хороших целях, наоборот -
Как значенье иное приобретёт
Солдатом выхваченное вражеское оружие.
Всем, чем хотят повернуть влево – разверните вправо…
И каждое достиженье – науки и техники сдвиг –
Используйте мудро – даже не против них,
А за себя, Бога, Веру и Высшую Правду.
Знайте, владейте уменьем – используя
Для нужных целей всё самое передовое –
Не для того, что бы стать рабом устройства нам,
А, что б оно нам служило, помогая – как быть и должно было…
Опять скрывать, чем мы дышим,
«Защищая» его от того, чем дышат другие -
В страхе что могут тебя не услышать…
А те, кто мог бы даже, заочно уже -
На ту сторону отделён, где для нас все чужие.
Ваши чистые, сильные слёзы
Что столько раз внутри сердце хранило -
Достойней трусливой, безжалостной силы…
И я поняла… и надеюсь не поздно:
Раз бьющие, а не битые, будут Правдою Высшей судимы -
Разве стоит не видеть жизни, что бы скрыться от розги?..
Для чего мы от этого мира -
Всё то, что жить в красоте должно и дышать
Так долго в кладовых скирдами хранили…
Заперев внутри, лишь потому, что кому-то не мило.
Не выпуская на волю, лишь потому, что в неволе могут его не принять…
дьявол нам из речей и взглядов выкинул,
Вымел, вероломно выставил,
Всё лучшее, о чём говорили бы мы -
За ограду «неприкосновенного» «стыдно»»…
И всё, теперь, что не видим мы -
И всё то лучшее – то же, что можно было бы видеть -
Теперь, от определения кем-то данного,
За этим определением-стеной: «стыдно» -
Скрыто… Забито… Убито…
Задавленно…
И уже от того, что так же и у других – стало
Не только «стыдно», но и «страшно»…
Как в жизни предметов закрыть нас стремится
В нас самих от всех других…
И закрыть от всего мира наши лица,
И самих запереть… И рты закрыть.
Раньше столько прекрасных и разных лиц
Загляденье одно – по эскалатору мимо меня проезжали…
А теперь: вместо ртов и носов – из-под лепестков-ресниц,
Вымощенные, из ярких переделанные, единиц -
Нули…Нули изначальные.
Все как простой чистый лист:
На одну марлю…
Пустые лица – стёртые.
Как бланки-листы – рисуй что хочешь…
Смывшие с себя, внушённою покорностью
Все краски свои – до последней, опорной, кому-то: другим – не себе, полу-точки…
Нося на себе закреплённую и добровольно надетую пощёчину…
Каким бы не было – даже неважно,
Вам навязанное чужое лицо:
Даже если и тоже хорошим, и самым прекрасным -
Но не примеряйте его – только лишь потому, что не Ваше -
Не то что Создано из ничего… и подарено Вам ТВОРЦОМ…
И хуже начнут Вас переделывать вскоре
И больше им покорность время даст если будем давать им его.
…Легко навязать лицо чужое,
Когда уже заставил забыть своё…
Приходит пышущим, ярким ответом,
На весь наш вопрос, о нас, огромный…
И тихо спрашивая ответа на свой самый Важный вопрос -
Светящее жизнью, бушующее лето.
И тонкостью, нежностью трав и цветов скромное…
Бурное, радостью солнца – свежеее разрядами гроз…
Входит – Пылкое, красками лето -
С бушующим, полным, в руках,
Наших чувств пышным букетом -
Где и Любовь, и пустоты… и Храбрость, и страх…
Где вчера была земля мертвенно голой,
И уже казалась навеки бесплодной -
Там сегодня колосьями зрелое, полное поле,
Там место солнца игры в забвенной радости -
О том, что есть проблемы и горе…
Где вчера в небе дымчато-сером, стояли стволы смолью чёрной…
Вдумчиво словно выжженные,
Там торжествует, и восхваляет Бога сегодня
Лета ПРАЗДНИК и НОВОЙ, Свежей, Радостной ЖИЗНИ!!!
