старый, Ах ты, сивый дед, Подорвал ты даром Свой авторитет...
Дело в праздник было, Подгулял Данила.
1937
ЕЩЕ ПРО ДАНИЛУ
