Александр Введенский - Том 1. Произведения 1926-1937

однажды человек приходит
в сей трёхлистный свет
словно птичка в поле бродит
или как могучий ветр
озирает скалы долы
деревянные гондолы
смотрит на приятный Рим
и с монашкой говорим
ты монашка я пятнашка
но услыша пули звук
он упал холодной шашкой
весь рыдая на траву
    что за горе
    но в окно
    смотрит море
    и темно
он с горы сидит впотьмах
он ласкает росомах
побеги идёт в вокзал
в безоглядную тюрьму
где качается лоза
где создания умрут
    быстро падал детский снег
    полный ленты полный нег
когда бы жить начать сначала
он молвит в свой сюртук
я б всё печатала рычала
как бы лесной барсук
уже казаки убежали
в углу сияет ангел хилый
и мысли глупые жужжали
над этой ветхою могилой
поспешные минуты
как речи потекли
и звёзды отдалённо
как тучи расцвели
тогда ребёнок молодой
молиться сочиняет
болтает сонной головой
в подушку медную скучает
он плача покидает лес
и южные бананы
колотит точно мутный бес
в сухие жизни барабаны
но скоро вечер наступил
видна пустыня ада
покуда свечкой на пути
не установят сада
что же это стрекоза
нет восток отличный
словно баба егоза
или ветер хищный
и с дворянских сих кустов
нету сумрачных мостов
и в богатой этой печке
всё наклонно всё как в спячке
о похожие столы
мы сказали ветрено выбегая из толпы
по дощечке ветреной
сквозь холодное стекло
выставляя лица
замечает рассвело
умерла столица
и ложася на сундук
и сложивши руки
он как утренний бамбук
умер для науки
грохочи отец и мать
светит зябкий уголок
и торопится поймать
однодневный потолок
выходил поспешно дух
огорошенный петух
и на елях на сосне
как дитя лежал во сне
в неслышном оперении
в тоске и измерении

уж я на статуе сижу
безбрежною листвою
углы прохожие слежу
любезной головою
на это отвечал судья
в кафтане в простыне
в постель посмертную идя
и думал лёжа на спине
что всё-таки она уныла
и на подушке спит бескрылый
    над всем проносится поток
    над всем проносится восток

какое утро ночь темница
в траве лежала заграница
стояла полночь а над нею
вился туман земли темнее
летали птицы чоботы
и поднимали солёные хоботы
тогда на ветке в русских сапогах
стоит сердечнейший монах
   в пяти шагах
я видел временный поток
где травы думают вдвоём
я видел сумасбродку Соню
она платку благодаря
дала мне сон богатыря
и я лежал немой как соня
и я глядел в окно смешное
и в трёх шагах
гулял один иеромонах
я думаю вот добрый вечер
кафтан пустой кому перечить
лишь полки пальмами висят
да в уголках бобы свистят
они себе ломают шляпу
они стучат в больные лапы
медведи волки тигры звери
еноты бабушки и двери
наставница скажу я тихо
обои потеревши лихо
обедают псалмы по-шведски
а в окнах разные челны
благовонный воздух светский
станет родственник волны
тогда ко мне бегут сажают
на скрипке песням ужасают
а он смеюсь а он боюсь
мамаша с ним колечком бьюсь
прошли два года как листва
да в уголках бобы свистят
тогда одевшись кораблём
он рассуждает королём
и неподвижный яблок ест
на седалище прежних мест
как скворец мы поём
нивы хижины всё поймём
   а если зря лежишь в горячке
как бы коран как бы коран
блюдите детство на карачках
так в кипятке шипит кора
я поднял свой голос сонный
он сказал это всё сионы
иерусалимы хижины франции
где циклопы и померанцы
я хотел вступить с ней в брак
но пришлось поехать в барак
в боку завёлся червяк
оказалось он был мертвяк
на шляпе выросло перо
друзья вон поезд выбегает на перрон
осыпан снежною судьбой
заняться хочет молотьбой
поля прелестные кругом
наставница читала каблуком
и поднимая ввысь глаза
ей с неба падала лоза
она уже читалась вся
лишь полки пальмами висят
   я спал как Боже мой уха
   я видел день течёт затейливо
   во сне носилась чепуха
   и всё кругом насмешливо
   пред смертью улыбалось вежливо
доставши бабушкин цилиндр
и кофту бумазейну
молил я Бога исцели
трещотками брели музеи
ему давали скипидар
горчишники с тремасом
и он как бы поэт Пиндар
давился пышным квасом
улыбались ночи расам
бабкою на сундуке
с незабудкою в руке
что за ночи просто ночь
не улыбки бестолочь
он тогда опять заснул
и в париж прилетел
но проснулся на столе
между прочих блюд и дел
и доставши воротник
отвинтил бумажку
чтоб монах стоявший вник
и прочёл ромашку
а в бумажке написал
это деньги я сказал

жили были в Ангаре
три девицы на горе
звали первую светло
а вторую помело
третьей прозвище Татьяна
так как дочка капитана
жили были а потом
я из них построил дом
говорит одна девица
я хочу дахин дахин
сёстры начали давиться
шили сёстры балдахин
вдруг раздался смех оттуда
гибко вышел белый гусь
говорит ему Гертруда
я тебя остерегусь
ты меня не тронь не рань
я сложнейшая герань
но ответило светло
здесь красиво и тепло
но сказало помело
сколько снегу намело
будем девы песни петь
и от этого глупеть
девы охают поют
из фонтана речки бьют
в это время из камина
появляется домина
а в домине жил жених
видит лучшую из них
видит он и говорит
я рыдать могу навзрыд
я в слезах сижу по пояс
огорчаясь беспокоясь
где рука а где рога
и желаю пирога
говорит одна девица
пирога мы вам дадим

я желаю удавиться

лучше сядем посидим
посмотрите вот орёл
брёл и цвёл и приобрёл
он семейник и гурман
между ними был роман

мужем я желаю стать
чистоту хочу достать
а достану чистоту
поднимусь на высоту
вёрст на тридцать в небо вверх
не взирая на четверг
подошла к нему Татьяна
так как дочка капитана
и сказала вот и я
черепаха и статья

не желаю черепахи
и не вижу я статьи
стали девкины рубахи
опу поды[63] в забытьи
гусь до этого молчал
только черепом качал
тут увидел он — пора
тронул клювом до пера
добрым басом произнёс
у меня не клюв а нос
слушал я как кипяток
слов мучительный поток
колоссальный этот спор
стало тяжко как топор
я дрожу и вижу мир
оказался лишь кумир
мира нет и нет овец
я не жив и не пловец

слышим голос мрачной птицы
слышим веские слова
боги боги удалиться
захотела голова
как нам быть без булавы
как нам быть без головы

звёзды смотрят свысока
на большого рысака
мысли звёзд ясны просты
вот тарелка чистоты
то ли будет впереди
выньте душу из груди
прибежал конец для чувства
начинается искусство