974
Поток, текущий в Земном Раю, разделяется на два. Влево (ст. 27) струится Лета, истребляющая память о совершенных грехах; вправо — Эвноя («добрая память»), воскрешающая в человеке воспоминание о всех его добрых делах.
В парнасских снах — то есть в поэтических мечтаниях.
«Beati, auorum tecta sunt peccata!» (лат.) — «Блаженны, чьи грехи покрыты!»
Не захотела потерпеть покрова — покрова неведения.
Если бы Ева не нарушила запрета, человечество обитало бы в Земном Раю и Данте от рождения и до смерти вкушал бы то блаженство, которое ему сейчас открылось.
Сонм дев священных — музы.
Геликон — гора муз, где текут ключи Гиппокрена и Аганиппа, вдохновляющие поэтов.
Урания с хором — то есть с остальными музами. Урания (небесная) — муза небесной науки (астрономии). Данте призывает ее потому, что его предмет особенно возвышен.
Вдали, за искажающим простором… — Отсюда до окончания песни следует описание шествия торжествующей церкви, идущей навстречу раскаявшемуся грешнику.
Светильники — Шествие открывается семью светильниками, которые, по Апокалипсису (гл. 4, 5), «суть семь духов божиих».
Лук солнца или перевязь луны — цвета радуги (лук Аполлона) или лунного кольца (перевязь Дианы).
Двенадцать чет маститых старцев — двадцать четыре книги Ветхого завета.
Четыре зверя — четыре Евангелия.
Аргус — см. прим. Ч., XXXII, 65.
Прочти Езекииля… — В книге Иезекииля (Библия) и в Апокалипсисе Иоанна описываются фантастические звери, усеянные глазами. В первом случае они четырехкрылые, а во втором — шестикрылые, как у Данте, что и оговорено в ст. 104–105.
Победная повозка — колесница, символизирующая христианскую церковь.
Грифон (лев с орлиными крыльями и орлиной головой) — символ богочеловека, Христа.
Сципион Африканский, победитель Ганнибала.
Сам выезд Солнца… — См. прим. А., XVII, 106–108.
Три женщины у правого колеса — три «богословские» добродетели: алая — Любовь, зеленая — Надежда, белая — Вера.
Четыре женщины у левого колеса — четыре «основные» («естественные») добродетели (см. прим. Ч., I, 23–27). Из них у Мудрости — три глаза, которыми она озирает прошлое, настоящее и будущее.
Два старца — Один олицетворяет «Деяния апостолов», приписываемые апостолу Луке, который по легенде был врачом и потому одет, как питомец Гиппократа (А., IV, 143). Другой — «Послания апостола Павла», атрибутом которого считался меч.
Смиренных четверо — «Послания» апостолов Якова, Петра, Иоанна и Иуды.
Одинокий старец — Апокалипсис.
Позади знамен — то есть позади семи светильников.
Смысл: «Когда небес верховных семизвездье (сошедшие с десятого неба семь светильников, затмеваемые только духовной мглой, последствием греха), указуя всем участникам шествия, что им надлежит делать, подобно тому как нижнее семизвездие восьмого неба (Малая Медведица с ее Полярной звездой) указует движения корабельщику, остановилось…»
«Veni, sponsa, de Libano, veni!» (лат.) — «Иди, невеста, с Ливана, иди!»
Ad vocem tanti senis (лат.) — при голосе столь великого старца.
Сто… вестников и слуг — множество ангелов.
«Benedictus qui venis!» (лат.) — «Благословен грядущий!»
«Manibus о date lilia plenis!» (лат.) — слегка видоизмененные слова Вергилия (Эн., VI, 883): «Дайте лилий полными горстями!».
Предстала женщина — Беатриче.
Омытого росой — у подножия Чистилища (Ч., I, 121–129).
Минервиной листвой — то есть ветвями оливы (ст. 31).
Как соизволил ты взойти сюда — Ироническое обращение к когда-то горделивому философу, пытавшемуся все постигнуть своим разумом.
«In te, Domine, speravi» (лат.) — «На тебя, господи, уповаю».
Едва дохнет земля, где гибнут тени — то есть едва повеет ветер из Африки, где в полдень исчезает тень.
До песни тех — то есть пока не запели ангелы.
В новой жизни — то есть в своей молодости, о которой он писал в книге, озаглавленной «Новая Жизнь».
Между первым и вторым из возрастов — то есть двадцати пяти лет отроду.
Меня покинув, он ушел к другим — то есть был неверен Беатриче и как женщине, и как небесной мудрости, ища ответы на все свои вопросы в мудрости человеческой.
И наяву — то есть в видениях, о которых Данте рассказывает в «Новой Жизни» (XXXIX [XL]; XLII [XLIII]).
Лезвие — то есть косвенная речь о Данте (Ч., XXX, 103–145).
Память о годах печали — то есть о заблуждениях Данте.
Волной — то есть водами Леты.
О благе, взыскуемом превыше всех других — то есть о боге.
Точило вращается навстречу лезвию, притупляя меч правосудия.
В Ярбиной стране — то есть в Африке, где царствовал Ярба (Эн., IV, 196).
Первенцы творенья — то есть ангелы.
На Зверя, слившего два воплощенья — то есть на Грифона (см. прим. Ч., XXIX, 108).
Она себя былую побеждала — то есть превосходила красотой.
Сплетавшая венок — то есть Мательда (Ч., XXVIII, 68).
«Asperges me» (лат.) — словами псалма: «Окропи меня».
Глотнуть пришлось литейской воды, дарующей забвение грехов.
Меж четверых красавиц — см. Ч., XXIX, 130–132 и прим.
Мы — звезды в тьме высот — См. прим. Ч., I, 23–27.
Лик Беатриче не был миру явлен — То есть небесное откровение еще не было явлено миру, когда четыре основные добродетели были ниспосланы людям, чтобы приготовить их к его восприятию.
Среди тех трех, чей взор острей направлен — то есть среди трех «богословских» добродетелей.
То вдруг в одном, то вдруг в другом обличье — В глазах Беатриче Грифон отражается то как лев (человек), то как орел (божество).
Вторая красота Беатриче — ее уста. Первая — ее глаза, которые Данте уже увидел (ст. 115–123).
Десятилетней жажды — увидеть Беатриче, умершую за десять лет до 1300 г.
Из уст богинь — то есть трех «богословских» добродетелей.
