5. Ахиллес обрученный
Время. Пламенник брачный засвечен,
И его, над толпою воздев,
Где гирляндами портик расцвечен,
Подымает начальница дев.
От тяжелого бремени грузов
Колесница погнулась моя,
Переполнен оружием кузов.
Как щетина, торчат острия.
Время кончить обряд обручальный;
Я уж слышу сквозь ряд колоннад,
Как зовет меня скрипом причальный,
Хорошо осмоленный канат.
Ты, минуя дубовые сени,
Не замедли прощанием в них,
Чтоб скорее взошел к Поликсене
На веселое ложе жених.
В колесницах провозят кувшины,
Да свершим омовенья обряд,
И недавно кровавые шины
Лучезарною медью горят.
Да, трудами не малыми добыт
Златокудрой Елены возврат:
Сколько медные спицы и обод
Обагрялися кровью у врат.
Сколько доблестной крови лилося.
Сколько раз я по трупам летел,
И со стуком взбегали колеса
На тела с изувеченных тел.
Но довольно ломалися дышла,
И со свистом крутились бичи.
Ты — моя, из чертога ты вышла,
И глаза рассыпают лучи.
Разукрашен листвою весенней
Русых кос благовонный венок;
Девы сыплют цветы Поликсене
Для прекрасных, серебряных ног.
Скоро мы на богатствами полном,
Управляемом мной корабле
По веселым фиалковым волнам
Понесемся к родимой земле.
И в усладах желанного брака,
Почивая на ложе из роз,
Мы увидим отчизну Эака,
Где младенцем я бегал и рос.
Помню пастбища сочной травы я,
Как земля плодородно черна,
Как припасов полны кладовые,
И отборных плодов, и зерна.
Помню пиршества шумные наши,
Оживленные пьяной гульбой,
И тяжелые древние чаши,
Обведенные хитрой резьбой.
Как стремлюсь к заповедной земле я,
Где утехи знавая одни,
Согреваемый лаской Пелея,
Я провел мои лучшие дни.
Ты со мной улыбнешься печалям,
Что тебя от родных унесло.
Поспеши, мы не медля отчалим:
Уж гребцы подымают весло.
Приступай к неизбежным разлукам,
И с судьбою твоей примирись.
Там, сияя серебряным луком,
Прислонился к колонне Парис.
Дикий остров, поля, где я вырос,
Покидаю для бранных шатров.
Ты прости, зеленеющий Скирос,
Безмятежный, хранительный кров.
От лугов и от рощей зеленых
Я отозван военной трубой.
Мирно с кровель, от солнца червленых,
Подымается дым голубой.
Исчезает он — берег родимый, —
И, теряясь в багряных лучах,
Тихо шлет мне прощальные дымы
Материнский любезный очаг.
Вкруг меня океан беспредельный,
И синеют валы без числа.
Я на крепкой сосне корабельной
Быстро мчусь под напором весла.
Через три быстролетные ночи,
Бели добро к пловцам божество,
Я усну под палаткою отчей,
Я узнаю отца моего.
И усеянным трупами полем,
В жажде подвигов, весел и рьян,
Полетит за отцом Неоптолем,
Разрывая колонны Троян.
Брошен якорь. Корабль мой причален
У прославленных бранями мест.
Отчего же, о други, печален
Долго жданный, желанный приезд?
Отчего же никто из собратий
Нас не встретил пожатьем руки?
Отчего так растеряны рати,
Так нестройно-шумливы полки?
Я грядущим свиданьем чаруем.
Пали тени, и звезды зажглись.
Гулко вторит Скамандровым струям,
В потемневших горах, Симоис.
На отрогах, ключами богатых,
Вьется дым от чьего-то костра,
И мертвец в окровавленных латах
Распростерт посредине шатра.
Чтоб владеть драгоценным доспехом,
Сын Лаэрта коварно хитрит,
И над мертвым глумится со смехом
Предводитель Ахеян, Атрид.
Подойдя, вопросил я несмело,
Подбородка коснувшись его:
«Чье к костру приготовлено тело?» —
«Ахиллеса, отца твоего».
Где пучина Эгейская стонет,
Меч воткнут Саламинским царем;
Здесь на острую медь Теламонид
Пред Палладиным пал алтарем.
Здесь он с черною смертью сопрягся,
Грудь пронзивши концом острия,
И рыдает над телом Аякса
Саламинских матросов семья.
Я, печалию свежей овеян,
Над недавним стою мертвецом.
Был он более прочих Ахеян
Почитаем, при жизни, отцом.
Я на Скирос родимый какую
Принесу Деидамии весть?
Мать, тебе, неутешно тоскуя,
Суждено овдовелой доцвесть.
Ах! отцу при свидании первом
Я последнее молвил «прости».
Но, Атриды, от яростных Кер вам
И самим никуда не уйти.
Ветер лодки далекие гонит
И поет у зеленых могил,
Где могучий уснул Теламонид,
Где уснул быстроногий Ахилл.
По камням звенят копыта,
Слышно ржание коней.
На горах отстала свита…
Как стрела, летит Эней.
Дали неба — мутно-сини;
Ветр шумит, в траве шурша,
И с царицей сын богини
От грозы бежит, спеша.
На груди застежкой сплочен,
Плащ ее окутал стан.
Наконечник стрел отточен.
За плечами, раззолочен,
Звонко брякает колчан.
Конь храпит; густая пена
Покрывает удила.
Пред царицей Карфагена
Расступается скала.
Вместо храма — свод пещеры.
Мать Земля условный знак
Подает, и волей Геры
Заключен несчастный брак.
Всё забыто: обесчещен
Женский стыд, и презрен долг.
В недрах скал и горных трещин
Гром пронесся и умолк.
Потемнели, сшиблись тучи,
О деревья бьет вода.
Дико воя, сбились в кучи
Оробелые стада.
Пыль клубится; воздух блещет;
Скрылся в туче горный скат.
О каменья ливень хлещет,
И стучит тяжелый град.
У пещеры дрогнут стражи;
Где-то ржет в испуге конь.
Проблестел на горном кряже
Синей молнии огонь.
Замутившись, с высей прянул,
Заплескался водопад.
Брачный гимн в пещерах грянул
Хор веселых ореад.
Что вы примолкли? Смелее! Не с нами ль
Наши пенаты, чья милость не скудна?
Ими хранимое, сядет ли на мель
Легкое судно?
Наши надежды и силы не те же ль?
Полно оплакивать гибель Креузы:
Смертная доля желаннее, нежель
Рабские узы.
Сердце спокойно; надежда окрепла.
Паркам бросаю отчаянный вызов:
Скипетр поднимет из крови и пепла
Правнук Анхизов.
Тот не мужчина, кто слезы не вытер:
Женщинам свойственно тешиться грустью!
Мчит наш корабль благосклонный Юпитер
К верному устью.
Верьте, товарищи: небо не пусто.
Нам, победителям черного Рока,
Матери светит моей розоустой
Ясное око.
Не весна тоща
Жизнью веяла.
Не трава в полях
Зеленелася!
Кольцов