И пред этим чудом стоя,
Стоишь – не веришь, как во сне…
Смотря в обильное, пылкое поле,
Жизни полное, в густоте и глубине!..
На ветру по колосьям волны ходят шёлком!..
Где по промёрзлой, и следа не оставив на ней, земле,
Так недавно, не вмяв и кусочка её, шёл ты,
Тяжёлый видом и мыслью в твоей голове…
…И в этой, пустою сделанной песочнице -
В страхе смертельном – всю потерять на то, что станет как прежде,
Глядя в эти закрытые окна, надежду -
Ростки пробились – юные, сочные, свежие…
И здесь, во дворе на узенькой, тонкой дорожке,
Где ни один человек почти не пройдёт –
Заселились – взлетают-садятся, срываются с места, резвятся мошки -
Едва завидят меня, и ну сразу!.. на взлёт!..
Опустошённое кем-то – Богом быстро стало наполнено…
И любовью в избытке полно то, что бросили все, не любя -
И убитое горем – Богом скоро успокоено…
Но им всё ещё больно – за вас – не за себя.
И эти, без прежней жизни оставленные
Доски, медь и гаревое покрытие -
Площадкой новою, плодородною стали
Для новой, свежей, ликующей жизни.
Им жаль, топтавшие их эти ноги
Им жаль – ведь Вам так же, теперь не хорошо…
Как нашедший успокоение в Боге
Неспокоен за тех, кто ещё не нашёл…
Как, всё же, прекрасна природа Тобою нам данная!..
С какой радостью на меня с деревьев
Под небом синим, ясным -
Слетают, несутся листья!..
Какое же, видится, вдруг необычное – всё нам обыденное -
Какое, в необычности странное -
В том, что видим всегда и не видим мы
Дороги, улицы, все – Богом данным чувством –
Как будто-бы предупреждали,
Что с ними скоро совсем, разлучусь я,
И запомнить себя прося – прожить жизнь им дать дважды,
Звали на помощь, переулком каждым,
Каждым окном и зданием…
И подъезды все тихим жёлтым…
И кусты освящённые светом люстровым…
Словно бы говорили – что скоро…
Без указания времени, места…
Просто тем – нескончаемым, в груди колотящимся чувством.
И любовь, которой влюблялась я,
В дорогу каждую, дерево… в каждое здание :
Сильнее ещё становилась, сросшись с болью прощания –
Всегда почти, пережитого, вместе с радостью настоящей, заранее…
Как к человеку, чувство, при смерти,
Или даже уже и после…
Когда так чувствуешь, осознаёшь – то, как вы вместе.
И так явно – как будет – когда не будете больше…
И темнотою вечерней, говорили дворы…
Что счастье с ними, своим мирным, тихим движеньем,
Здесь со мною, но лишь, лишь пока, до поры,
Что уже в этом всём, висит отраженьем…
И хотя бывала пора хмурая, когда носится,
Мечется преддождевым всё смятением.
И в то суровое время для весны или осени
Мне с нею быть казалось таким ценным временем!..
И я в этом Мире шагала, умела, ходила…
И ветром подёрнутое предгрозовое волнение -
Не подвластная человеку… но тем безопаснее что не в руках человечьих – стихия,
Бескрайняя, но не безумная в жестокости сила,
Не страхом казалась, а утешением…
…Ветер среди шпилей гулял
И песок под ногами шептал и ползал…
А всё-же стучала, ходила по улицам тем -
На мне лишь понятной кроссовковой «морзэ» -
Что на словах не звучит… только чувствуется.
И живу не забывая
Как дождь истошно не пускал,
Стучась ко мне в стекло трамвая…
И шпили звал на помощь… Звал…
Всю Землю, с её городами и селами -
Сделать выжженной, бездушною пустыней…
Безжалостным, мертвенным, режимным концлагерем.
И нас убивать тем, что так любили мы …
И ВСЁ, в ничто обратить, на глазах наших, что нам было дорого…
Хотят те, кому тоже Земля наша дана -
Кто мог любить, и радостью, так же, жить на ней мог,
Кто решил, что получать можно только отняв…
Не видя что дающим, без меры даёт
